«Черт, проболтался все же вчера Антошке по пьяни о его матери. Что, мол, приходит, встречаемся мы с ней. Я так и не понял, дошло до него или нет (пьян был). Хорошо бы, если бы не дошло… А то вообще разлад в душах подрастающего поколения — вещь крайне неприятная».
«Юлька инструкции по поводу А. М. получила. Тем более ей нужны деньги. Пускай девчонка порадуется, хоть и холодна она, как айсберг, а все равно лучше Ленки, кокетки неблагодарной. Сколько денег, сколько времени и душевных сил затрачено, и все без толку! Уперлась, дура, в свою дружбу! Не хочу, говорит, внутривлагалищных эксцессов. Да на хрен мне сдалась твоя дурацкая дружба! Где ты видела дружбу между мужчиной и женщиной? Лукавишь, милая, лукавишь… Господи, да как же освободиться от этой идеи! Ведьма, ведьма ты, Леночка. Все, кончаю словесные излияния. Может быть, напьюсь…»
«Как достала Алиска… Черт меня дернул связаться с этой особой! Только от спермотоксикоза можно было залезть на эту кобылятину! Надо же было так облажаться! Дать этой дуре деньги на аборт и не проверить, сделала ли она его на самом деле! Опять привалила сегодня со своей любовью идиотской, ноги целовать полезла, фу! И главное, думает, что делает все правильно, а сама выглядит как спившийся клоун в провинциальном цирке. Нет, больше никаких серьезных отношений с проститутками, хватит».
«Господи, какое унижение было вчера! Как половая попрошайка, ей-богу! Тьфу, так можно и до импотенции дойти! Впрочем, завтра наверняка зайдет Ирина, с ней хоть забыться, забыть об этой несчастной любви»…
Я дочитала дневник покойного, и мне стало как-то не по себе. Было ясно, что эти откровения принадлежали впечатлительной личности, находившейся на грани психопатии. Цинизм сменялся романтизмом, ненормативная лексика соседствовала с лирикой в духе девятнадцатого века. Передо мной ясно вырисовался образ Кирилла Дементьева, человека без руля, загнанного сверхидеей межполовых отношений. Проведя за дневником часа два, я почувствовала необходимость заново осмыслить подробности.
Во-первых, главный факт, поразивший меня, — это встречи суховатой бухгалтерши из «Тарэнерго» с этим повесой. Учитывая тот факт, что Кирилл ее бывший муж и то, что они абсолютно разные люди. Потом, раскинув мозгами, я пришла к выводу: «А что, собственно, в этом особенного? Если их встречи только укрепляли семейную жизнь Кокошиных? Почему бы и нет?»
Кокошин сам говорил, что у них в семье никаких проблем. А о встречах Кирилла с бывшей женой никто из его знакомых не знал. Включая Никольскую, жившую с ним под одной крышей. Значит, встречи заранее планировались, и Кирилл держал их в тайне ото всех.
Второе, что поразило меня, — это явно обостренные чувства, которые Дементьев питал к Елене Маркеловой. Какие-то абсолютно неуравновешенные — от полного отрицания и смешивания с грязью до абсолютного обожествления. Проверить бы надо насчет алиби самой Маркеловой, а то, может быть….
Да и, кстати, ни слова о наркотиках. Ни слова!
Надо позвонить знакомому психологу, может быть, прольет свет на вопрос: стал бы наркоман писать о своей пагубной страсти в дневнике или нет? Интересный момент…
Мысли мои путались, слишком много информации свалилось на мою бедную голову. Но почему-то интуитивно я вновь и вновь возвращалась к личности Никольской. Какие-то неясные намеки Кирилла о «принесении пользы» и «инструкций насчет А. М.»… Сплошные загадки…
Повинуясь импульсивному чувству, я отыскала номер «Тарэнерго» и попросила к телефону Ирину Кокошину. Мне сказали, что она ушла в банк, и я оставила свой номер телефона, по которому меня можно найти. К этому сообщению я присовокупила фразу о том, что найден дневник ее бывшего мужа, в котором содержится много интересного. Я сочла, что это утверждение будет способствовать тому, что Кокошина свяжется со мной как можно быстрее.
«Так, теперь Никольская», — подумала я, переведя дух после разговора с бухгалтерией «Тарэнерго».
Да она же, как утверждает Козлова, исчезла! — меня даже подбросило в кресле. Я отыскала номер телефона фирмы «Глория» и через две минуты выяснила, что Юлю найти нельзя и что она уехала домой.
Было ясно, что надо начинать действовать. Только вопрос: с чего именно начать? Я решила пойти по пути наименьшего сопротивления — узнать адрес Никольской. Возможно, придется ехать в Ярославль.
