Разговор о замужестве, затеянный Эндрю Эльмером, вызвал у нее только любопытство.
— Правда? Кого же вы подцепили на крючок? — спросила она.
— Я… говорил с Ли Уоссером… его сын… э-э…
…Сын Уоссера, Самуэль, в тот же вечер нанес визит.
— Воспринимает ли этот молодой человек кого-либо кроме себя? — спросила она после его ухода.
Мистер Эльмер не понял вопроса.
Самуэль приносил сладости, болтал, рассказывал анекдоты и интересные эпизоды, выставлявшие его в героическом свете. Речь его пересыпалась фразами вроде: «Я так сказал Эду…». А все эпизоды заканчивались уверенным: «Я думал, что они умрут от смеха…»
Октобер осторожно поинтересовалась как-то, умер ли в итоге, кто-нибудь от смеха. В тот вечер жених ушел домой со смутным ощущением неловкости.
Однажды, в одну из душных июньских ночей, сидя на скамейке, он в сентиментальном порыве попробовал поцеловать Октобер. Но эта попытка не увенчалась успехом. Отброшенный толчком сильной руки девушки, Самуэль вынужден был занять более отдаленную позицию и покорно выслушать вежливую просьбу не быть идиотом.
Срок будущей свадьбы завис в воздухе. Наконец терпение Эндрю Эльмера иссякло, и он сообщил Октобер, что свадьба состоится через неделю.
— Да? — только и произнесла она.
Сэм переговорил со своим отцом, и Уоссеры заказали свадебное торжество в отеле, романтически раскинутом на берегу озера.
Так обстояли дела ко дню объяснения мистера Эльмера с поверенным Джо Файфером…
Эндрю Эльмер трясся в своем шатком шарабане, изредка понукая тощую лошаденку и кидая внимательные взгляды по сторонам. Старик Уоссер стоял около дверей своего склада, нетерпеливо теребя руками седую копну волос. В его взоре чувствовалась озабоченность. В такт своим словам он жестикулировал рукой. Его аудиторию составлял один Сэм, серьезно слушавший отца и выражавший всем своим видом полное согласие с ним. Мистер Эльмер остановил лошадь у края дороги.
— …Повторяю, что сегодняшний день уж слишком мало смахивает на свадебный! Глянуть на тебя, так сегодня обыкновенное воскресенье, а если посмотреть на меня, то вообще — тьфу!
Сэм утвердительно кивнул в ответ на отцовские слова. Он совершенно не чувствовал себя счастливым женихом в день свадьбы.
— …А я уверен, что все должно быть иначе, — продолжал старик, бросая взгляд на шарабан Эльмера.
— Я хотел бы уточнить… — начал Эльмер, но Уоссер прервал его:
— У меня просто камень на сердце! Сэм так молод и может испортить себе всю жизнь, а Октобер все так же легкомысленно прогуливается по улицам с папироской во рту, и об этом кричит все население, включая наиболее уважаемых людей! Кстати, Сэм, что она тебе сказала? Ну-ка, воспроизведи!
— Сегодня утром она заявила, что все мужчины для нее одинаковы и я не являюсь объектом ее любви. Мало того, она так же легко вышла бы замуж за любого бродягу, как и за меня. Просто молодой девушке, видите ли, нужно с чего-либо начать, и я, видите ли, являюсь относительно сносным началом…
Мистер Эльмер свистнул и вздохнул.
Лицо старшего Уоссера выражало удивление, смешанное с недовольством:
— К чему такая спешка со свадьбой, Эндрю? Не лучше ли дать время молодежи подумать и самим разобраться во всем?
Мистер Эльмер, заинтересованный в скорейшей реализации недвижимого имущества Октобер, чувствовал возрастающую тревогу.
— Все это больше смахивает на нечистую махинацию, а не свадьбу, Эндрю…
Эльмер оценил ситуацию и отреагировал на нее со всей решительностью.
— Если вы оба не будете сегодня в девять часов вечера на ферме, я расценю это, как вероломное отступление, — хмуро бросил он и тронул лошадь.
По дороге он высоко оценил свои слова, так как, оборвав разговор на такой ноте, он лишил противника возможности поднять вопрос о финансовой стороне сделки.
Вскоре мимо него промчался красный автомобиль. Эндрю обратил внимание на человека, сидевшего за рулем, и безошибочно определил по его моноклю, что он англичанин.
Машина имела канадский номер.
Иностранцы не часто заезжали в Литтлбург.
Он проводил взглядом машину и увидел, что она остановилась у отеля «Бергхоуз». Минуту спустя он заметил еще двух иностранцев — высокого, плотного, с рыжей бородой и маленького, с широким лицом. Они шли рядом, и коротышка доставал только до плеча своему спутнику. Оба незнакомца уверенно вошли в «Бергхоуз».
