— Кто?
— Это из милиции. Я насчет вашей подруги, — ответила я.
— Какой? — не поняла меня женщина, по голосу которой я догадалась, что по возрасту она вполне подходит на роль школьной подруги Орловой.
— Юлии Дмитриевны Орловой, — пояснила я ей. — Я бы хотела задать вам несколько вопросов. Можно?
На минуту повисла пауза, а спустя некоторое время послышались щелчки отпираемого замка. Вскоре дверь распахнулась, и я увидела женщину лет тридцати, в розовом халате и с полотенцем на голове. Она, по всей видимости, только что приняла душ, а тут как раз позвонила я.
Меня довольно сильно поразила внешность женщины: у нее была ужасно выдвинутая вперед крупная челюсть, делающая ее похожей на лошадь. Остальные черты лица были вполне стандартными, но нижняя его часть портила их, придавая лицу грубое, даже отталкивающее выражение.
«Не желала бы я быть на ее месте», — подумала я про себя, а вслух спросила:
— Можно войти?
— Конечно, проходите, — кивнула в ответ женщина и освободила проход.
Я прошла к ней в квартиру и вновь получила потрясение. Теперь уже от вида последней. Нет, я, конечно, знала от Орлова, что подруга его жены работает дизайнером, но о том, что в собственной квартире можно сотворить подобное, даже не догадывалась. Тут царило нечто неописуемое.
Во-первых, всякие там двери и стены отсутствовали напрочь. Их заменяли небольшие перегородки, едва-едва выступающие из стен. Они же очерчивали примерные границы комнат. Полы комнат располагались на разной высоте — спальня казалась проваленной вниз, кухня, напротив, расположенной на пьедестале, а зал превращен в большой ступенчатый лабиринт. Мебель во всех комнатах была одного цвета, но разных оттенков, отчего разрозненность комнат не была очевидной и не бросалась в глаза сразу.
Во-вторых, сама форма всех предметов и вещей, здесь имеющихся, была индивидуальной. Такой, какую нечасто встретишь в магазинах и даже в специализированных салонах. Что ни стул, то спираль, что ни ваза, то изогнутая и обвитая листьями стеклянная трубка со множеством отростков по бокам. Что уж говорить о люстрах и иных осветительных приборах: сказка, и только!
Естественно, при виде всего этого великолепия я просто застыла в коридоре с раскрытым ртом и долго не могла вымолвить и слова. Все интерьеры царских хором «новых русских» и иных не последних людей города по сравнению с необыкновенной трехкомнатной квартирой в один миг стали казаться мне всего лишь неловкой попыткой показать только размеры кошелька хозяев, а отнюдь не жилище, характеризующее внутренний мир своих владельцев. Чтобы добиться последнего, нужно было быть настоящим художником и точно знать, что именно ты хочешь. И Олеся Турчакова это действительно знала.
— Какая красота! — совладав с собственным голосом, восторженно произнесла я. — Не дом, а музей красоты.
— Да что вы! Это так, наметки. Был бы у меня частный дом, с двумя-тремя этажами, тогда бы уж я развернулась, — слегка смущаясь, ответила хозяйка. — Ну да вы проходите, присаживайтесь, куда нравится.
Последовав ее приглашению, я выбрала для себя стул с сиденьем, имитирующим черепаший панцирь. Он показался мне таким солидным и устойчивым, что я просто не могла не опробовать его. Олеся тоже села, но на другой стул, с изогнутой спинкой, и приготовилась слушать. Я не стала тянуть время и сразу перешла к делу:
— Для начала разрешите представиться: Иванова Татьяна Александровна, частный детектив. Сейчас занимаюсь расследованием смерти вашей подруги Юлии Дмитриевны.
— По чьей просьбе? — внимательно меня выслушав, полюбопытствовала Олеся.
— По просьбе ее мужа.
— Димы? — удивилась хозяйка квартиры.
— Да… Он убедил меня, что не виновен в том, что случилось, и очень хочет, чтобы настоящий виновный был найден, — пояснила я суть дела.
— Да, — задумчиво повторила женщина и подперла свою мощную челюсть рукой. — А я ведь думала, что он это сделал. Теперь понимаю, почему Дима бежал после суда. Он кого-то подозревал? — выдала она созревший вопрос.
— Да, но его подозрения не оправдались. Я проверила — тот человек невиновен, — ответила я. — По этой причине я и решила проверить связи его жены. Ведь она была адвокатом, а значит, могла вести такие дела, которые грозили привести к смерти в случае провала. Вы меня понимаете?
