Я сделала вид, что не поняла намека.
— А кто этот ваш шеф? — спросила я.
Леша сел напротив меня, заглянул в глаза и доверительным тоном, каким обычно говорят с душевнобольными, произнес:
— Шеф — очень умный человек, и с ним лучше не враждовать. Думаю, ты это уже поняла. Так что скажи, куда безделушку дела, и тебе никто ничего не сделает, уж я за это ручаюсь.
Лешино милосердие не знало границ. Мои актерские способности тоже.
— Правда? — Я захлопала ресничками, стараясь выдавить из себя слезу умиления. — А знаешь, ты совсем не похож на своего приятеля, тот только и делал, что орал на меня.
Леша довольно заулыбался.
— Но… — я потупила глазки, — может, ты развяжешь мне руки?
Леха задумался.
— Ну, хорошо, — согласился он, вероятно, решив, что наше с ним времяпрепровождение будет куда более увлекательным и разнообразным, если развязать мне руки.
Он долго боролся с узлами, и как только с ними было покончено, накинулся на меня, чуть не свалив с табурета.
Несколько минут я терпела, но потом решила, что пора брать инициативу в свои руки. Правда, для достижения своих целей я предпочла взять в руки кое-что более тяжелое и увесистое, а именно заварочный чайник, который я нащупала на столе. Вот он-то и опустился на бестолковую Лешину голову.
Парень выпучил глаза и ойкнул. Я моментально вскочила с табурета, даже не успев в полной мере насладиться только что созданной художественной композицией. Однако голова у Леши оказалась не самым уязвимым местом, так как погоня настигла меня уже у дверей, при этом Алексей выл, ревел, сыпал нелестными словами в мой адрес, из чего я могла сделать вывод, что мой вариант развлечений не пришелся ему по вкусу.
Я заметалась по коридору, стараясь увернуться от карающей Лешиной руки, в панике натолкнулась на какую-то дверь, не раздумывая, ринулась в нее и тут же захлопнула, навалившись на нее всем телом. Леша начал яростно биться с другой стороны, и, судя по жалобному скрипу двери, его старания рано или поздно должны были увенчаться успехом.
Изо всех сил наваливаясь на дверь, я лихорадочно соображала. Кстати, самое ужасное вот в такие минуты — это полное отсутствие соображений, что и наблюдалось в моем случае. Тогда я принялась бестолково осматриваться по сторонам. Оказалось, что я попала в спальню, такую же захламленную, как и вся эта квартира. Но безалаберность здешних жильцов меня не слишком-то волновала, а вот что поистине встревожило мое воображение, так это окно, вернее, его недосягаемость. Ведь чтобы добраться до него, нужно было отойти от двери, а я и двух шагов не успею сделать, как Леша — эта бешеная скотина — окажется в комнате.
Однако на размышления времени не оставалось — дверь уже подпрыгивала на петлях и вот-вот должна была слететь. Тогда я сделала первое, что пришло в голову, то есть просто отскочила в сторону. И очень даже вовремя, поскольку дверь почти тут же плашмя упала на пол и в комнату ворвался пунцово-красный от ярости Леша. Я встретила его как и полагается скромной девушке, подвергающейся сексуальным домогательствам, — крутанулась на месте и фирменным ударом шибанула навязчивому джентльмену каблуком аккурат в лоб, так что он был отброшен туда, откуда только что явился, то есть коридор. Еле удержав равновесие, я тут же метнулась к окну.
Голова была явно не самым уязвимым местом Алексея, потому что я успела открыть лишь одну раму, а он уже нарисовался в дверном проеме. Дальнейшее развитие событий зависело от ловкости одного из нас. И пока Леша разгонялся в коридоре, я открыла вторую раму, вспорхнула на подоконник и, забыв попрощаться, спрыгнула вниз.
Оказавшись на земле, я подняла голову.
Открытое настежь окно, развевающиеся занавески, все-таки я сумела уйти красиво!
Вскочив на ноги и наскоро поправив одежду, я помчалась вперед, не разбирая дороги. Благо на улице были сумерки, и Леша мог не заметить, в каком направлении я побежала. Двор я пересекла за считаные секунды и, только оказавшись на проезжей части и убедившись, что погони за мной нет, смогла перевести дыхание. Но в безопасности я себя почувствовала, лишь остановив попутную машину.
— Куда? — спросил водитель, которого я при первом же взгляде охарактеризовала как давно не кормленного.
Машина была под стать хозяину — старый зеленый «Запорожец», но в моей ситуации выбирать не приходилось.