Худощавый человек с песочного цвета волосами, дремавший в вестибюле, молча поднялся, зажег потухшую сигару и проследовал за ними наверх. Он знал, как видно, где они остановились, так как уверенно постучал в дверь седьмого номера.
— Войдите, — буркнул голос за дверью.
— Здорово, ребята, — кивнул он, входя. У него не было нужды показывать свой полицейский значок за отворотом лацкана.
— Вы надолго сюда?
Бородач допивал стакан воды, когда вошел детектив. Он вытер лицо платком и вынул из кармана сигарету.
— Мы с другом здесь проездом. Едем ночным поездом в Филадельфию. Так, Лэнни? — он взглянул на приятеля, ища поддержки.
— Так, — ответил Лэнни.
Песочного цвета человек затянулся сигарой.
— Шеф послал меня навестить вас и дать понять, что мы знаем о вашем пребывании в городе, — сказал он. — Литтлбург — место, не слишком пригодное для рыбной ловли.
— Мы в Филадельфию, — повторил рыжебородый, предупредительно подняв руки.
Детектив наскоро обыскал обоих, но ничего особенного не обнаружил.
— Итак, я надеюсь увидеть вас в девять часов на вокзале.
— Наверняка, — ответил рыжебородый весело.
Детектив вышел и поспешил через вестибюль к телефону.
Час спустя рыжебородый и его друг вышли подышать свежим воздухом. Внимание их привлекла шумная толпа молодых людей. Они горланили песню доморощенного поэта, начинавшуюся с проникновенных слов: «Старина Сэм Уоссер женится… Старина Сэм зовет нас всех выпить!»
С гиканьем и свистом толпа двинулась дальше.
К трем часам дня, отдав должную дань Бахусу, Сэм внезапно вскочил, осененный идеей.
— Слушайте, ребята, — обратился он к собутыльникам, — там, в лесу, болтается один парень, бродяга… Думаю, он не откажется попробовать с нами праведного напитка!
— Да здравствуют бродяги! Да здравствует великое братство людей, живущих под открытым небом! Да здравствует!.. — загремели голоса…
Миссис Эльмер, возбужденно шурша черным шелковым платьем, в течение всего дня неоднократно заходила в спальню, безуспешно пытаясь внушить Октобер понятие о значении сегодняшнего дня. Это была очень худая женщина с опущенными углами губ и вечно недовольным лицом.
— Пришел пастор Стивенс.
Появление миссис Эльмер опять оторвало Октобер от чтения.
— Что ему нужно? — рассеянно спросила девушка.
Миссис Эльмер пришла в ужас.
— Но ты выходишь замуж! — взвизгнула она.
— Ах, да…
В гостиной, щедро украшенной цветами, ее ждали мистер Эльмер, одетый в лучший воскресный костюм, мистер Стивенс в погребального вида сюртуке, а также несколько ближайших друзей дома.
— Вы на пути к новой жизни, где должны проявиться все ваши лучшие качества, — обратился мистер Стивенс к Октобер.
— Где же Сэм, я хотела бы взглянуть на него еще раз перед окончательным согласием, — прервала его Октобер.
— Он сейчас явится, но…
Мистер Стивенс был возмущен поведением Октобер и с трудом сдерживался. Он ее прямо-таки ненавидел в этот момент.
— Вы на пути к новой… — начал снова он.
Тут послышался шум приближающейся толпы. Дверь распахнулась. Мистер Эльмер отпрянул назад.
В комнату вошел мистер Уоссер-старший, возбужденно выкрикивая что-то своим тонким голоском. За ним ввалилась толпа во главе с Сэмом Уоссером, который яростно размахивал какой-то побрякушкой. Он был растрепан и пьян, как и его друзья.
— Вот он, — кричал Сэм, — живее свадьбу!..
— Приветствуем вас, Октобер Джонс, приветствуем ваш выбор! — дружно подхватил хор.
Октобер увидала бродягу, которого вытолкнули на середину комнаты.
Он стоял, покачиваясь и обводя мутным взглядом окружающих. Вид его был ужасен.
— Простите, — вдруг сказал он невольно.
Девушка взглянула на него с любопытством.
— Вы говорили, что скорее выйдете замуж за бродягу? — Сэм решительно выступил вперед. — Бродяга здесь! Выходите за него!
На лице Октобер появилось выражение, навсегда запомнившееся всем присутствующим.
— Я… согласна! — тихо проговорила она и посмотрела на бродягу.
Он плохо соображал, но пытался взять себя в руки. Октобер отметила его отчаянные попытки прийти в себя. Он пытался что-то сказать и, наконец, покачнувшись, выдавил: «Очень прошу вас извинить меня… Эта проклятая камея…»
Упоминание о какой-то камее удивило девушку.
— Я согласна, — повторила она твердо.
Губы Эльмера быстро задвигались:
