выход из положения. В бессознательном состоянии Олег меньше двигался, а значит и крови терял меньше. Оставив его возле камина, она забаррикадировала и заперла все двери в гостиную. Следовало поискать аптечку, однако вместо этого девушка прислушивалась к каждому шороху, ожидая нападения. Наступление было внезапным, окно разлетелось на мелкие кусочки, в комнату влетел кирпич. После того как она увидела озверевшего мужчину, ей оставался лишь один способ защитить себя и Олега. Промахнуться было сложно, расстояние между камином и окном было небольшим. И все-таки она подождала, пока лесник перелезет через подоконник.
С оскалом выкрикнув:
– Не сможешь, слабачка! – Федор Иванович ринулся на нее.
Именно в этот момент Саша взвела курок и, сосредоточившись на цели, выстрелила в голову нападающему. Девушка целилась не в ногу, не в руку, ей важно было полностью устранить опасность. Ухнуло так, что в ушах зазвенело. Кровь и плоть ушли конусом к окну. Тело Федора Ивановича рухнуло за креслом. Человек, некогда так добродушно относившийся к гостям, протягивающий руку помощи людям, был не в себе. Была ли вероятность вернуть его в нормальное состояние, теперь уже никто не скажет. После того как лесник упал, в Саше поднялась волна ужаса. Ведь этого человека любила и взращивала мать, он имел свою жизнь, привычки, друзей, мысли и переживания, и он, как и все люди на этом свете, боялся смерти. Девушка после выстрела тяжело с хрипом задышала, ее глаза были широко раскрыты, она чуть не зарыдала в голос. Чтобы хоть как-то привести себя в чувства, она стала уговаривать себя вслух:
– Нет! Нет, это все потом!
Она подавила паническую атаку, заставив себя занять раненным. Надо было действовать очень быстро. Саша нашла аптечку, перебинтовала Олега так, как много раз читала об этом в медицинской литературе. Он очнулся, даже пытался уговорить ее не делать ему больно, но это только придало ей решимости. Потом Саша позвонила Алексею, коротко безэмоционально обрисовала ситуацию. И все это было как во сне, не реально. Через час она услышала звук винтов вертолета. Девушка не заметила, как в комнату попали медики, она все держала за руку Олега, смотрела в одну точку и раскачивалась вперед и назад. Ни одного видения к ней не пришло, и только это было важно. Саша проклинала свой дар в этот момент.
В больнице стало чуть лучше, тут была суета, тут они были не одни. А потом его у нее отняли, заставили отпустить похолодевшую ладонь. Саша чуть не завыла от горя. Такую ее и привели в палату, тут ей сделали два укола и оставили одну. Через полчаса она перестала плакать и впала в ступор. Сидя на кровати, девушка все смотрела в одну точку, на ножку облезлого ламинированного стола. Вот ее взгляд прошелся по салатовой стене, она удивленно осмотрела палату. По одной стороне комнаты стояла кровать, а по другой, стене со стеклом – кровать, ламинированный стол и три стула.
Вот из открытого настежь окна в комнату проник ветерок. Он был прохладным и свежим. Саша прижалась носом к плечу и закашлялась от запаха крови. Дурной запах заставил ее найти общую ванную отделения. Это была стандартная комната для таких учреждений. Ванна с разводами ржавчины на эмали стояла на коричневом кафеле. Пахло здесь ужасно. Саша поспешила смыть кровь с лица и рук. Ей было неприятно, что ее волосы и одежда все еще пахнут смертью.
Девушка вернулась в палату. Там за столом уже сидели двое: Алексей и незнакомец лет шестидесяти. Незнакомец поднялся, слегка кивнул головой.
– Саша? Здравствуйте! Меня зовут Каргин Николай Петрович, я – главный следователь управления. Знаю, что сейчас не очень удачный момент для разговора, но я хотел бы задать вам несколько вопросов, это важно!
Саша кивнула. Пусть будет так, что же тут поделаешь.
– Садитесь, пожалуйста! – сказал мужчина, предложив ей свое место.
Саша послушно села, повернувшись к стеклу спиной. Следователь разместился на стуле напротив. Алексей достал лист бумаги, приготовился записывать показания.
– Расскажите нам, что там произошло?
Саша постаралась сосредоточиться, она понимала, что ситуацию надо обрисовать максимально точно. Странно, воспоминания, какими бы они не были болезненными, отвлекали ее от того, что сейчас происходило за дверьми операционной. После осмотра раны она поняла, что пуля прошла поверх легкого и застряла в кости. Ей удалось остановить кровотечение. Однако вероятность того, что пуля повредила плечевой сустав, все же была большой. К тому же само извлечение инородного материала из тканей казалось очень сложным.
Следователи заждались ее ответа.
– Все было нормально! – начала Саша. – Мы поднялись довольно поздно, ближе к полудню. Я и Олег готовили завтрак на кухне, Федор Иванович смотрел телевизор, мы присоединились к нему. По новостному каналу показывали репортаж про ворон на крыше, и это вызвало дискуссию.
Саша коротко рассказала о версии Олега, мнении лесника об инциденте, потом о том, как они сидели на веранде, и Федор Иванович пошел в дом, чтобы ответить на звонок.
– После звонка лесник отправился на озеро, а я пошла за ним, сказала Олегу, что хочу помочь с шашлыком. На самом деле мне хотелось посмотреть будущее хозяина дома. Я честно рассказала ему о своем даре, и он довольно спокойно отнесся к этому. Сейчас я думаю, что он как будто уже знал о нем, не было у человека удивления или любопытства. Я все надеялась на то, что Федор Иванович сам попросит меня посмотреть его будущее, но этого не случилось.
Пересказ событий довольно спокойно прошел моменты нападения и стрельбы на пляже, более волнителен для девушки был путь от пляжа до дома. Она содрала кожу на руках, пока волоком тащила Олега до дома на сосновой ветке. Сейчас ее мышцы болели, но Саша знала, что это пройдет, а потому не жаловалась.
– Кто научил вас стрелять? – спросил Алексей.
– Папа, он стрелял хорошо, любил на охоту ходить. Иногда он брал меня в поле, и мы стреляли по банкам.
– Где сейчас ваш отец?
– Умер.
– А мать? Есть кто-нибудь, кто привезет вам вещи?
– У мамы сейчас другая семья, не надо ее беспокоить, она переживать будет.
– Почему?
– Что?
– Почему вы не хотите, чтобы вас навестила мама? У вас плохие отношения с ней?
– Да нет, нормальные. Просто я с четырнадцати лет с бабушкой жила, мы привыкли друг к другу, и наши семьи разделились. Бабушка и я жили одной семьей, а мама с новым мужем – другой. У мамы сейчас есть сын, ему пять лет, и, поверьте, ей хватает забот. Я найду, во
