— Как все произошло? Этот человек бросился в воду?
— Видите ли, я так не думаю, моссье. Если бы он сам сиганул в Сену, то, спрашивается, чего тут поделывали двое других, не так ли?
— В каком часу это случилось? Где вы находились? Изложите нам самым подробным образом, как все происходило вчера вечером. Вы причалили к набережной незадолго до наступления темноты?
— Верно.
— Заметили ли вы клошара под мостом?
— На такого рода вещи внимания обычно не обращаешь. Они почти всегда там обретаются, верно?
— Что вы делали потом?
— Отужинали, Хуберт, Аннеке и я…
— Кто такой Хуберт?
— Брат. Работаем вместе. Аннеке — моя жена. Ее имя Анна, но мы зовем её Аннеке…
— Далее?
— Мой родственник вырядился в свой лучший костюм и отправился на танцульки. Соответствует его возрасту, не правда ли?
— А сколько ему лет?
— Двадцать два.
— Он сейчас на борту?
— Пошел за продуктами. Вот-вот вернется.
— Что вы делали после ужина?
— Чинил мотор. Сразу же обнаружил, что подтекает масло, а поскольку собирался отплыть уже утром, то немедленно занялся ремонтом.
В ходе беседы он по очереди изучал их всех, метал, так сказать, молниеносные взгляды на каждого с недоверчивостью, присущей людям, не привыкшим иметь дело с правосудием.
— Когда вы закончили свою работу?
— Я не успел её завершить вчера. Пришлось доделывать сегодня утром.
— Где вы находились, когда услышали крики?
Моряк почесал в голове, поглядел на блиставшую чистотой палубу перед собой.
— Ну, до того я один раз вылезал из машинного отделения наверх, чтобы выкурить сигарету и посмотреть заснула ли Аннеке…
— В каком часу?
— Что-то около десяти… Точно не знаю…
— Она спала?
— Да, моссье. Малышка тоже. Бывает, что по ночам она плачет — у неё сейчас прорезаются зубки…
— После этого вы вернулись к своему мотору?
— Это уж точно…
— В каюте было темно?
— Конечно, моссье, ведь моя жена спала.
— На палубе тоже?
— Все верно.
— Идем далее?
— Ну а потом, спустя много времени, я услышал шум мотора, как если бы где-то неподалеку от судна шум мотора, как если бы где-то неподалеку от судна остановился автомобиль.
— Вы не пошли взглянуть на него?
— Нет, моссье. С какой стати мне пялиться на чью-то тачку?
— Продолжайте…
— Чуть позже, раздалось: «Плуф»…
— Как будто кто-то плюхнулся в Сену?
— Точно, моссье.
— Затем?
— Я поднялся по трапу, высунул голову из люка.
— И что увидели?
— Двое мужчин бежали к машине…
— То есть авто действительно стояло на берегу?
— Верно, моссье. Красного цвета. «Пежо-403».
— Достаточно ли было светло, чтобы разглядеть его.
— У парапета набережной горел уличный фонарь.
— И как выглядели эти двое?
— Один — небольшого роста, широкоплечий, в светлом плаще.
— А второй?
— Его я не так хорошо рассмотрел, поскольку он первым влетел в автомобиль. И тут же включил зажигание…
— Вы не запомнили номерной знак?
— Чего-чего?
— Ну, цифры, что наносятся на табличку автомобиля спереди и сзади.
— Заметил лишь две девятки и последнее число — семьдесят пять[6].
— Когда вы услышали крики?
— Как только машина тронулась с места…
— Иначе говоря, прошло некоторое время между моментом, когда что-то швырнули в воду, и криками этого человека? В противном случае вы услышали бы их раньше?
— Думаю, да, моссье. Ночью тут потише, чем сейчас.
— В каком часу это произошло?
— После полуночи.
— А не было ли кого в это время на мосту?
— Я туда не смотрел.
Наверху, у парапета набережной, остановилось несколько прохожих, заинтригованных сценой разговора группы людей на палубе речного судна. Мегрэ показалось, что и клошары приблизились к ним на несколько метров. Ну а подъемный кран продолжал исправно извлекать песок из трюмов «Пуату», загружая его в выстроившиеся в очередь грузовики.
— Громко он кричал?
— О да, моссье…
— А какого характера были эти звуки? Он звал на помощь?
— Он просто вопил… Потом ни звука… И снова…
— Ваши действия?
— Спрыгнул в лодку и отвязал ее…
— Вы смогли увидеть утопающего?
