Ознакомительная версия.
Вообще лестница была чистая и светлая, везде горели лампочки, стены сверкали белизной, непонятно только, почему ремонт не коснулся дверей соседей Дикаря. Но больше всего Маришу порадовали лестничные площадки, на каждой из которых могла свободно развернуться легковушка, Сразу видно, что дом строился для уважающих себя людей.
Внимательно осмотрев дверь Дикаря, Мариша пришла к выводу, что взломать ее не удастся, а значит, нужно придумывать какой-то другой способ проникнуть внутрь. А в том, что сделать это нужно обязательно, Мариша была уверена. Пока она ездила за новым ведром, на которое уборщица почему-то забыла ей дать денег, Маришу не оставляла в покое мысль, что ее бедный дядя Валериан в это время лежит скорчившись где-нибудь в квартире Дикаря, возможно, в качестве будущего обеда Пупсика. Или же его косточки уже варятся в бульоне для того же Пупсика.
Так или иначе, следовало поторопиться, потому что если дядя еще и был жив, то ему явно угрожала опасность. Мариша схватила в магазине первое попавшееся ведро и помчалась обратно, уборщица еще ковырялась в соседнем подъезде, где ремонтом что-то и не пахло.
— Быстро ты, — одобрила Маришу уборщица. — Вот что значит колеса.
— Пес еще старое ведро не вернул?
— Что ты, они теперь не меньше часа гулять будут, — сказала тетка. — Эта скотина раньше загнать себя домой Димке не позволит. Час прогулки утром, час вечером. Это у него минимум, а если хочет хорошенько развеяться, то может и дольше гулять. Ну и Димке приходится следом трусить. В руки ведь Пупсик не дается, да и силой его домой не потащишь, если упрется, то и несколько мужиков его с места не сдвинут. Димка пробовал нанимать специального собачника, чтобы тот выгуливал Пупсика, но пес его малость покусал. А когда собачник из больницы выписался, то ни о каких прогулках слышать не желал, сколько ему Димка денег ни сулил.
— Ну и бросил бы своего пса, — сказала Мариша, — раз с ним столько хлопот.
— Никогда! — покачала головой уборщица, деловито скребя лестницу. — Димка от своего кобеля просто без ума. Всякие специальные штуки ему покупает, игрушки, а обеды так из ресторана возит.
— Что?! — воскликнула Мариша. — И часто?
— В последнее время почти каждый день, — сказала уборщица. — Мне его из окон видно. Так он то пиццу тащит, то гамбургеры, то еще какую-то снедь.
— И собаку кормит?
— А кого же еще, он ведь один живет, — сказала тетка. — Жены у него нет, детей тоже. Один. Да он мне сам хвалился, что денег у него теперь столько, что может собаку одной бужениной кормить. А видели, какой он ремонт у себя в подъезде сделал?
— Это он? А я думала жэк, — удивилась Мариша.
— Как же, — поджала губы уборщица. — Станет тебе жэк новые плафоны вкручивать. Димка и сделал на свои деньги. А вот двери соседей приказал не трогать, дескать, как жили в дерьме, так и дальше живите.
Это он им отомстил таким образом.
— За что?
— Да за все унижения, что ему и матери с братом пришлось от людей вынести. Отца у них не было, то ли умер, то ли что, только вся семья считалась не очень благонадежной. Оно так и было, мамаша попивала, а мальчишки росли без всякого присмотра. Конечно, хулиганили, стекла били, потом связались с такими же хулиганами, на лестницу выйти страшно было от их сборищ. Ну а сама знаешь, людям нужно на ком-то отыграться за свои обиды, вот они и нашли козла отпущения в лице матери пацанов. Дружно устроили на нее травлю. Даже выселить за сто первый километр хотели. Подписи ходили собирали. Ну а потом грянули перемены, и братья как-то удивительно быстро вверх пошли. Только их матери это уже было не важно, она от беспробудной пьянки совсем ничего не соображала.
А однажды зимой заснула на лавочке возле дома, да так и не проснулась.
— А братья остались жить в этом доме?
— Гаврила переехал. Сказал, что купил себе квартиру в центре. А старший живет, ездит тут на своей дорогой машине, пускает пыль в глаза тем, кто травил раньше его мать. Думаю, что он тут из садизма остался жить, чтобы ходить красивым и богатым и смотреть, как былые враги его дружбы добиваются и от зависти дохнут.
— И дохнут?
— Чтобы насмерть, так нет, а вот несколько инсультов имелось по его вине, — сказала уборщица и внезапно добавила:
— А у их матери сестра в деревне была. Она тоже не одобряла пьянчужку и братьев не любила. Всего раз приезжала, но быстро сбежала, не понравилось ей тут. Денег у нее Димкина мать попросила, так та мало того, что не дала, так еще и оскорбила. Ну, и ей Димка тоже отплатил. Верней, не ей самой, а ее детям.
