- Не придет он сегодня.
В двадцать два пятнадцать Александр Смирнов посмотрел на Ларионова, посмотрел на Казаряна и спросил уныло:
- Ну и что вы мне по этому поводу можете доложить?
- Прокол, - признал Казарян.
- Причина? - Смирнов откинулся в кресле, приготовился слушать, а слушать особенно было нечего. Только Ларионов наконец предложил:
- Иванюк маячок выставил.
- Не думаю, - возразил Казарян. - Я его замкнул прочно.
- А если? - не сдавался Ларионов.
- А если, то тогда мне башку отвинтить следовало бы.
- Твоя отвинченная башка мне без надобности, - ворчливо заметил Смирнов. - Теперь решать надо, что делать будем дальше.
- Раз леску оборвали, значит, ушли на дно, - предположил Казарян. Бреднем орудовать следует. Облавой по хазам.
- Хлопотно, долго и не особенно результативно, - оценил это предложение начальник отдела. - Сережа, а твои осведомители как?
- Попробую, но особых гарантий дать не могу.
- Есть еще шофер Арнольд Шульгин, - напомнил Казарян и хотел было развить идею, но его перебил длинный телефонный звонок - местный. Смирнов снял трубку.
- Здравствуйте, Лидия Сергеевна! - счастливо улыбаясь, будто Болошева могла его видеть, возгласил Александр. - Ну, наше дело такое сыскное - по ночам суетиться, а вы-то что так задержались? - Помолчал, слушая объяснение задержки. - Если успешное, то рад за вас. Ну а если для нас, то просто счастлив. - Положил трубку, сообщил то, о чем Казарян и Ларионов догадались и без сообщения: - Болошева к нам идет.
...Лидия Сергеевна остановилась в дверях, молча, кивком, поприветствовала всех и с плохо скрытым торжеством объявила:
- Отыскался след Тарасов!
- Чей след отыскался? - переспросил Александр.
- Лидия Сергеевна иносказательно цитирует Гоголя, - снисходительно пояснил Казарян.
Эффектного начала не получилось, и Лидия Сергеевна стала деловито докладывать:
- Сегодня утром по нашей ориентировке из Сокольнического РОМ передан в НТО пистолет "Вальтер". Проведенная соответствующим образом экспертиза установила, что именно из этого пистолета был произведен выстрел в Тимирязевском лесу.
- Ну и ну! - сознался в своем недоумении Смирнов. - Откуда он у них?
- Чего не знаю, того не знаю. Узнать - это уже ваше дело, - взяла реванш Лидия Сергеевна.
- Бойцы, я - в Сокольники! - заорал Смирнов.
- Может, сначала позвонить сокольническим-то? - предложил Ларионов.
- А что звонить, надо в дело нос сунуть! Не до разговоров! - Смирнов уже убирал со стола, запирал сейф, закрывал ящики.
- Александр, у меня к вам просьба, - сказала Лидия Сергеевна.
Уже забывший о ней Александр повернулся к ней с виноватым выражением лица:
- К вашим услугам, Лидия Сергеевна.
- Если гражданина, который пистолетом пользовался, найдете, то обувь его к нам пришлите.
- Вы думаете, это он труп переворачивал? Вряд ли.
- Да нет. Я вам не говорила, но под сосной, откуда стреляли, кое-что зафиксировала. Это не след, поэтому я не внесла его в официальные списки протокола, а так, остаток отпечатка каблука с характерным сбоем. Вдруг повезет, и обувка та.
- Будьте уверены, Лидия Сергеевна, разденем-разуем мы нашего голубчика. А если надо - умоем, подстрижем и побреем. - И Александр, будто дамский угодник, слегка склонясь, распахнул дверь перед Лидией Сергеевной. Та мило улыбнулась и ушла.
- Элегантно спровадил! - похвалил Казарян. - Ты нас с собой берешь?
- Куда я от вас денусь?
На Каланчевской улице были через десять минут. Недовольный капитан принес им протоколы, отворил следственную комнатенку и спросил:
- Я вам нужен? А то у меня дела...
- Вы вчера дежурили? - поинтересовался Смирнов.
- Вчера я отдыхал после суток.
- Ну, тогда мы сами разберемся. Вы свободны.
Капитан удалился. Смирнов закурил, Ларионов устраивался за столом, а Казарян, не садясь, раскрыл папку. И ахнул:
- Алька!!!
- Что с Алькой?! - заорал Александр.
- Да успокойтесь, с ним - ничего. А вот делов наделал. Читай. Казарян протянул папку Александру.
Тот сел на привинченный стул и приступил к чтению. Ларионов зевнул, смахнул со следовательского стола несуществующие крошки и шепотом (чтобы Смирнову не мешать) осведомился у Казаряна:
- Где этот-то, с "Вальтером"?
- Не "этот-то", Сережа, а Николай Самсонов по кличке Колхозник. И этот-то Колхозник - в больничке, сильно поврежден нашим с начальником другом. Повредил его Алик вчера вечером, и поэтому он тетушку свою сегодня не смог повидать.
- А Цыган почему на связь не вышел?
- Задай вопрос полегче.