Спустя полчаса я была уже в полиции нравов и беседовала со своим старым знакомым Игорем Клубневым. Он быстро отыскал файл с данными по Юле Никольской, и я переписала их в свою записную книжку. Зевнув, Клубнев спросил меня:
— Что натворила девчонка-то? Второй раз, по-моему, приходишь ко мне по ее душу…
— Да сама пока не знаю, — задумчиво ответила я.
Я пристально посмотрела на фотографию Никольской. Лицо русской северной красавицы, правильные черты, крупновата в теле… Стоп, стоп… Я открыла свой блокнот, где у меня были записаны приметы проститутки, которая обчистила господина Маркелова с помощью транквилизаторов.
То же самое. Те же самые приметы. Но… Всякое может быть. Почему именно она? Нет, надо все-таки проверить!
— Ты можешь вывести мне эту фотографию через лазерный принтер? — спросила я Клубнева.
— Конечно, — с готовностью ответил он.
Через десять минут я с распечаткой фотографии уже летела в машине к офису фирмы, где работал мой клиент-любовник Алексей Маркелов.
Дорога туда заняла у меня минут двадцать. Я находилась в несколько возбужденном состоянии. Вчерашняя оптимистическая комбинация костей и предчувствие удачи охватили меня. И только рефлексы, выработанные за годы работы частным детективом, заставили меня отметить, что в заднем зеркале моего автомобиля слишком часто появлялась голубая «шестерка». Однако тогда я не придала этому особого значения и уверенно гнала свою машину к офису Маркелова.
— Алексей Корнеевич отъехал, — мелодичным голосом пропела мне секретарша.
Я внутренне выругалась и уже собиралась откланяться, как в дверях показался сам Маркелов. Как и прежде, лицо его было непроницаемо и дышало суровой красотой, словно норвежский фьорд в ясную погоду.
Увидев меня, он улыбнулся. Возможно, он несколько удивился, однако лишь тень этого чувства промелькнула на его лице.
— У меня появились некоторые новости, — мягко сказала я.
— Пойдем в кабинет, — пригласил он.
Как только мы миновали с любопытством уставившуюся на нас секретаршу и дверь кабинета закрылась, Маркелов выжидательно взглянул на меня. Я вынула из сумочки распечатку с фотографией Никольской.
— Это, случаем, не она? — спросила я без особой надежды, положив фотографию на стол.
Ответ последовал незамедлительно и убийственно:
— Она!
И спустя несколько секунд:
— Как ты ее нашла? Потрясающе!
— Перерыла банк данных полиции нравов.
— Да, это она, — еще раз подтвердил Маркелов, уже более внимательно всмотревшись в лицо Никольской. — Что, ее можно найти?
— Боюсь, что это будет сложновато сделать, ее уже нет в городе…
— Черт! — Маркелов стукнул кулаком по столу.
— Ты особо не беспокойся. Если твое предположение о причастности твоей жены к этому делу верно, то, поверь мне, я из нее душу вытрясу.
Маркелов поднял на меня глаза, и взгляд его выразил надежду и вместе с нею предчувствие жестокой мести. Что ж, понять его было можно. Теперь, когда картина вроде бы начала проясняться, самое время было заняться госпожой Маркеловой, так называемой «музыкальной редакторшей» господина Борисюка.
Маркелов закурил и стал нервно ходить по комнате.
— Что ты теперь собираешься делать? — спросил он, закашлявшись после глубокой затяжки.
— Искать преступников, — уклончиво ответила я. — От тебя все, что требовалось, я узнала. Никольскую ты опознал, теперь нужно доказать участие твоей жены в этой краже… Или опровергнуть это предположение… Ну и, конечно, вернуть деньги… Кроме всего прочего, я жду тебя сегодня вечером у себя, — я кокетливо улыбнулась, — для обсуждения деловых проблем.
Алексей в первый раз за время нашего разговора улыбнулся, широко и добродушно.
— Конечно, я буду часов в девять.
— Отлично, — сказала я и убрала фотографию обратно в сумочку. — А сейчас я отправляюсь по делам.
Я подошла к нему, чмокнула его в щеку и быстро направилась к двери.
Сев в свою машину, я закурила и примерно с минуту обдумывала дальнейшие действия. Перелистав в задумчивости записную книжку, я вдруг приняла решение. Пора было напомнить о своем существовании господину Борисюку. Ни вчера, ни сегодня с утра он никак не объявился на моем горизонте, ни лично, ни по телефону. Тем более что молодежный центр «Акация», который он имел честь возглавлять, находился не очень далеко от офиса Маркелова.
Я завела мотор и тронула машину с места. Уже подъезжая к центру «Акация», я снова заметила позади себя голубую «шестерку». Что за черт! Неужели кто-то следит за мной? Этого еще не хватало!