— Вполне, и согласна с этим, — кивнула Олеся. — Но только я ничего не знаю о работе Юли, да и в юриспруденции разбираюсь ужасно плохо. Так что о работе мы с ней почти не разговаривали, и я вряд ли смогу вам чем-то помочь.
— Рассказывать о работе подруги я вас и не прошу, эта сторона ее жизни мной уже также проверена. Меня в данный момент интересует совсем другое. А именно — ее личная, возможно, даже утаенная от мужа жизнь. Возможно, у нее был любовник, какой-то пылко влюбленный в нее мужчина, который…
— Нет, нет и еще раз нет, — запротестовала Олеся. — Юля была верна Дмитрию, в этом я могу поклясться. Ее без него сложно было куда-либо даже вытащить. Нет, никаких любовников у нее не было.
— Тогда, возможно, она что-нибудь рассказывала вам о поступавших в ее адрес от кого бы то ни было угрозах, ссоре? Не случилось чего-то еще такого, способного окончиться подобным результатом? — сделала следующую попытку хоть что-то прояснить я.
Мне всегда казалось подозрительным, если близкая подруга ничего не знает. Да быть такого не может! Должна вспомнить. Что-то, но должна.
После моей просьбы Олеся и в самом деле задумалась. Да так, что я было решила, будто она вообще отключилась от восприятия окружающего мира и витает где-то в облаках. Я даже несколько раз кашлянула, чтобы спустить ее оттуда на нашу грешную землю, но это не помогло. Хозяйка не обращала на меня внимания до тех самых пор, пока что-то не вспомнила. Наконец она произнесла:
— Кажется, я знаю, что могло стать причиной ее убийства. Не уверена, но такое возможно.
— Что? Говорите, я слушаю, — напряглась я.
— Земля. Ее земля. По наследству от отца ей остался большой участок земли где-то в Тарасовской области. Ее отец, начавший свою карьеру с должности рядового служащего в банке, по мере продвижения по карьерной лестнице занялся еще и частным предпринимательством. Хорошо зная, что во все времена в цене была лишь недвижимость, а сами банки не очень-то и надежны, он всю прибыль — а она была весьма и весьма немалой — тратил на покупку совершенно дешевой тогда земли. Причем в одном месте, чтобы не разбивать участки. Уйдя на пенсию, отец Юли завел на этих землях свое собственное охотничье хозяйство: выращивал лосей, кабанов, зайцев, продавал лицензии на охоту в своих владениях и тем продолжал зарабатывать деньги. Впрочем, однажды, поддавшись соблазну, он все средства вложил в какое-то дело и прогорел. Но земля в его собственности так и осталась.
— А при чем тут она и смерть Юлии? — пока еще не совсем понимала я.
— Дело в том, что подруга как-то упоминала, что появились желающие ее купить. Юля сказала, что ей предложили приличную сумму за землю, но она отказалась, посчитав, что это дешево. К тому же они с мужем планировали в будущем что-то на ней сделать. А те люди, что хотели купить, вроде как озлобились и даже пару раз грозили ей: мол, если она не продаст им землю, то сильно пожалеет. Но Юля никогда не боялась угроз, вот и эти восприняла в шутку. Мне так, по крайней мере, показалось. Она рассказала всю историю так, будто дело гроша ломаного не стоит. Вот. Не уверена, поможет ли вам моя информация в расследовании, но больше я, кажется, действительно ничего не знаю.
— А откуда приходили покупатели, она вам не говорила? — видя, что у меня появляется новая версия, поинтересовалась я.
— Говорила, — ответила Олеся.
Я слегка наклонилась к ней, надеясь услышать продолжение, то есть рассказ о том, кем являлись покупатели. Но Турчакова лишь нелепо захлопала глазами, а когда поняла, что именно я от нее жду, произнесла:
— Подождите, я подумаю.
— Ну подумайте, — со вздохом согласилась я, а про себя добавила: «Ну и тугодумка, никогда таких не видела!»
Женщине, похоже, для ответа на любой вопрос требовалось не менее трех-пяти минут на обдумывание. Чаще всего долго размышляющие или что-то вспоминающие люди заполняют паузу фразами типа «подождите, подождите, я подумаю», длительного «э-э-э», часто повторяющихся слов «скорее всего», «вот» и тому подобное. Но Олеся Турчакова, похоже, во всем была индивидуальной — она сидела, будто отключившись, в полном молчании. Мне же ничего не оставалось, как тоже молча ждать результата ее задумчивости.
Наконец ответ был готов и предоставлен мне.
— Это были представители фирмы «Стройка века», — сообщила Олеся и утвердительно закачала головой, словно подтверждая свои же собственные слова.
— «Стройка века», — повторила я, задумавшись в свою очередь.