— Как же?
— А вот недавно к нему его двоюродный брат из той деревни приезжал, так он его с лестницы спустил и Пупсика на него натравил. Вопил, что таких братьев, от которых навозом несет, ему не нужно. Есть у него один брат — Гаврила, и хватит. А все прочие работяги ему здесь не нужны. Пусть обратно едет в свой колхоз грязь месить.
— Картина ясная, — сказала Мариша, в мозгу которой внезапно забрезжила догадка, как можно попасть в квартиру Дикаря или хотя бы попытаться это сделать. — Должно быть, ему тяжело в детстве пришлось, раз он так на всех обозлился.
— Это уж точно, — ответила уборщица и отвернулась, вплотную занявшись полом.
Разговор был окончен, Мариша спустилась вниз и начала прогуливаться перед домом, поглядывая по сторонам, не возвращается ли Дикарь со своим Пупсиком на поводке. В голове у Мариши одна за другой складывались фразы приветствия, которое должно было послужить ей пропуском в квартиру, а также в сердце Дикаря. Речь окончательно сложилась как раз к тому моменту, когда Дикарь показался из-за угла дома, волоча за собой на поводке упирающегося Пупсика. Мариша оформила на лице самую приветливую улыбку, на которую была способна, и шагнула вперед.
* * *
Дело о выпавшем из окна мужчине так и осталось на плечах Картохина. В следственном отделе и без того имелось множество куда более важных, поэтому такое простое на первый взгляд дело было решено оставить для расследования молодому оперу. Сам Картохин был вовсе не в восторге от этой чести. Все казалось простым только на первый взгляд. На второй и третий в нем выползали на свет божий неприятные подробности, не дающие возможности счесть его просто несчастным случаем. Ведь мог же пострадавший не удержаться на подоконнике и вывалиться на улицу. Вот и все! ан нет.
Картохин тщетно пытался в этой истории видеть лишь то, что было выгодно следствию, но, увы, был он человеком честным и не привыкшим увиливать от трудностей. Поэтому с тяжелым вздохом и принялся выяснять, каким образом погибший мог оказаться в закрытом на ключ офисе и почему, не обратившись за помощью ни к кому, предпочел самостоятельно вылезти из окна пятого этажа Но для начала следовало выяснить личность погибшего. Это удалось сделать далеко не сразу. Не было даже его фотографии, которую можно было бы продемонстрировать работникам офиса на предмет опознания. Машина «Скорой помощи» увезла тело, не дождавшись милиции. С какой целью это было сделано, Картохин понять не мог. Но как бы там ни было, а тело исчезло, его же необходимо было найти. Расследование начиналось весьма нетрадиционно, и это опера не радовало. Он был, несмотря на молодость, человеком консервативным и предпочитал, чтобы все шло, как положено. А тут звони по моргам и выясняй, нет ли у них тела с улицы Попова.
То обстоятельство, что тело погибшего у следствия похищено, выяснилось только на следующий день. До этого Картохин пребывал в уверенности, что оно лежит у патологоанатома и вот-вот результаты вскрытия окажутся у него на столе. Конечно, при обычном раскладе что-то подобное вообще исключено. Но Картохин, самый молодой опер в отделе, где работали исключительно юмористы, уже привык к шуткам своих коллег, поэтому исчезновение трупа до прибытия следственной бригады он счел хоть и несколько неуместной, но все же шуткой. Он все еще ждал, когда коллегам надоест хихикать над ним и они отдадут ему фотографии с места происшествия и отчет о случившемся.
Когда же этого не случилось даже на следующий день, у него лопнуло терпение, и он отправился по кабинетам скандалить и требовать фотографии и отчет экспертизы. Коллеги только крутили пальцами у висков и ржали, чем окончательно убедили Картохина в своей причастности к делу. Он отправился к патологоанатому — единственному в отделе, кто никогда не подшучивал над парнем, поэтому Картохин сюрпризов с его стороны не ожидал.
— Что там с моим трупом? — осведомился он.
Врач недоуменно на него уставился.
— Хватит! — взвизгнул Картохин. — Если вы сейчас же не даете мне бумаги по этому делу, я иду к начальству. Пусть после этого я заслужу репутацию стукача, но и вам всем не поздоровится. Надоели мне ваши шуточки!
— В чем дело? — совершенно искренне удивился врач. — Какой еще такой «твой труп»? Тебе разве уже дела с трупами доверяют?
Ознакомительная версия.
