то я к вам, – улыбнулась я девушке.
Видно было, что Юля меня не испугалась – она не решила, что я грабительница или убийца, взгляд ее был испытующим и немного растерянным.
– Да, я – Юлия Морозова, – произнесла девушка. – А вы, простите, кто? Я не припоминаю, что мы с вами знакомы!
– Мы и не знакомы, – заметила я. – Меня зовут Евгения Охотникова, я приехала к вам, чтобы поговорить об одной вашей знакомой, Дарье Корчагиной. Вы с ней вместе учились, помните такую?
Девушка нахмурилась. Потом посмотрела на меня, уже с обидой, смешанной со злостью.
– Вы ее родственница, да? Что вам от меня нужно? Я не хочу разговаривать об этой… об этой Корчагиной! Вообще не хочу про нее ничего слышать, понятно?
– Юля, успокойтесь, я вовсе не являюсь родственницей Дарьи, – проговорила я как можно дружелюбнее. – Дарья, по всей видимости, замешана в одном не очень хорошем деле, и я проверяю всех ее знакомых и друзей. Мне нужно задать вам несколько вопросов, и после этого я уйду, много времени у вас не отниму!
– Так я и знала, что эта гадина когда-нибудь получит по заслугам! – воскликнула Юля со злорадством в голосе. – Я очень рада, что справедливость наконец-то восторжествовала! Проходите, я отвечу на все ваши вопросы! Вам удобно будет разговаривать на кухне? Обычно я там работаю со своими учениками!
– Конечно, как вам удобно! – Я разулась, прошла вслед за девушкой в крохотную кухоньку, большую часть которой занимал длинный обеденный стол с ноутбуком.
Плита, умывальник и кухонные шкафчики сиротливо ютились вдоль одной стены, напротив стоял холодильник, на котором находился телевизор, единственная более-менее новая вещь, и шкаф для посуды. Ни мультиварки, ни микроволновки, ни тостера я не увидела. Похоже, подобной техникой в семье Морозовых не обзавелись, а готовят на газу.
– Присаживайтесь! – Юля указала на табурет.
Я опустилась на сиденье, девушка предложила мне чаю. Я согласилась и подумала – видимо, Морозова и в самом деле сильно злится на Дарью, раз известие о том, что Корчагиной заинтересовалась полиция (думаю, Юля приняла меня за сотрудницу правоохранительных органов либо за частного детектива), так обрадовало ее.
Юля налила мне чай, положила на блюдце баранки, после этого уселась напротив и проговорила:
– Вы хотели меня спросить о Корчагиной, верно? Что именно вас интересует? Признаться, я бы не вспоминала об этой… не буду выражаться, не следует… но если это надо для дела, чтобы она ответила за все, то я расскажу, что вам нужно! Она мне жизнь испортила, ненавижу ее! До сих пор, хотя прошло уже столько времени…
– Насколько я понимаю, Дарья здорово вас обидела, верно? – Я внимательно посмотрела на круглое лицо девушки, про себя раздумывая, что же такого натворила Даша, что Юля до сих пор не может ее простить. И может ли быть, что Морозова следит за Корчагиной, в курсе каких-либо событий в ее жизни – например, грядущей экспедиции – и запугивает? Или планирует отомстить?
– Обидела! – в сердцах воскликнула Юля. – Если это так называется… Не слишком подходящее слово, она меня сломала. Убила и растоптала, вот как я скажу! Мне и сейчас плохо из-за всего того, что творили она и ее подружки со мной в школе…
– Расскажите подробно, что делала Даша, раз вы ее так ненавидите, – попросила я.
Морозова опустила глаза и тихо проговорила:
– Если бы я знала, что вы придете, то не стала бы удалять те видео из интернета… Они всегда все снимали на свои телефоны, ой, простите, смартфоны. Телефон был у меня, старый и кнопочный, потому что мама мало зарабатывала. Она очень старалась, чтобы у меня было все самое необходимое, но одежду мне покупала в секонд-хендах на распродаже, когда проходили акции «все по сто рублей». Но я считала, что живу хорошо, ведь у меня всегда была вкусная еда – мама хорошо готовила, в детстве имелись игрушки, книжки… До девятого класса, пока я училась в тринадцатой школе, все было нормально, но потом мама перевела меня в гимназию – она считала, что там хорошо преподают иностранный язык, а я всегда мечтала стать переводчицей. Мама работала в гимназии уборщицей, поэтому с восторгом мне рассказывала, что учитель английского там очень хороший и дети отлично разговаривают на иностранном. Я не хотела переводиться, в тринадцатой у меня была подруга Соня, с которой я общалась и во внеурочное время, но мама сказала, что Соню я могу приглашать в гости и учась в гимназии и настоящей дружбе мой перевод в другую школу не помешает. Я всегда слушала свою маму, поэтому сделала так, как она хотела. И очень об этом жалела…
Юля вздохнула, потом продолжила:
– В общем, я перевелась в гимназию, в девятый «В» класс. Там у меня не получалось ни с кем подружиться, на меня не обращали внимания. Меня посадили за парту с Дашей Корчагиной, но она часто прогуливала занятия, ни с кем не общалась. Учителя ее за это не ругали, и только потом я случайно узнала, что у Даши умерла мама. Я очень сочувствовала ей, даже предложила помощь, но та меня проигнорировала. А потом в класс пришла еще одна новенькая – Вера Галашева. Она показалась мне яркой, уверенной в себе, смелой – настоящая душа компании. Стала сразу со всеми общаться, но особенно подружилась с Ангелиной Гавриловой и Катей Волковой. Даже Даша стала с ней дружить, от меня она пересела к Вере, мне было очень обидно. А потом началось… Надо мной стали насмехаться все ребята в классе, и я не понимала почему. Обзывали, дразнили, таскали мои вещи, пачкали одежду. Случайно я узнала, что зачинщиками всего этого были Дашка с Верой, они узнали, что моя мама работает уборщицей, и за это начали меня травить. Потом они и вовсе озверели – один раз подкараулили меня в туалете, Катя, Ангелина и Вера подтащили меня к унитазу и стали топить, а Дашка все это снимала. Видео они выкладывали в интернет, и вся школа об этом узнала. После занятий они часто подкарауливали меня где-нибудь и кидались в меня грязью, рвали мою одежду, один раз даже попытались ножницами выстричь мне клок волос, но я вырвалась и убежала. Маме я ничего не говорила – не
