Однако любой сотрудник консалтинговой фирмы «Вересаев и компания» знал, что в кабинете номер пять сидят отличные аудиторы. И недалекая Людочка, и загадочная Маргарита Анатольевна, и веселая Оля Земко, и язвительная старуха Инга, и вечно спотыкающийся Горошин – каждый из них был профессионалом, которого Вересаев ценил и оберегал. Макар Илюшин не раз удивлялся, особенно глядя на Людочку с ее бантиками-оборочками, беспрестанно подхихикивающую и говорящую глупости. Он так и не смог разобраться, прикидывается Ерофеева дурочкой или нет, но если Людочка и притворялась, то весьма талантливо.
– С праздником! – торжественно провозгласил Горошин. – Какая красота внизу… А я сегодня собираюсь подарок Вере Михайловне купить.
– Да, ведь у вашей жены сегодня день рождения! – вспомнила Оля Земко. – Какой подарок выбрали, Анатолий Иванович?
– Не просто день рождения, а юбилей! Очень красивую вещь я ей присмотрел, – застенчиво улыбнулся он. – После обеда куплю.
– А нам покажете? – капризно спросила Людочка.
– Обязательно, Люда, обязательно! Как же я без вашего мнения? Никак, право слово, совершенно никак.
Он снова улыбнулся, помялся возле стола, достал бумаги из портфеля и усердно принялся за работу. Однако через пять минут в дверь постучали, и в приоткрывшейся щели показалась вихрастая белобрысая голова Макара Илюшина.
– Анатолий Иванович, доброе утро! Вы меня искали?
– Искал, Макар, искал, – засуетился Горошин. – Куда же я ее…. – Он принялся рыться в портфеле, беспорядочно выдвигать ящики стола, потом снова окунулся в портфель. – Ага, вот она!
С довольным видом Анатолий Иванович достал серую потрепанную книжку и протянул Илюшину.
– Здесь те рассказы, которых вы не читали.
– Честертон? – вздернула брови Инга. – Чтиво?
– Что вы, Инга Андреевна! – обиделся Макар. – Честертон – не чтиво, а детективная литература.
На лице Репьевой явственно отразилось, что она думает о детективной литературе вообще и о Честертоне, в частности.
– Да-да, – поддержал парня Горошин. – Зря вы недооцениваете этого писателя. Мы с Макаром недавно беседовали за обедом о нем и пришли к выводу…
– Расскажете мне о своих выводах в другой раз, пожалуйста, – попросила Репьева. – У меня много дел.
– Конечно-конечно, – смутился Анатолий Иванович. – Я только хотел сказать, что не хуже Эдгара По… хотя куда более надуманно… как мне кажется…
Он окончательно смешался и виновато взглянул на Илюшина.
– Большое спасибо, – улыбнулся тот, забирая книгу. – Потом обсудим, хорошо?
– Обязательно! – горячо заверил его Анатолий Иванович. – Жду, когда вы прочтете.
– Хороший мальчик этот Макар, – мягко сказала Безинская, когда за Илюшиным закрылась дверь. – Славный и умный.
– Присматриваетесь? – не сдержалась Инга Андреевна.
Рюшка радостно хихикнула из своего угла.
– У него и без меня все получится, – пожала плечами Маргарита Анатольевна. – К тому же я предпочитаю брюнетов.
– Ну, значит, за мальчика мы можем быть спокойны, – удовлетворенно подвела итог Репьева и нежно улыбнулась Безинской.
Спустя час после окончания обеда Анатолий Иванович Горошин вернулся в офис. Когда он входил в кабинет, лицо у него было счастливое и одновременно чуточку встревоженное. Едва не споткнувшись на ровном месте, Горошин вышел на середину комнаты, заговорщически оглядел своих дам и театральным шепотом объявил:
– Купил!
Вид у него был такой возбужденный, что даже Инга Андреевна поняла, о чем речь.
– Подарок! – взвизгнула Людочка. – Ой, покажите, покажите, вдруг мы решим, что вашей жене он не понравится! Тогда мне подарите!
Окружив Горошина плотным кольцом, четыре женщины смотрели, как он достает из-за пазухи длинную бархатную коробочку. Анатолий Иванович открыл ее, и Людочка с Олей ахнули. На черном бархате лежало ожерелье из белого золота – переплетающиеся ветки, на которых поблескивали капли.
– Ну как? – встревоженно-обеспокоенно спросил Горошин.
– Очень красивое, – проговорила Безинская, проглотив замечание о том, что такое ожерелье подходит Вере Михайловне как корове седло.
– Бриллианты? – выдохнула Рюшка.
– Бриллианты, – вздохнул Горошин, разглядывавший ожерелье с не меньшим восхищением, чем женщины. – Весь годовой бонус на него ушел, да еще и то, что я с сентября откладывал из зарплаты. Но изящно, правда?
