Тэнди промолчала.
— Приехал сюда отдохнуть, — добавил он. — И, подозреваю, попортить мне жизнь. Он может отправляться в постель и оставаться там, мне без разницы.
— Знаешь, Скайлар, он, возможно, такой же, как ты, дай ему шанс.
— Мой отец говорит, что бостонцы настолько нетерпимые, что даже не могут терпеть нетерпимость других.
— Больше ты ничего не можешь о нем сказать?
— Должно быть, от него пахнет рыбой.
— Присмотрись к лицам остальных, а потом взгляни на его лицо.
Скайлар пробежался взглядом по лицам, вновь сосредоточился на кузене.
— Он бледнее женщин.
— На всей лужайке он единственный, кто не улыбается… за исключением, разумеется, мистера Саймса. Разве людей из Бостона не учат улыбаться? Они не знают, что улыбка — признак вежливости и учтивости.
— Раньше не встречался с бостонцами.
— И сейчас еще не встретился, Скайлар.
— Если б так могло продолжаться и дальше.
— Мэри Лy давно уже разговаривает с Джон-Таном. Он ей ни разу не улыбнулся. Она, должно быть, думает, что у нее перекошен рот.
— Она так обмахивает его ресницами, что неделя чихания ему обеспечена.
— Она, конечно, хочет ему понравиться, — заметила Тэнди. — Чуть ли не выпрыгивает из платья.
— Готов спорить, у янки не возникнет и мысли протянуть руку и коснуться ее. Для него это кощунство, все равно что рыгнуть на проповеди.
— Он уже дважды отходил назад. В начале разговора они стояли у середины стола с замороженными креветками, а теперь добрались до края.
— Поле боя остается за Мэри Лу.
— Осторожно, Мэри Лу! — насмешливо крикнула Тэнди. — У этого юноши целовальная болезнь.
— Бедная Мэри Лу. Ей противостоит ее первый янки. Надеюсь, она помнит, что ее прапрадедушка прострелил одному такому же ногу.
— Теперь до конца дней она будет считать себя оскорбленной.
— И ее папашке не нравится, что она очаровывает янки. Он мрачнее тучи.
— А когда ты видел мистера Саймса веселым?
— Никогда. Мой папа говорит, что он слишком много ездит по делам, а потому мучается запорами.
— Следи за Дуфусом. Он заходит Джон-Тану за спину. Готова спорить, он… черт, так и есть! Скайлар, ты видел, что сделал этот мальчишка? Сознательно вылил пиво на штанину Тана. Ты видел?
— Едва ли кто, кроме нас, заметил это.
— А теперь Дуфус бросился извиняться. Старается стереть пиво со штанины Джон-Тана вонючей тряпкой!
Скайлар рассмеялся:
— Ох уж этот Дуфус!
— Посмотри! Джон-Тан пытается сделать вид, будто ничего и не случилось!
— Дуфус размазывает грязь по белым брюкам Джон-Тана, а Джон-Тан даже не смотрит на Дуфуса! Он его просто не замечает.
— Ему бы заметить Дуфуса, а не то в следующий раз пиво выльется на его голову.
— Скайлар, ты не думаешь, что тебе пора присоединиться к гостям? Прямо сейчас.
— Ай да Дуфус!
— Дуфус вне себя. Так разозлился, что даже обслуживает старого мистера Пендергаста. Он всегда игнорировал мистера Пендергаста, — Тэнди. — И Мэри Лy Саймс получила отлуп и захихикала. Смотри, ее вдруг заинтересовали креветки.
— Мэри Лу ненавидит креветки, если только они не в попкорне.
— А вот и твоя мама идет спасать Джон-Тана.
— О, святой боже! — воскликнул Скайлар. — Этот Джон-Тан все делает не так! Его поведение так же оскорбительно, как поданная холодной зубатка.
— Скайлар, почему мы лежим здесь, на холме, когда тебе давно пора быть внизу, помогать маме, знакомиться с кузеном?
— Мы проводим рекогносцировку.
— Шпионим.
— Наслаждаемся вечеринкой. И видно отсюда лучше.
— Им нужна твоя помощь.
— Теперь я это вижу.
— Скайлар, ты боишься, что рядом с кузеном будешь чувствовать свою неполноценность. Скажи, что это правда.
— Чушь!
— Ты боишься встретиться с ним, как кролик боится удава.
— Просто хотел приглядеться к нему.
— Скайлар, ты ужасен!
— Ты должна помочь мне стравить давление.
— Сейчас? Ты серьезно?
— Более чем.
— Скайлар, ты действительно ужасен!
* * *
На террасе Моника Уитфилд подошла к Джону.
— Жарко, — пожаловался Джон.
Моника заметила капельки пота у него на лбу.
