— Да в общем, с самого начала… Уже лет десять.
— Познакомились тогда же?
— Нет, мы всю жизнь знакомы.
— То есть? С детства?
— Ну да, с детства, со школы. Учились вместе. Потом поступили в разные места. Я — в Плешку, он — в «керосинку». Ну, общаться стали меньше, конечно… Потом распределились: я в НИИ, он в КБ. Встречались время от времени. Потом, сами понимаете, времена изменились — Антон пошел в бизнес и почти сразу меня втянул. Сдернул, можно сказать, с насиженного места и выманил на жизненные просторы.
Мышкин удивленно покосился на него. Кот быстро освоился в новой обстановке и начал говорить метафорами.
— По дружбе? — зачем-то поинтересовался Гаврюшин.
— Ну как — по дружбе… — Зуев усмехнулся. — По чистой дружбе дела, знаете, не делаются… Я ему нужен. Мозговой центр.
«Скромненько!» — отметил про себя Мышкин.
— Да вы не смотрите на меня так, — как ни в чем не бывало продолжал Зуев, обращаясь к Гаврюшину. — Я не хвастаюсь. Антон — он и сам неплохо соображает. Ему терпения не хватает все просчитать и продумать до конца. Он такой… с полетом. Заводной. Ему себя сдерживать скучно. Вот для этого я и нужен. Он придумывает, я обдумываю. Ну, в общем, что я вам рассказываю… Разделение труда у нас, короче. Разумное разделение.
— Отделиться никогда не хотели? Чтобы собственное дело?..
«Слишком в лоб», — мысленно прокомментировал Мышкин.
Зуев пожал плечами:
— А зачем? Мне и так неплохо. Да и… поздновато уже. Не в смысле возраста, а в смысле… как бы это сказать… положения дел. Сейчас с нуля не очень начнешь. Никогда в жизни мне так не раскрутиться…
— Скажите, Василий Михайлович, — гнул свое Гаврюшин, — какие у вас с ним отношения?
— С кем? С Дерюгиным? А при чем здесь, простите?.. А впрочем, ладно, вам виднее… Нормальные отношения. Деловые.
— Ага. С Козловой когда познакомились?
— Вот не помню… Антон ее сразу же привел. Не скрывал.
— Вы хорошо ее знали?
— Катю-то? Да нет, не особенно… На приемах виделись, на банкетах… Ну и… в гостях были — мы у них, они у нас. По разу.
Гаврюшин удовлетворенно кивнул, как будто соглашаясь, а на самом деле отмечая для себя момент вранья. Какую-то долю секунды он колебался, решая, потянуть ли за ниточку сразу, и решил повременить.
— Что вы думаете об этой истории, Василий Михалыч? — спросил он, вдруг резко меняя интонацию и как бы советуясь. — Вы знаете… э-э… знали их обоих — и Дерюгина, и Козлову, вы представляете себе их окружение… Как по-вашему, кто мог ее убить?
И вот тут произошла вещь абсолютно неожиданная. Мышкин в глубине души был совершенно уверен, что сейчас он скажет: «Не знаю», — или поведает очередную сагу о том, как мужчины сходили с ума из-за Кати… Однако ничуть не бывало. Зуев навалился на стол и, глядя в упор на Гаврюшина, заявил:
— Все ясно как день. Антон ее убил, больше некому…
Гаврюшин оторопел.
— По-почему? — поинтересовался он, запнувшись от растерянности.
— Ну как почему? Вы что, не раскопали, что ли?.. Она от него ушла…
— Ну знаете ли! — возмутился Гаврюшин, как-то выбиваясь из официального тона. — Мало ли кто от кого уходит! Что же, так сразу убивать? Неубедительно…
— Вы не понимаете. Можно? — Зуев указал рукой на стакан остывшего чая, который Мышкин с утра заварил, но так и не выпил.
Гаврюшин растерянно кивнул. Зуев залпом выпил горькую и холодную жидкость и повторил:
— Вы не понимаете. Он… бешеный. Он ревнивый, как зверь. И он на ней помешался. Крыша уехала, понимаете? Я же видел его до этого… с другими бабами. Не-ет, тут совсем другое, никакого сравнения. Не мог он пережить, что она его бросила. Я знаю.
— Почему же он тогда не сделал этого сразу? — несколько оправившись, поинтересовался Гаврюшин. — Скажем, во время ссоры или в момент ухода? Или сразу после? Почему он ждал целый месяц?
— Вот этого я не знаю! Может, надеялся, что вернется. Он, между прочим, этот месяц и не работал совсем. То у нее торчал… пороги обивал то есть… а когда приходил, тоже толку было мало. Ни о чем думать не мог. Говоришь с ним, а он как будто не слышит. И в тот день, кстати, тоже… У него встреча была назначена… важная. А он не пришел. Взял и не пришел — и все. Там потом еле расхлебали. Это я только сегодня узнал. Позвонил на работу, мне все и вывалили… Разве так можно!
