что ничего не поменялось. Совсем ничего. Все те же смешки, все те же тычки и чужие тетради. Хотя нет, поменялось – не осталось мечты, что все когда-нибудь закончится. Теперь Максиму казалось, так будет вечно. Если честно, он даже подумывал о суициде, спасало лишь одно – девочка с зелеными глазами, что сидела всегда в первом ряду.
Она появилась на втором курсе, видимо, вышла из академа и была старше. Девушка тоже считалась изгоем на курсе, но в отличие от Максима она решила это сама. Сторонилась одногруппников и даже не здоровалась ни с кем при встрече, просто проходила мимо, словно не слыша обращенного к ней приветствия. Девушка явно не страдала от этого, а просто как бы не замечала никого вокруг. Незаметно даже для себя, Максим все чаще стал садиться с ней рядом и вместо приветствия просто улыбаться, позже это и вовсе вошло в привычку. Она же сперва не реагировала на него, как и на остальных, но точно говорят, вода камень точит. Так через некоторое время она стала отвечать улыбкой на улыбку Максима, а позже и вовсе первая сказала «привет».
После нескольких месяцев простых приветствий, Макс все же решился с ней заговорить. К его удивлению, она не фыркнула и не накричала, а ответила ему вполне дружелюбно. С того дня они и начали общаться. Правда новая подруга не впускала его в свою жизнь, и их общение ограничивалось лишь разговорами на тему учебы. Девушка всегда очень быстро убегала домой, не задерживаясь ни на минуту, а иногда вовсе пропадала неделями. На вопросы, где была, замыкалась и ничего не отвела.
Макс втайне все же мечтал о большем, к примеру, пригласить ее в кино или на прогулку в парк, но все не решался, постоянно перекладывая свое намерение на завтра, да так и не успел. В один из майских, почти летних дней, когда хотелось веселиться и, казалось, все возможно, они вдвоем выходили из института. Максим уже подготовил текст для непринужденного приглашения, как появились два бугая однокурсника, которым он задолжал реферат.
Били они больно, но это было не главное. Важнее то страшное чувство унижения, которое он испытывал. Девушка, надо отдать должное, не бросила его, не сбежала, а бросалась на его обидчиков, кричала и звала на помощь.
Вот тогда-то и появился в его жизни Боря. Он прибежал на крик спутницы Макса и надавал пацанам тумаков. Спаситель один справился с двумя и, как показалось со стороны, сделал это очень легко и непринужденно. Конечно, Максим видел Бориса и раньше, его невозможно было не заметить. Высокий, красивый, спортивный, молодой человек, постоянно ходивший в компании симпатичной толстушки со смешными кучеряшками. В отличие от других «силачей», он не лез к Максу – у него для этого была своя жертва. Красавчик Боря Бортко по большому счету просто не обращал на него внимания, как на мебель, что стоит в аудитории. Ведь у него для рефератов и прочей ерунды была кучерявая толстушка Аня, и Макс ему просто был не интересен.
Боря быстро растолкал обидчиков и, погрозив им вслед кулаком, пообещал надавать еще больше, если они еще раз приблизятся хоть на шаг к Максиму.
– Привет! – сказала ему тогда толстушка. – Я Анка, давай ссадины обработаю.
Столько заботы от посторонних людей Макс не видел никогда, видимо, поэтому не сразу заметил, что Боря уже под ручку удаляется с его не случившейся любовью, с девушкой, которую он почти пригласил в кино, с девушкой в которую он был влюблен.
– Да что они себе позволяют?! – почти прорычал Борис, выдернув Максима из тягостных воспоминаний. По сравнению с тем, каким вспоминался ему только что Боря, сейчас он, конечно, проигрывал тому молодому парню. Спортивное тело и широкие плечи давно уже стали обрюзгшим телом, обросшим жирком. Красивое лицо с точеными чертами расплылось, а копна пшеничных волос стала реденькой мужской стрижкой. Единственное, что осталось тем же, а возможно, даже выросло в геометрической прогрессии – это чувство собственной исключительности.
– Борис прекрати истерить, – поморщилась Анка от его крика.
Она тоже очень сильно изменилась с тех пор, только в лучшую сторону. Не было уже толстушки с непослушными кучеряшками. Аня превратилась в красивую стильную женщину с точеной фигурой, которую она каждый день отвоевывала в спортзале, и очень короткой стрижкой, потому что такая длина, как утверждала она, не позволяла волосу виться.
Они сидели в холле гостиницы «Мурманск» и ждали руководителя группы, чтобы отправится на место провидения конференции.
– И вообще, зачем нам руководитель? – вновь возмутился Борис. – Мы что, сами не справимся? Всю жизнь ездили без руководителей.
– Ты прекрасно знаешь, зачем, – лениво отозвался Макс. – И не надо делать вид, что ничего не было. Теперь так будет всегда, мы теперь с вами как в Советском Союзе за железным занавесом. Не удивлюсь, что нам и визу теперь не дадут никогда и никуда, а на все международные встречи будут сопровождать бравые парни в серых костюмах, черных очках и с едва заметным ежиком на голове. Знаешь, Боренька, такие накаченные и не улыбающиеся, а все из-за твоей блогерши недоделанной. Кстати, как ты будешь руководителю группы объяснять, зачем она здесь? По приглашению, нас ждут троих.
– Разберусь, – буркнул Борис.
– Ну-ну, – ухмыльнулся злорадно Макс. Поступок Анки на совещании словно открыл ящик Пандоры, и теперь Боря вдруг перестал быть авторитетом не только для нее, но и для Макса. Она точно освободила их обоих от вечного рабства, и Максим был ей за это безмерно благодарен.
– Кстати, Боря, я тоже после конференции увольняюсь, – объявил он радостно, – вместе с Аней. Анка, ты куда дальше? Может, напросимся в экспедицию к Карлову? Говорят, он теперь здесь, на Кольском работает, грант получил. Полосатиков изучает.
Это решение он принял уже давно, еще в Южно-Сахалинске, на том собрании, но для объявления ждал момента и вот сейчас понял, что тот наконец настал. Боря был рассержен, Анка отказывалась с ним говорить о чем бы то ни было, кроме работы, наличие любовницы в лице Милочки предстояло объяснять руководителю группы, ну и в принципе наличие этого самого руководителя очень нервировало Бориса, потому как раньше таковых никогда не было. То есть сейчас уверенный в себе заместитель руководителя НИИ, красавец, каким он себя считал, и вообще баловень судьбы, лежал под грудой проблем. Поэтому настало время поставить на эту груду еще один камень.
– Нам, Максик, по сорок четыре года, староваты мы для тридцатилетнего Карлова, не возьмет он нас, – ответила, улыбаясь, Аня. Ей, видимо, тоже
