– Скажи, ты куда-то спешишь? Неужели нельзя в кои-то веки пойти туда, куда хочется мне?
– Ну а где, по-твоему, мы сейчас? Там, где хотелось выпить тебе.
Оба почти сорвались на крик; их пронзительные голоса влились в нестройный хор посетителей, что звучал вокруг них. Чувствуя, что у нее вот-вот разболится голова, Чи-Чи вопросительно посмотрела на Брена.
Брен сидел, тупо глядя в стакан, изобразив вместо улыбки злобный оскал, и что-то бормотал.
Нет, он был вовсе не душка. Он был противен, как и Тревис. Неприятен, уродлив. И мечтал лишь об одном – трахнуть ее. Скажи она ему «нет», он бы ее изнасиловал. Или, может, даже избил бы при первой же возможности. И Мейси наверняка в курсе, но она лишь посмеялась бы.
– Пошли вы оба знаете куда? – прошептала она. – Да нет, все трое.
– Прекрати таращиться на меня, урод! – взвизгнула Мейси. – Урод – вот ты кто!
Тревис стукнул кулаком по столу и прокричал:
– Заткни свою пасть!
– Я сказала, прекрати! – Схватив со стола вилку, Мейси с пронзительным визгом вогнала ее зубья в глаз Тревису.
Тот взвыл. Этот вой, казалось, пронзил мозг Чи-Чи насквозь. В следующую секунду Тревис вскочил и набросился на ее подругу.
И тогда разразился ад.
* * *
Лейтенант Ева Даллас стояла посреди моря крови и изуродованных тел. Всякий раз что-то новое, подумала она. Всякий раз что-то еще более ужасное, чем раньше, чего ни один коп не мог представить даже в страшном сне.
Даже для такого бывалого копа, как она, который только за последние три месяца в Нью-Йорке насмотрелся самых разных кошмаров, всегда найдется что-то такое, чего еще не было.
Тела, плавающие в лужах крови, в парах алкоголя и миазмах рвоты. Некоторые, подобно тряпичным куклам, повисли, переброшенные на барную стойку, либо словно омерзительные коты свернулись клубочком под поломанными столами. Весь пол в осколках битого стекла. Зловеще поблескивая, словно бриллианты, они украшали собой то, что осталось от столов и стульев, либо, перемазанные кровью, торчали из мертвых тел.
И еще смрад. Здесь было невозможно дышать. Еве тотчас вспомнилось одно старое фото военных времен, на котором было изображено поле боя. Ни одна из сторон не могла назвать себя победительницей.
Выколотые глаза, изуродованные лица, перерезанные горла, размозженные головы, из которых вытекли мозги. Все это напоминало войну – начатую и проигранную.
Несколько жертв были голыми или почти голыми. Кожа, словно у древних воинов, разрисована – правда не краской, а кровью.
Ева стояла, ожидая, когда пройдет первый шок. Такого с ней уже давно не было. Она обернулась – высокая, стройная, кареглазая – и посмотрела на участкового полицейского, который первым прибыл на место происшествия.
– Вам что-нибудь известно?
Заметив, что он дышит сквозь стиснутые зубы, Ева не стала его торопить.
– У нас с напарником был перерыв, и мы пошли перекусить в забегаловку на другой стороне улицы. Когда я вышел, то заметил молодую женщину. Она орала как резаная и, пятясь, выбиралась отсюда. Я бросился к ней, но она продолжала кричать.
– В котором часу это было?
– Перерыв у нас начался без пятнадцати шесть. Мы просидели там не более пяти минут, лейтенант.
– Хорошо, продолжайте.
– Женщина несла какую-то околесицу и указывала на дверь. Пока мой напарник ее успокаивал, я открыл дверь.
Полицейский умолк и прочистил горло.
– Я служу вот уже двадцать два года, лейтенант, но такое увидел впервые. Куда ни глянь – везде тела. Некоторые еще были живы. Они ползали, рыдали, стонали. Я тотчас же вызвал бригаду медиков. Оставить это в том виде, в каком я все здесь застал, было невозможно. Надо было спасать людей.
– Я поняла.
– Их было человек восемь-десять. Медиков. Прошу прощения, лейтенант, но точное количество я не запомнил. Им не позавидуешь. Некоторых они взялись спасать прямо здесь, а затем всех живых переправили в клинику Трайбека. Тогда же мы огородили место происшествия. Медики исследовали каждый уголок помещений. Мы также обнаружили людей в туалетах и на кухне.
– Вы смогли допросить хотя бы одного из тех, кто остался жив?
– У нас есть несколько имен. Те, что были в состоянии говорить, утверждали практически одно и то же. Что их пытались убить.
– Кто именно пытался?
– Все, кто был внутри.
– Хорошо. Пока не будем сюда никого пускать. – Она прошла с ним до двери.
Здесь она заметила свою помощницу. С Пибоди они расстались меньше часа назад. Ева осталась в управлении, доделать кое-какие бумажные дела. Она уже шагала к гаражу, мечтая, что еще полчаса, и она будет дома, когда ей позвонили.
