про…
– Послушайте, Ричер. Я уже задавал все эти вопросы. И мне велели прекратить. Прямо и недвусмысленно. Дело закрыто. Я пришел к вам лишь для того, чтобы сообщить об этом. Визит, так сказать, вежливости.
– В таком случае, думаю, на этом закончим. В какой стороне дверь, вам известно.
Хэрвуд не двинулся с места.
Ричер выждал с полминуты, потом встал и бросил ключ от номера на кровать.
– Сделайте одолжение, – сказал он. – Когда будете выходить, отдайте его дежурному администратору.
– Погодите, – отозвался Хэрвуд. – Я пришел, чтобы… В общем, я пришел не просто из вежливости.
Ричер снова сел.
– Если честно, мой начальник хочет, чтобы вы не вмешивались в это дело. Он считает, что от вас одни только проблемы.
– Другими словами, вы явились, чтобы попросить меня убраться из вашего округа куда-нибудь подальше?
– Нет. Меня здесь вообще не должно быть. Официально.
– Я понял. Показывать улики потенциальному подозреваемому не положено по инструкции.
– Да, – сказал Хэрвуд, опустив глаза в пол. – Начальник за это по головке не погладил бы.
– Но тогда зачем вы это делаете?
– Я просмотрел ваш послужной список. Ведь вы были следователем по особым делам. В своем прежнем подразделении. В армии.
– И что из этого?
– Послушайте… я в этом деле новичок.
– И?..
– Мне не у кого спросить.
– О чем?
– Если бы вы были на моем месте, что бы вы сделали?
– Насчет чего?
– Начальник приказал мне прекратить расследование. А я думаю, что он не прав. И хочу продолжить работу. Стоит это делать, как вы считаете?
– Это нарушение субординации, неподчинение приказу.
– Да, сэр. Я это прекрасно понимаю.
Ричер секунду помолчал.
– Служили в морской пехоте? – спросил он.
– Откуда вы знаете?
– Мой отец был морским пехотинцем. Я знаю приметы, по которым это сразу видно.
– Ну так что? Как мне быть?
– Этот ваш начальник… он что, пройдоха? Он кого-то там прикрывает?
– Не думаю. Просто лентяй. Ему преподнесли результат в красивой коробочке, перевязанной ленточкой. А ему лень развязать и посмотреть, что там внутри. Даже этого не хочет сделать.
– А как зовут бывшую Рота?
– Ханна Хэмптон.
– А адрес?
– Я вам сейчас напишу.
– Хорошо. А потом вы должны сделать вот что. Вернитесь к себе на работу. Займитесь своими обычными делами. И об этом больше ни с кем ни слова.
– Я не прошу вас вести расследование вместо меня.
– Знаю.
– Вы не должны в него вмешиваться.
– Я уже вмешался.
– Значит, надо прекратить и оставаться в сторонке.
– Зверски убита женщина. Кто-то ведь должен что-нибудь предпринять.
– Мы сами предпримем какие-то меры. Наше полицейское управление.
– Правда? С вашим лентяем-начальником?
Хэрвуд снова опустил глаза в пол.
– Давайте мне этот адрес, – повторил Ричер. – А сами не высовывайтесь. Я буду на связи.
Если принять в расчет фурнитуру и светильники, прибавить сюда стоимость произведений искусства, которыми украшены стены, то квадратный фут в центральной приемной компании «Минерва» в Уинсоне обойдется вам дороже, чем в штаб-квартире любой корпорации штата Миссисипи. Бруно Хикс обожал разбрасываться подобными фразами. Особенно перед представителями прессы. Возможно даже, что это была чистая правда. Хиксу на это было наплевать. А в подробности вдаваться он не любил. Зато всегда любил производить на людей правильное впечатление. Приобретя тюремный комплекс, руководство «Минервы» прежде всего озаботилось тем, чтобы выстроить этот центр, и указание Хикса архитекторам было простым: проследите за тем, чтобы здесь так и разило большими деньгами. Здание центральной приемной располагалось неподалеку от выхода с территории в город, как раз напротив блоков с тюремными камерами. Здание было невысокое, двухэтажное, облицованное светлым камнем и в плане представляло собой букву V. Отчасти для того, чтобы оно могло разместиться на небольшой площади. Но главным образом, чтобы окна с внутренних сторон здания не выходили на строения, где располагались тюремные камеры, а также на дворики для прогулок заключенных. Одно крыло здания полностью было занято под конференц-зал. Хикс пробрался через лабиринт пересекающих комплекс дорожек, огороженных бортиками, как раз в ту минуту, когда тайная сходка в блоке S2 уже завершилась; попасть на нее вовремя он так и не успел. Когда он, с порозовевшим лицом и запыхавшись, распахнул двойную дверь и вбежал в помещение, сидящие там шестеро человек сразу повернули к нему головы. Трое – с одной стороны длинного, сделанного из ольхи стола. Двое – с другой. И один воззрился на вошедшего с дальнего конца стола. Это были журналисты, которые явились сюда, чтобы получить информацию о мероприятии, запланированном на пятницу. А вдобавок еще кое-какие сведения, то есть все, чем он сочтет нужным напичкать их, пока они сидят тут, раскрыв рот, и слушают, что он скажет.
Хикс подождал, пока в кресле устроится еще один соучредитель «Минервы», Деймон Брокман, и отпустил охранника, который присматривал за посетителями. После чего Хикс приступил к делу, как привык делать всегда. Встал во главе стола и, подражая выступающим по телевизору проповедникам, простер к журналистам руки.
– Скажите мне откровенно, – начал он, – разве, сидя в этом помещении, можно сказать, что вы находитесь на территории тюрьмы?
Все пятеро журналистов послушно помотали головой. И только шестой, в дальнем конце стола, никак не отреагировал на этот вопрос.
Хикс улыбнулся и продолжил свою речь: он поведал слушателям одну историю. Ту, что случилась с ним и его коллегой Брокманом. Он рассказал о том, как тридцать лет назад они познакомились, будучи еще новичками-надзирателями в одном государственном исправительном учреждении в городе Лаббок, штат Техас. О том, какой ужас на них обоих произвели условия содержания заключенных. О том, как они, молодые надзиратели, стали свидетелями вопиющей нехватки средств на это. Свидетелями бесчеловечного обращения с арестантами. Потом Хикс подпустил в свой рассказ немного философии. Кое-что из Фуко [7]. Кое-что из Бентама [8]. Соединил все это вместе для того, чтобы стало понятно, какие идеи лежат в основе принципов, принятых в исправительном учреждении «Минерва». Неслучайно, кстати, названного именем античной богини мудрости, справедливости и прочих положительных качеств. В учреждении, призванном видеть в каждом заключенном существо, каким оно, собственно, и является, то есть человека. Да, человека, пусть даже и оступившегося, совершившего в своей жизни ошибку, свернувшего не на ту дорожку. Но у которого тем не менее еще есть возможность все исправить. И в дальнейшем вносить свой положительный вклад в общее дело. У такого человека есть будущее, при условии создания для него соответствующей среды и оказания ему дружеской поддержки. Хикс рассказал о принятых здесь компанией программах, профессиональной ориентации заключенных. О внедряемых новациях