— Нет, моссье… Заметил его не сразу… Хозяин «Пуату», должно быть, тоже его услышал, потому что бежал вдоль борта, пытаясь что-то подцепить в воде багром…
— Продолжайте…
Было такое впечатление, что фламандец изо всех сил старается быть полезным — от усердия у него на лбу даже выступила испарина.
— «Там!.. Там!..» — кричал он.
— Кто?
— Хозяин «Пуату».
— И тогда наконец смогли разглядеть его?
— Только временами… Он то показывался на поверхности, то исчезал…
— Потому что тело погружался в воду?
— Да, моссье… Да и течение его сносило…
— Как и вашу лодку, полагаю?
— Ясное дело, моссье… Коллега также запрыгнул в нее…
— Тот, что с «Пуату»?
Жеф вздохнул, подумав, наверное, что его собеседники не отличались избытком сметливости. Лично ему дело представлялось совсем простым, и подобное, видимо, не раз случалось в его жизни.
— Итак, вдвоем вы вытащили его из воды?..
— Угу…
— В каком он находился состоянии?
— Глаза все ещё оставались открытыми, а в лодке его стало выворачивать наизнанку…
— Он ничего не сказал при этом?
— Нет, моссье.
— Казался ли спасенный испуганным?
— Ничуть, моссье.
— А как он выглядел?
— Да никак. А в конце концов и вовсе затих, только вода продолжала литься изо рта.
— Глаза так и не закрывались все это время?
— Именно так. Я подумал, что он отдал концы.
— И вы побежали за помощью?
— Нет, моссье. То был не я.
— Значит, ваш товарищ с «Пуату»?
— И не он. Кто-то окликнул нас с моста.
— То есть кто-то там стоял?
— Да, в тот момент. Еще спросил: не утопленник ли? Я подтвердил. А он проорал, что побежит сообщить в полицию.
— Он сделал это?
— Конечно, поскольку чуть позже прибыли на велосипедах два ажана[7].
— К тому времени уже шел дождь?
— Стало поливать и гром загремел, едва этого типа подняли на палубу.
— Вашего судна?
— Ага…
— Ваша жена проснулась?
— В каюте горел свет, и Аннеке, накинув пальто, смотрела на нас.
— Когда вы заметили кровь?
— Как только его положили возле штурвала. Она текла из трещины в голове.
— Откуда?
— Ну, из дырки… Уж не знаю, как вы это называете…
— Ажаны явились тут же?
— Почти.
— А что с тем прохожим, который их вызвал?
— Я его больше не видел.
— Вы не знаете, кто это был?
— Нет, моссье.
В столь великолепное, блистающее ярким светом весеннее утро требовалось приложить определенное усилие, чтобы восстановить сцену ночного кошмара, но Жеф Ван Хутте очень старался точно передать её, подыскивая слова, словно переводя их, одно за другим, с фламандского на французский.
— Вы, вероятно, знаете, что клошара, прежде чем скинуть в воду, стукнули по голове?
— Так сказал доктор. Один из прибывших полицейских тут же отправился за ним. Потом приехала «скорая». А когда раненого увезли, мне пришлось смывать с палубы большую лужу крови…
— На ваш взгляд, как все это произошло?
— Откуда мне-то знать, моссье?
— Но вы же рассказали ажанам, что…
— Я высказал лишь то, что думал на этот счет, не так ли?
— Повторите.
— Предполагаю, что он спал под мостом…
— Но до того вы его не видели?
— Просто не обращал внимания… Ведь под мостами всегда ночуют люди…
— Ладно. Итак, автомашина съехала вниз к воде по пандусу…
— Красного цвета… Уж в этом-то я уверен…
— Она остановилась недалеко от вашей баржи?
Утвердительно кивнув, фламандец рукой указал на место, где видел её.
— Мотор не заглушали?
На этот раз речник мотнул головой отрицательно.
— Но вы слышали чьи-то шаги?
— Верно, моссье.
— Шли двое?
— Я заметил двух типов, возвращавшихся к автомобилю…
— А как направлялись к мосту не видели?
— Я же работал внизу, в машинном отделении, не так ли?
— Получается, что эта пара субъектов, один из которых был одет в светлый плащ, вроде бы пристукнули спавшего клошара, а затем кинули его в Сену?
— Когда я вылез на палубу, тот был уже в воде…
— Медик считает, что при падении в воду клошар не мог бы так пораниться в голову. Как, впрочем, и при нечаянном ударе о бортик набережной…
Ван Хутте смотрел на представителей закона с видом человека, которого это никак не касается.
— Можем ли мы опросить вашу жену?
— Не возражаю против беседы с Аннеке. Только она ничего не поймет, так как говорит только по-фламандски.
