Эдгар Уоллес - Гостиница на берегу Темзы

Джон удивлённо посмотрел на говорившего.

— Эйкс? — недоверчиво спросил он. — Я всегда считал его очень необразованным и даже почти малограмотным человеком.

— Вы ошибались. У него лишь одна слабость — он считал, что у него хороший голос, и истратил на своём веку немало денег на уроки пения. Вы правы, по-английски он говорит ужасно, но зато иностранными владеет совершенно свободно.

Для Джона это явилось полным откровением, и он решил снова отправиться в «Мекку» и вновь осмотреть комнату Голли. Хотя раньше он и осматривал её, но теперь решил сделать это более детально.

Голли занимал комнату, снабжённую узким окном и очень скудно обставленную. Тут стояла железная кровать, стол, шкаф, набитый книгами, керосиновая лампа и протёршаяся кушетка. Джон обратил внимание, что на корешках книг не было названий — все они были обёрнуты в бумагу. Тем не менее, хозяин хорошо знал их расположение и содержал свою библиотеку в образцовом порядке. К удивлению Вэда, первый том, который он взял в руки, оказался Евангелием на греческом языке. Здесь были труды по вопросам современной стратегии и тактики. Книги эти были исчерчены на полях рядом карандашных пометок, свидетельствовавших о том, что ими систематически пользовались.

Далее следовал большой отдел, посвящённый теории и истории музыки, ряд книг — путешествия по различным странам — и много книг на немецком, испанском, итальянском языках.

В числе прочих оказались и походы Цезаря на латинском языке, и венгерская грамматика. Письменный стол был густо запачкан чернилами: Голли не отличался аккуратностью.

Вэд стал знакомиться с содержимым ящиков стола. Обнаружил новую неожиданность.

Оказывается, Голли был не чужд спиритизму и астрологии — тут был ряд гороскопов, в том числе и гороскоп Вэда.

Никаких данных о материальном положении Голли в ящиках не оказалось. Не было ни чековых книжек, ни выписок банковских счетов. Но, если обладая большим состоянием, Голли, этот маленький Голли, постепенно превращался для него в величайшую загадку преступного мира Лондона. В конце концов Вэду посчастливилось найти довольно интересную вещь. Это была маленькая книга с золотым ободком. На первой странице красовалась надпись: «Г.Эйксу от его шефа Динса. На добрую память».

В книге он обнаружил старый фирменный бланк. Там красовался следующий заголовок: «Динс и Эббит, медицинские патентованные резиновые перчатки».

Резиновые перчатки, резиновые маски, «резиновые братья» — нет ли между всем этим какой-нибудь связи?

День не принёс особых перемен. Вэд всё время ощущал близкую опасность. Постоянно на пути попадались ему подозрительные типы и один — из тех, кого заметил он на процессе матушки Эйкс. Они попадались ему вблизи дома, по дороге в полицию, троих он заметил в лодке на реке. Даже сделали попытку приблизиться к его лодке. На счастье, неподалёку находился второй полицейский баркас, который и поспешил к Вэду на помощь. Как только один из троих подозрительных заметил приближение второго полицейского баркаса, он достал что-то со дна лодки и выбросил за борт.

На вопрос полицейских, что же они выбросили, один из гребцов насмешливо взглянул на проверяющих:

— Мы рыбачим. Или это запрещено?

— При помощи ручных гранат запрещено.

Подозрительная лодка была сдана полицейскому посту. Высаживаясь на берег, один из «рыбаков» попытался незаметно выбросить в воду какой-то предмет. Но он с грохотом упал на набережную. Это был заряженный браунинг.

— У вас есть разрешение на ношение огнестрельного оружия? — спросил Вэд.

— Такового не имеется. Зато есть свидетельство о прививке оспы, — сострил задержанный.

Это был маленький человек с большим крючковатым носом, похожий на итальянца. По документам он был американцем и всего лишь три недели назад прибыл из Чикаго. Остальные задержанные тоже были американцами, прибывшими в Лондон в один день.

У одного из них тоже оказался револьвер.

— Надеюсь, здесь не запрещено ношение оружия?

— Об этом узнаете в суде, — ответил Вэд.

Кто же взял на себя инициативу по доставке этого подозрительного сброда в Лондон? Из Скотленд-Ярда он отправил срочный запрос в Америку и через два часа получил ответ: «Все трое — известные преступники. Риччини и Орлович дважды осуждены за убийство. По нашим сведениям за последние два месяца в Лондон выбыла целая группа опасных преступников».