— Все это замечательно, — негромко и с расстановкой проговорил Гаврюшин. — И вполне можно было бы допустить, что вы правы… если бы не один факт. Дело в том, что у Дерюгина стопроцентное алиби.
— Алиби?! Какое алиби? — воскликнул Зуев, привстав от напряжения.
Гаврюшин спокойно и не торопясь объяснил ему, в чем дело. Повисла пауза. Зуев явно пытался что-то сообразить. Гаврюшин молчал, выразительно поглядывая на Мышкина.
— Не знал… — пробормотал Зуев. — Вот не знал… Надо же!.. Телевизор не смотрел, газет не читал — в Вене-то… Небось все уже раззвонили?..
— Да, передавали… — сам толком не зная зачем, пробормотал Мышкин, опережая Гаврюшина.
— Соседи! — воскликнул Зуев так неожиданно, что оба детектива невольно вздрогнули. — Подкупил он их, вот что! Вы посмотрите, как они живут, эти соседи!
Гаврюшин подался вперед. Зуев не должен был знать, как живут соседи Козловой.
— Небось нищие какие-нибудь! — лихорадочно продолжал Зуев.
Коротенькое «небось» сразу в корне меняло дело. Гаврюшин расслабился и откинулся на спинку. Оставалось неясно, то ли Зуев неудачно выразился, то ли быстро спохватился.
— Нищие небось, — повторил Зуев уже спокойнее. — Вы бы к ним присмотрелись, между прочим.
— Присмотримся, — пообещал Гаврюшин. — А вы мне пока вот что скажите, пожалуйста… Кто, по-вашему, Дерюгина сильно ненавидел?
— Ничего себе вопросик! — хмыкнул Зуев. — Да ведь имя им — легион. Я, конечно, понимаю, о чем вы… Только знаете, легион-то легион, только все уже по большей части смирились. А в ближайшее время вроде никаких таких дел не намечалось — чтоб кого-то топить…
— А как насчет аукциона? — поинтересовался Гаврюшин.
Зуев отчего-то вздрогнул.
— А что насчет аукциона? С аукционом все чисто… А, вот! — внезапно оживился он. — Могу вам рассказать — в качестве хохмы. Был у нас один… э-э… знакомый… Костя Орловский. Это еще тогда, десять лет назад. Математик, интеллигентный, худенький такой, хлипкий — знаете? Он тогда решил математику свою забросить и податься в бизнес. Подался. Сначала все ничего шло, неплохо. А потом они с Антоном кой-чего не поделили, и Антон его с потрохами скушал, по миру пустил. Он тогда вроде как в уме повредился. Поклялся Дерюгина уничтожить. Я, говорил, его изведу, рано или поздно. Именно так — изведу. К гадалкам каким-то ходил, к экстрасенсам, черт его знает… За Антоном по пятам ходил, все бормотал что-то такое: мол, твой час пришел, молись… стихами…
— «Теперь твой час настал. Молись», — вдруг громко произнес Мышкин, резко повернувшись на подоконнике и чудом успев подхватить горшочек с кактусом, который чуть не свалился на пол.
— Во-во, — подтвердил Зуев. — Это самое.
Гаврюшин покосился на Мышкина, но смолчал.
— А потом? — спросил он.
— А ничего. Я его уже лет пять не видел. Я же говорю — это я так, для хохмы. Вы лучше соседей проверьте.
— Теперь вот что… — сказал Гаврюшин, как будто не слыша. — Скажите, пожалуйста, какие у вас были отношения с Козловой?
— Да какие отношения! — рассердился Зуев. — Вы что, не слушаете, что ли? Не было никаких отношений. Встречались на людях. «Привет», «Как дела?». Все. Хотите знать, как я на нее реагировал? Как все. Кончал я от нее, грубо говоря. Вы ее видели? Небось не видели? Ну так и не поймете…
— Имели на нее виды?
— Нет! У меня, знаете, и без того жизнь непростая! Себе дороже.
— Вы бывали у Козловой после их разрыва с Дерюгиным?
Зуев отрицательно помотал головой. Мышкин и Гаврюшин переглянулись. Мышкин кивнул.
— А у нас есть сведения, — нарочито медленно начал Гаврюшин, — что вы очень даже интересовались… и на квартире этой бывали…
— Кто сказал? — Кот сощурил глаза и ощетинился.
— Григорьева Наталья Владимировна.
— A-а. Наташка, — сквозь зубы процедил Зуев. — Нашли кому верить! Она меня терпеть не может — за то, что я ее выгнал.
— В календаре у Козловой, — невозмутимо продолжал Гаврюшин, — было отмечено — ее рукой, разумеется, — что она ждет вас в тот самый день…
Зуев вздохнул, снова схватил стакан и, запрокинув голову, жадно высосал из него последние капли.
— Ну да, — сказал он мрачно. — Был я там. В тот самый день. То есть… не там. У подъезда. Когда я пришел, там уже милиция была, толпа. Люди между собой говорили… Я все понял…
— Вы… меня видели? — вдруг вырвалось у Мышкина.
Зуев вздрогнул и обернулся.
— Где? — изумленно переспросил он.
