и доставьте в управление.
Белоусов подошел к жене, положил ей руку на лоб. Анну знобило. Добрыми и нежными словами Максим Андреевич постарался успокоить жену, но едва лег в постель, как сон тотчас сморил его. Уже сквозь дрему услышал он вопрос Анны:
— Новый год удастся вместе встретить, Максим?
Он пробормотал, превозмогая сон:
— Конечно, только пораньше отпразднуем.
— Как это пораньше? Новый год для всех в одно время.
— А часов в десять… В новогоднюю ночь есть работа… — И тут же веки его смежились.
Он заснул крепко всего на два-три часа. Белоусов давно уже привык к такому короткому отдыху. Будь ему под силу, он вообще отказался бы от сна — так дорога была в его новой жизни каждая минута. К счастью, Анна понимала это. Она молча смотрела на мужа, мысленно и без злобы выговаривая Максиму за то, что он не бережет себя, мало уделяет внимания своему здоровью, не может достать как комиссар тулуп потеплее, шапку, валенки, совсем не бывает дома, не знает передышки, работает на износ. Сейчас, наклонившись над самым его лицом, Анна слушала его ровное дыхание. Она давно уже осознала, что каждая такая вот ночь может быть их последней ночью. А что делать? Как уберечь мужа? Будь ее воля, не выпускала бы его из квартиры. Жизни без него она себе не представляла.
Утром Лиза принесла Тихону по его просьбе свежие газеты и три старых иллюстрированных журнала.
— Герман Карлович, этот бородатый в полушубке продолжает шпионить. Только что снова у ваших дверей терся.
— Пусть трется, пусть себе вынюхивает. Наблюдай за ним. Обрати внимание, кто к нему ходит.
Лиза вздохнула:
— Дядя и тетя расстроены, не могут прийти в себя. Бабушку жаль. Говорят, убил Леонид. Мстит за то, что я отказала ему?.. А разве его нельзя арестовать? Прямо сию минуту?
— Увы, нельзя. Но в скором времени милиция обязательно это сделает.
— Пристает он. — Лиза заплакала. — Однажды ночью с работы возвращалась, Ленька рядом плелся. Вдруг нас обступили трое мордастых в шинелях. У меня аж поджилки затряслись, мурашки по коже забегали. И тут они говорят Леониду: "Ты, Иголка?" Прикурили у него и ушли. Одного-то я узнала. Вы его в ресторане должны были видеть. Наш конферансье, объявляет номера… Да, чуть не забыла, — уходя вспомнила Лиза. — Велели вас предупредить, чтобы ждали мастера. Телефон чинить придет. И еще дядя Степа, швейцар, опять сегодня надолго куда-то отлучался. Пришел мрачный и сразу завалился спать в кресло…
Лиза приоткрыла дверь. Убедившись, что в коридоре никого нет, выскользнула из номера.
Тихон развернул газету "Голос народа". Первая страница состояла из одних объявлений. "Сегодня в железнодорожном клубе спектакль и танцевальный вечер. Число билетов ограничено". Чуть ниже: "Продовольственный отдел переведен в помещение дома Неклюдова". Городской Совет депутатов доводил до сведения, что заканчивается подготовительная работа по выдаче карточек на январь. В театрах и кинематографах шли: "Процесс Софьи Перовской и Андрея Желябова", "Почему я безумно люблю" с участием Веры Холодной, "Жизнь барона" по пьесе Максима Горького, "Поединок любви. Жизненная драма", "Шах и мат королю", "Царство фантазии и любви", "Представление с участием более сотни зверей".
Одно объявление Тихон прочел с интересом несколько раз: "31 декабря, в день кончины Капырина, его дочь Венгель сообщает, что в церкви Василия Блаженного в 11 часов будет отслужена литургия". Где он уже слышал эту фамилию — Венгель? Начал читать статью "Слепые вожди". "Бежит жизнь. Меняется каждый шаг, капризный и прихотливый, как дитя. Изгнан Керенский вождь корниловщины…" Но чтение не помогало, фамилия Венгель не выходила из головы."…Собравшиеся обступают женщину, угрожают самосудом, в милицию летят камни, вызывается конный наряд. Толпа врывается в здание комиссариата и производит яростный погром. Сотрудника Нестора выталкивают и зверски увечат… Кричат, что он ежедневно обедает в лучшем ресторане города". Тихон хлопнул себя по лбу. Именно в ресторане! Все происходило там. В номер вошел конферансье и за спиной Тихона доверительно, чуть понизив голос, сказал Леониду: "Венгель нас еще не подводил. Однако пресса молчит". А днем раньше, Тихон вспомнил, Леонид у гардероба сказал мужчине в замшевой куртке: "Он нас не подводил, но пока нет даты". Тогда фамилия Венгель не была названа, но смысл фраз, кажется, один. Значит, бандиты ждут встречи с каким-то Венгелем. И вот эта дата объявляется в газете… "Неужели в этом вся разгадка таинственного заговора головорезов? Поразительно, если попаду в точку. Важность такого открытия трудно переоценить…"
Столицын положил перед собой лист бумаги и подробно изложил Белоусову свою версию. Срочное донесение через телефониста, связного Савкова, он направил Максиму Андреевичу.
В дверь постучали. Это был снова сосед, Платонов.
— Пардон, извиняюсь, — сказал он с просительной улыбкой. — Теперь за утюгом. Лизонька сказала, что у вас.
— У меня, — недружелюбно ответил Тихон. — Возьмите у камина.
— Однако эта девочка хорошо сложена, бестия! — пытался завязать разговор Платонов. — И, похоже, благоволит к одному молодому человеку, просто за уши не оттащить, словно кошечку от молока. Приятна, бестия, пальчики оближешь.
— Вы о чем?
— Будто не понимаете? Экий вы скрытный. Мы ведь тоже-с образованные!
— Не сомневаюсь. Однако, представьте, не возьму в толк, о чем это вы?
— Ну, вы, братец, хитрый. Почитай с полчаса только что у вас просидела красавица. А вы не догадываетесь, о ком речь!
Очень хотелось врезать этому надоедливому и блудливому гостю по шее, но Тихон сдержанно сказал:
— Вот утюг. Это — первое. А второе — молодому человеку не ставят в вину то, что его любят девушки. Энгшулдиген зие! Извините меня!
— Этот молодой человек наверняка пользуется успехом. Красавицы прямо преследуют его, — не унимался въедливый гость.
— Простите, но мне кажется, что это вы преследуете меня. И мне это, знаете, не очень приятно… Да и сами посещения обременительны. Мне и без того не совсем уютно в этой глуши… Битте, форт! Пожалуйста, прочь. Вон!
— Позвольте, как вы разговариваете со старшими? Да вы под стол пешком ходили, когда я выполнял свой долг перед отечеством!
Платонов хлопнул дверью и еще долго шумел в коридоре.
Тихон от души рассмеялся. Получилось как требовалось. Этот скот не мог не почувствовать барские замашки господина Беккера.
31 декабря Николаю Кривоносову исполнилось двадцать два года. Ему очень хотелось в день своего рождения хотя бы погулять по чужому городу, мысленно представляя, что он в Москве, в Таганском районе. Там ждала его Настя, лучшая девушка на свете.
Отец ее работал на кирпичном заводе в