По крайней мере, она догадалась отправить мужу эсэмэску и предупредить Рорка, что задерживается.
И вот так всегда.
Ева шагнула вперед, чтобы загородить собой вход в заведение. Нет, конечно, Пибоди – особа крепкая и сильная, несмотря на розовые ковбойские сапоги, радужные очки и несерьезный, короткий конский хвостик. Увы, то, что там, за дверью… Такое лучше не видеть. Такое не по силам даже матерому копу с двадцатилетним стажем.
– Почти успела, – сказала Пибоди. – По пути домой заглянула на рынок. Хотела порадовать МакНаба домашней едой.
С этими словами она помахала перед носом Евы небольшим пакетом:
– Хорошо, что я не успела домой. Кстати, что тут у нас?
– Ничего хорошего.
Веселого настроения Пибоди как не бывало. Лицо ее превратилось в каменную маску.
– Совсем-совсем ничего?
– Моли бога, что ты никогда не увидишь ничего хуже. Сплошные трупы, искромсанные на куски, порезанные, растерзанные, изуродованные. Запечатай-ка руки. – С этими словами она бросила напарнице баночку герметика, которую всегда носила с собой вместе с другими полезными вещами. – Поставь свою сумку и наберись мужества. Если почувствуешь, что тебя тошнит, быстро выйди на улицу. Там и без того уже все заблевано, не хватает нам для полного счастья еще и твоей рвоты. Кстати, внутри уже наследили, но без этого было нельзя. Нужно было попасть к тем, кто еще был жив, чтобы оказать первую помощь.
– Ладно, как-нибудь попробую.
– Сейчас увидим. – С этими словами Ева снова шагнула внутрь.
От нее не скрылось, как Пибоди сдавленно ахнула:
– Матерь Божья! Господи Иисусе!
– Что я тебе говорила?
– Но что здесь стряслось? Кто их так и за что?
– Именно это мы и пытаемся выяснить. У нас есть свидетельница. Поручаю тебе ее допросить.
– Никаких проблем, Даллас. Будет сделано.
– А что тебе еще остается? – Ева попыталась не выдать истинных чувств ни словом, ни взглядом. – Возьми у нее показания, задействуй Бакстера, Трухарта, Дженкинсона и Рейнеке. Чем больше рук, чем больше глаз, тем лучше. Навскидку здесь около восьмидесяти тел. Около десятка тех, кто остался жив, находятся в больнице. Еще я бы хотела видеть здесь Морриса, – добавила Ева, имея в виду главного судмедэксперта. – Разыщи владельца ресторана, а также любых работников, кто не вышел в сегодняшнюю смену. Сделай так, чтобы, так сказать, колеса закрутились побыстрее. После чего возвращайся ко мне и помоги отработать место преступления.
– Если ты уже говорила со свидетельницей, может, лучше начать с остальных. – Опасаясь, как бы ее не подвел желудок, Пибоди обвела взглядом помещение бара. – Ты же не сможешь здесь ничего сделать одна.
– Почему же? По телу за один раз. Начинай. Не тяни резину.
Оставшись одна, Ева постояла немного посреди кровавого побоища.
Высокая, в чуть поношенных армейских ботинках и хорошей кожаной куртке. Коротко стриженные волосы, с таким же золотистым отливом, как и карие глаза. На какое-то мгновение она плотно сжала губы, отгоняя от себя ужас и жалость, что исподтишка пытались проскользнуть в душу.
Тому, над кем она сейчас склонилась, жалость уже не нужна, как, впрочем, и ее ужас.
– Говорит лейтенант Ева Даллас, – начала она запись. – Визуальная оценка – более восьмидесяти жертв с множественными травмами различного характера. Как мужчины, так и женщины, разной расовой принадлежности и возраста. Место происшествия было потревожено медицинским персоналом, который прибыл сюда для оказания первой помощи пострадавшим и отправки их в больницу. Жертвы, как мертвые, так и живые, были обнаружены полицией примерно в семнадцать пятьдесят. Жертва номер один, – произнесла она, опускаясь на одно колено, и достала набор для снятия отпечатков пальцев. – Мужчина, – продолжила она. – Тяжелые травмы головы и лица. Порезы разной степени тяжести на лице, шее, руках и животе. – Ева прижала пальцы к подушечке для снятия отпечатков. – Жертва номер один. Опознан как Джозеф Кэттери, цветной мужчина, тридцати восьми лет. Женат, двое детей, мужского и женского пола. Проживает в Бруклине. Работает помощником директора по маркетингу в фирме «Стивенсон и Рид». Это в двух кварталах отсюда. Небось зашел пропустить стаканчик, а, Джо?
Под ногтями чья-то кожа. – Ева взяла небольшой образец и откатала его. – На пальце золотое обручальное кольцо. Золотые часы. В кармане футляр-бумажник с гравировкой. Кредитные карты, немного наличности, удостоверение личности, электронные ключи и карманный коммуникатор.