– Правда! – хором подтвердили три дамы, не сводя глаз с украшения. Одна промолчала.
– Жду не дождусь, пока банкет закончится, – признался Горошин. – Баловство, конечно, все эти ваши драгоценности, но так хочется жену порадовать! Сорок пять лет… Эх!
Он вздохнул о чем-то своем, вынул ожерелье из коробочки и, оглядевшись, взял со стола плотный бумажный конверт, в который и опустил сверкающую змейку.
– Зачем так? А как же коробочка? – удивилась Оля Земко.
– Не нравится она мне, – поморщился Анатолий Иванович. – Безвкусица, по-моему – бархат, черный… У меня дома уже припасен футляр, в него и переложу.
Он отвернулся и спрятал конверт с ожерельем в портфель. Дамы постояли, чувствуя себя немного обманутыми, а затем разошлись по местам.
Дверь снова распахнулась, и к аудиторам заглянула секретарша Анжелика.
– Девочки! – нараспев позвала она. – Только вам, по секрету: привезли торт! Вы себе не представляете… Двухэтажный, с башенкой наверху!
Оля Земко и Людочка живо вскочили с мест. Маргарита Анатольевна, поколебавшись, пошла за ними.
– Инга Андреевна, а вам неинтересно, что Вересаев заказал на этот раз? – спросил Горошин между делом.
Репьева высокомерно взглянула на него.
– Всю жизнь не была зевакой и не собираюсь начинать меняться, – отрезала она. – К тому же торт выставят на банкете, а уж увижу я его на два часа раньше или позже, роли не играет.
Анатолий Иванович согласно кивнул.
– С осени будут искать новую секретаршу? – спросил он спустя пару минут, не отрывая взгляда от документов.
– С чего вы взяли?
– Мне показалось, Анжелика Романовна… э-э-э… готовится стать мамой. Разве нет?
– Мамой? – переспросила Репьева, вызывая в памяти образ секретарши. – Вы хотите сказать…
Но Горошин уже погрузился в работу, и невысказанный вопрос Инги Андреевны, не от начальника ли понесла девица, не заметил. Подумав, Репьева поднялась с места.
– Пойду, пожалуй, пройдусь, – объяснила она, хотя в этом не было необходимости: Анатолий Иванович сосредоточенно перерывал бумаги.
– А? Да-да, – рассеянно отозвался он. – Конечно.
Инга Андреевна неторопливо вышла из кабинета и припустила на первый этаж, в банкетный зал, где дамы восторгались тортом.
После возвращения в кабинет ни о какой работе речи идти не могло: вид сказочного торта с розовым замком из творожного крема окончательно настроил всех на нерабочий, праздничный лад.
– Вересаев противный, – говорила Людочка, подкрашивая ресницы перед зеркалом. – Столько калорий! Я поправлюсь на два килограмма!
– В вашей фигуре, милая Люда, два килограмма ничего не изменят, – сообщила ей Инга Андреевна.
Ерофеева задумалась, как стоит ей расценивать слова старухи, и пришла к выводу, что это комплимент ее фигуре.
– Да, я в маму хорошо сложена, – согласилась она. – Ой, Маргарита Анатольевна, у вас новая помада!
– Анатолий Иванович, а вы все работаете? – участливо спросила Оля Земко у толстячка, склонившегося над грудой бумаг. – А у нас уже одни помады и наряды в голове.
– Это правильно, Оленька, так и должно быть, – отозвался Горошин, протирая очки и быстро моргая слезящимися глазами. – А я просто старый перестраховщик. У клиентов возникли проблемы по прошлым периодам… За две тысячи четвертый год. А я как чувствовал, что будет там засада, в этом две тысячи четвертом, будет! Теперь перепроверяю все по пять раз.
– Да отдохните вы, Анатолий Иванович, расслабьтесь! – Людочка покрутила кудряшку на голове и радужно улыбнулась: завиток был такой же тугой, как и утром. – Между прочим, вы знаете, что нас скоро будут расширять? Говорят, Вересаев хочет еще двух аудиторов взять и начальника отдела назначить. Маргарита Анатольевна, так что у вас за помада?
Она обернулась к Безинской, но та стояла, задумавшись, и вопроса Людочки не услышала.
– Что, Люда? – переспросила она наконец. – Ах, помада? Честно говоря, не помню…
Она достала из ящика толстую папку и начала быстро ее пролистывать. Людочка с Олей Земко переглянулись, Оля пожала плечами: чтобы Безинская да не помнила марку помады?! Странно. Должно быть, просто не хочет с Ерофеевой общаться.
– К юристам взяли помощником Илюшина, – вспомнила Земко. – И у аналитиков со следующей недели новая девочка выходит на работу. Я ее видела – красавица! Схожу, пожалуй, к ним, посмотрю, что у них делается. Все равно мне сегодня больше не работается.