— До гостиницы «Околица».
— По пути, — кивнул тот. — Садись, подвезу.
Я тут же запрыгнула в салон, и «Запорожец» с диким скрежетом покатил по трассе.
— А что в гостинице забыла? — поинтересовался водитель.
Вот за что я терпеть не могу ездить на попутках, так это за то, что волей-неволей приходится поддерживать бестолковый разговор с шофером. Я никогда не страдала от желания излить душу малознакомому человеку, но не ответить было нельзя, и я промямлила, не отрывая взгляда от окна:
— Я там живу.
— Да? — В голосе мужика явно прозвучало сомнение.
Очевидно, «шкафчики» неплохо потрудились над моим обликом, и я уже не производила даже впечатления человека, способного оплатить свое проживание в гостинице.
— На работу небось собралась, — неожиданно сказал водитель.
Я невольно оторвала взгляд от окна и посмотрела на водителя.
— Что вы хотите этим сказать?
— Да полгорода знает, что «Околица» — это притон вот для таких… таких, как ты. Только раньше туда толстосумы приезжали со своими, а теперь вижу, что гостиничный бизнес расширился.
Видно, встреча с мальчиками не прошла бесследно и негативно отразилась на моих умственных способностях. Я старалась, но никак не могла извлечь хоть какой-то смысл из только что сказанных слов, а главное, я никак не могла сообразить, что значила фраза «вот для таких, как ты». Это что — оскорбление?
— О каком гостиничном бизнесе вы говорите?
— О таком, — ответил водитель.
И тут до меня дошло, за кого меня принял этот уважаемый господин. Вот только я еще с трудом улавливала связь между этим делом и гостиничным бизнесом.
— А вы что же, так хорошо знакомы с тем, что происходит в гостинице «Околица»? — спросила я, чтобы поддержать неожиданно заинтересовавший меня разговор.
— Только понаслышке, — хмыкнул мой попутчик и нажал на тормоза. — Приехали, — оповестил он.
— Спасибо, — я уже собралась привычным жестом расстегнуть сумочку и извлечь из кошелька несколько купюр, долженствующих поддержать в душе некормленого водителя идею о том, что ближнему нужно помогать, и только тогда заметила, что деньги, как и все остальное, в том числе сама сумочка, остались в квартире, которую я только что покинула через окно.
— Да не нужно мне ничего, — махнул рукой некормленый.
— Спасибо, — промямлила я и, пока он не передумал, поспешила выбраться из салона.
«Запорожец» заскрипел и покатился по дороге. «Вот на таких машинах нынче ездят благородные люди», — с грустью подумала я, оставшись стоять одна на пустынной ночной улице. Только чуть в стороне, у игрового клуба, как всегда, толпилась кучка молодых людей. Минут пять я бестолково таращилась на них и зачем-то прислушивалась, пытаясь понять, о чем идет спор, в то время как думала совсем о другом. Из этого состояния меня вывел резкий скрежет тормозов.
— Совсем сдурела! — заорал водитель, высовываясь из окошка белой «Волги».
Я растерянно осмотрелась по сторонам и сообразила, что, выйдя из «Запорожца», осталась стоять на дороге и меня только что чуть не сбила машина.
— Проходи скорей, чего уставилась? — рявкнул водитель «Волги».
— Вот черт, — пробормотала я, перебегая на другую сторону улицы и слыша, как мне вслед продолжают нестись проклятия.
— Ненормальная! — выкрикнул напоследок водитель.
«Веселый же сегодня выдался денек, — размышляла я, медленно ковыляя к стеклянным дверям гостиницы. — Начала я его претенденткой на должность модели в модной студии „Лолита“, продолжала воровкой и девушкой легкого поведения, а закончила просто ненормальной».
В гостинице меня ждал приятный сюрприз — консьерж с душевной фамилией Зверьков, или просто Макс, как он всем представлялся, был на боевом посту — возле искусственной пальмы. Он улыбался и искрился добродушием, однако встреча с двумя «шкафчиками» напрочь отбила у меня охоту строить кому-то глазки. Я вообще старалась смотреть в пол, опустить голову пониже и надеялась на то, что мне удастся миновать холл, оставшись незамеченной.
Не замеченной я не осталась, и не только Максом.
— Добрый вечер, Татьяна Александровна, — громко сказал он, и это услышал Кирилл Степанович, до этого мирно беседовавший с каким-то толстым дядей и его юной спутницей.
Услышав мое имя, администратор тут же обернулся, а я юркнула за искусственную пальму, проклиная Макса за его вежливые манеры.