Это совпадает и с нашими данными, — сказал, знакомясь с телеграммой Эльк. — Мы получили ряд донесений, сообщающих, что появилось много подозрительных иностранцев, в том числе русских и финнов. Один из них был задержан. Запрос в Ригу подтвердил, что ничего хорошего ждать от этих людей не приходится.

— Вы ничего не выяснили о прошлом Голли Эйкса? — спросил Вэд.

— Кое-что есть, В 1915 году его осудили за воровство резины. Потом против него возбуждалось дело о скупке краденного, но доказать это не удалось. Ходили слухи, что он переметнулся в Бирмингем, где ограбил несколько ювелиров.

Джон вспомнил первое впечатление, которое произвела на него встреча с Голли. С самого начала он казался ему подозрительным, хотя бы потому, что весь преступный мир реки питал к Голли особое почтение. Странно и то, что дома он производил впечатление слабовольного хилого человека, находящегося под башмаком у своей жены — это никак не вязалось с представлением о нём, как о главаре шайки.

Эльк тоже думал об этом.

— Да, действительно, странная личность — Голли. Я раньше думал, что матушке Эйкс удалось его укротить, но теперь мне начинает казаться, что она бессильна против него.

— Я в этом не сомневаюсь, — сказал Джон. — Голли видится в совершенно новом свете.

Для Лилы наступила большая перемена в её жизни. Она находилась в роскошно отделанной каюте. Сюда её доставили после похищения из дома Теппита. На каком пароходе она находилась, она не знала. Поняла лишь то, что её каюта совершенно не была похожа на другие каюты. Тут царила роскошь, было одно окно. Откуда-то поблизости доносился гул маленького электрического мотора, снабжавшего энергией осветительную и вентиляционную систему, К стене была приделана койка. Изящный письменный стол, картины старинных мастеров и даже камин создавали приятную обстановку.

Единственный человек, которого она видела, был слуга-китаец, приносивший ей еду и готовивший ванну. Никогда и никто так не заботился о ней, и ей было приятно такое внимание неизвестных хозяев. Ванная комната тоже была роскошной. Над головой слышались чьи-то шаги, судно медленно плыло но реке, потому что до слуха доносилось завывание сирен, а временами — бой часов на берегу.

Как-то ночью её разбудил отчаянный женский вопль, но поскольку этот вопль больше не повторился, она решила, что ей это послышалось. Лила была убеждена, что матушка Эйкс тоже находится на борту парохода, что Джон Вэд сумеет разыскать её… В это она очень хотела верить.

Целым событием для Лилы стало появление Голли. Хоть она и понимала, что он причастен ко всякого рода тёмным делишкам, но страха он ей не внушал. Он явился к ней во время завтрака. Обычно очень неряшливый, теперь он был одет очень элегантно.

— Мистер Эйкс! — удивилась она и поднялась со своего места.

— Не беспокойся, милое дитя. Я охотно выпью чаю в твоём обществе.

Лишь теперь Лила обратила внимание, что на подносе — не одна, а две чашки.

— Ну и жизнь! Сократ говорил… — начал Голли.

Тут Лила изумилась вовсе. Её собеседник цитировал греческих авторов, был поразительно осведомлён в литературе, говорил на разных языках — казалось, его память — целый кладезь знаний…

— Как ты себя чувствуешь, Лила? — заботливо спросил он.

Она колебалась.

— Благодарю вас, мистер Эйкс. Но куда мы, собственно, едем?

— Одному богу это известно. Никто не знает, где будет завтра. Я, например, думал, что буду сегодня в «Мекке»…

— Миссис Эйкс тоже плывёт с нами?

— К сожалению, она занята и не могла поехать с нами, — сказал он, пристально наблюдая за Лилой. — Она очень толковая женщина, старательно помогает своему мужу.

Снова в поведении Голли было что-то непонятное.

— Не заботься ни о чём, дитя моё, — добавил Голли. — Впредь ты будешь жить в достатке и роскоши. Автомобили, наряды, бриллианты — всё будет к твоим услугам.

— Но откуда?..

Он посмотрел на неё.

— Потерпи, малютка.

Голли с удовлетворением оглядел каюту. А Лила всё более поражалась его поведению. Она предполагала, что в таком убранстве каюты он растеряется от непривычки, но нет…

— Вот это подлинный Тинторетто, — сказал он, указывая на одну из картин. — Поздняя работа. Скажу тебе, что большинство работ, которые выдаются за Тинторетто, на самом деле написаны его учениками. Рисунок над роялем работы Сансовине… А вот картина Беллини. Она хоть и не принадлежит к числу первоклассных произведений живописи, но всё же заслуживает внимания. Лично я предпочитаю венецианскую школу и особого значения флорентийцам не придаю.