Смирнов оторвался от чтения, закрыл папку, передал ее Ларионову и сказал Роману, подмигнув:
- Боевой у нас, Рома, дружок.
- Если наш дружок с испугу в полную силу бил, то я не завидую этим двоим. - Казарян, увидев, что Ларионов отложил папку, спросил: - Что скажешь?
- Скажу, что бумаги надо читать внимательнее.
- Не понял.
- Цыган не пришел на связь потому, что оголец, сбежавший из трамвая, поднял атанду по малинам. Так-то, Роман Суренович.
- Одна из версий. - Казарян не желал сдаваться без боя.
- Он прав, Рома, - подвел черту Смирнов. - Поехали в больничку, бойцы.
Шофер "газика" дрых, уронив голову на баранку. Смирнов безжалостно растолкал его:
- Поехали.
- Куда?
- Большие Каменщики, четыре, - назвал адрес Смирнов, усаживаясь рядом с шофером. Шофер включил зажигание и бормотнул как бы про себя:
- Конспираторы! Большие Каменщики! Таганская тюрьма, так бы и сказали.
- Ты глубоко заблуждаешься, уважаемый виртуоз вождения, - вежливо поправил его с заднего сиденья Казарян, - Таганская тюрьма - это Большие Каменщики, дом два. А дом четыре - это таганская тюремная больница.
- Один ляд! - решил шофер и резко тронул с места.
Дежурный врач достал из шкафа две папочки - медицинские дела полистал их, притормаживая на отдельных листах, и удивился, отложив дела в сторону:
- Он их что, копытом, что ли?!
- Он боксер, - пояснил Казарян.
- Разрядник?
- Мастер спорта.
- Худо, - огорчился врач. - Под суд пойдет за превышение мер обороны.
- Кулак против пистолета - это превышение? - засомневался Казарян.
- Это смотря какой кулак.
- И смотря какой пистолет, - добавил Казарян. - Могу сообщить вам, что пистолет - офицерский "Вальтер", с помощью пули делающий в людях очень большие дырки.
- Хватит, - прекратил их препирательства Смирнов. - Что с этими... Пострадавшими?
- У Самсонова раздроблена челюсть и повреждены шейные позвонки. У Француза (фамилия-то какая, прямо кличка!) сломана скульная кость. Вот что, оказывается, можно наделать голыми ручонками, - игрив был дежурный врач, развлекался как мог, коротая ночное время.
- Говорить могут? - спросил Смирнов.
- Смотря кто.
- Самсонов в первую очередь.
- Этот вряд ли. Впрочем, пойдемте, я вам его покажу.
...Они прошли тюремным коридором, и надзиратель, гремя ключами, открыл больничную палату. Все как в обычной больнице, но воняло тюрьмой, ощутимо воняло.
- Ну, тут у вас и дух, девки... - вспомнив "Петра Первого", процитировал из любимой книги Казарян.
- Это не у нас, это у них. Или у вас, - отпарировал врач.
Не забинтованы лишь глаза, но они были закрыты.
- Человек-невидимка, - сказал Ларионов.
- Когда заговорит? - спросил Смирнов.
- Через две-три недели, не раньше.
- А Француз?
- Завтра можете допросить.
- Теперь вот что. Мне нужны одежда и обувь Самсонова.
- Тоже завтра. Старшина-кастелян будет к восьми часам утра.
...Делать больше в этой конторе было нечего, и они поехали на Петровку. В машине Казарян мерзко хихикнул.
- Хи-хи, - произнес он, - хи-хи.
- Жаль, что из больницы уехали, - заметил Ларионов. Можно было бы тебя сдать.
- Не та больница, Сергей, - ухмыльнулся Смирнов. - Ему в Кащенко надо.
- Хи-хи, - не унимался Казарян. - Хи-хи.
- Ты чего? - уже обеспокоенно вопросил Ларионов.
- А ничего. Картины разные выдумываю, - ответил Казарян. - Стилягу того из трамвая вспоминаю. Как он без лондонки остался. Единственный потерпевший.
- Хи-хи, - мрачно подытожил Смирнов.
Борода был поклонником многочисленных талантов Казаряна-старшего, а Романа, которого он знад с титешнего возраста, любил, как любят непутевых сыновей.
- Ромочка, запропал совсем, дурачок, - говорил Борода, нежно держа Романа за рукав и задумчиво разглядывая небритую (щетина у Казаряна по-армянски росла, с дьявольской скоростью) личность блудного сына.
- Работы много, Михаил Исаевич, грустно поведал Роман.
- Зачем тебе работа, Рома? Ты был замечательным бездельником, остроумным, обаятельным. И все тебя любили. А теперь что? Скучный, усталый, злой. Бросай работу, Рома, что это за работа - жуликов ловить!
Борода подмигнул Александру, давая понять, что шутит и широким жестом пригласил в зал. В ресторан ВТО после двенадцати ночи, в ресторан ВТО после спектаклей.
Дом родной. Знакомые и полузнакомые все лица, перекличка от стола к столу, общий шум, общий крик, общие шутки, общий смех. И выпить с устатку, и пожрать от пуза, и потрепаться, и поругаться. Заходи, друг, заходи!