— Надеюсь, мы не слишком утомили тебя, Джонатан? Все-таки это твой первый вечер у нас, и сразу столько суеты.
— Все нормально. Просто не привык к такой жаре.
Моника постаралась прикинуть, какая сейчас температура воздуха.
— А я люблю тепло. Что случилось с твоими брюками?
— Ничего, — Джон отступил назад и вбок. — Ничего не случилось. Ничего особенного.
Моника посмотрела на племянника, подумала, как ему нелегко: инородное тело, что тут говорить.
— Этот Скайлар. Я готова отвернуть ему голову.
— Еще не появился? — улыбнулся Джон.
Она обвела взглядом окрестные темные холмы.
— Должен быть где-то здесь.
— Я уверен, его задержали какие-то дела. — На самом деле Джон представить себе не мог, какие дела могли задержать кого-либо в такой глухомани.
— Приятно слышать, что ты защищаешь своего кузена, Джонатан. С которым еще не знаком.
— Вы волнуетесь из-за него?
— Нет. То есть я знаю, что случиться с ним ничего не может. Но хотелось бы видеть его здесь.
— Дядя Дэн сказал, что Скайлар ускакал на лошади.
— Лошади его нет. Собаки тоже. И самого Скайлара.
— Несомненно, он нашел более интересное занятие.
— Ты думаешь, он избегает тебя?
На мгновение Джон нахмурился. Не нашелся, как уйти от ответа на столь прямой вопрос.
— Я уверена, что он найдет убедительную причину, чтобы оправдать свое опоздание. Окажется, что кто-то настойчиво просил его помочь в починке трактора или что-то в этом роде.
— Скайлар в этом мастер? В починке тракторов?
— Не скажу. Что он умеет, так это оправдываться. Я видела, ты говорил с дочкой Саймсов.
— Мэри Лy?
— Саймс. В следующем году она заканчивает школу. Дети Саймсов — наглядный пример того, что два дурня могут пожениться и произвести на свет отличных детей. Мне иной раз кажется, что их ничто не связывает. Вон тот мужчина с пулеобразной головой — ее отец, Джон Саймс, а тот маленький воробышек, что наливает себе пунша, — мать семейства Эм-эл.
— Эм-эл означает Мэри Лу?
— Джонатан, тебе надо сразу привыкнуть к тому, как мы тут разговариваем… и обращаемся друг к другу. Ее брат, Джек, вон тот здоровяк. Хавбек в команде университета штата. А ее младший братишка, Энди Дайвен, вон тот симпатичный мальчишка в шортах.
— Почему вы зовете его Энди Дайвен?[2]
— Мы не зовем. Он у нас Энди-Дэнди.
— Оно и понятно.
— Дайвен — его второе имя.
— Почему?
— Наверное, семейное имя, — ответила Моника. — Я сомневаюсь, что его дали Энди в честь той лежанки, на которой он был зачат. Джон и Эм-эл ужасны еще и тем, что у них плоховато с юмором.
— Понятно. — Джон действительно изнемогал от жары.
— Так или иначе, Мэри Лу — юная королева красоты нашего округа.
— Королева красоты?
— Да. Регулярно выигрывает все конкурсы. Сначала в категории до шести лет, потом — до двенадцати, и все последующие конкурсы.
Джон нашел взглядом Мэри Лy. Она стояла в окружении пятерых молодых людей.
— Она участвует в конкурсах красоты?
— Я забыла. На Юге они проходят куда пышнее, чем на Севере. Мы надеемся, что Мэри Лу выиграет конкурс штата.
— Конкурс красоты? — Джону хотелось сказать — выставку скота? — Никогда не встречал девушку, участвующую в конкурсах красоты, и не испытывал такого желания.
— Да! — Моника наблюдала, как еще два молодых человека присоединились к тем, кто уже окружал Мэри Лу. — Мэри Лу пользуется большим успехом.
Джон откашлялся.
— Я заглянул в комнату Скайлара. Дверь из ванной он оставил открытой. Скайлар играет на трубе?
Моника улыбнулась. Ее племянника смущал разговор о конкурсе красоты.
— На Юге, Джонатан, мы видим человека таким, каков он есть: красивый или уродливый, высокий, низкий, толстый, черный, коричневый, белый, мужчина, женщина… В людях нам нравятся именно различия. Равенство — цель, которой мы все мечтаем достигнуть. А вот однородность у нас презирается, воспринимается как что-то недопустимое. Мы ее терпеть не можем. Как твоя тетя, я считаю своим долгом сказать тебе об этом.
В мягком свете фонарей, в теплом ночном воздухе, Джонатан Уитфилд выслушал этот монолог, не отрывая глаз от Моники.
А она положила руку на плечо племянника:
— Речь вот о чем, Джонатан. Быть здесь мужчиной не зазорно. Ты вполне можешь открыто восторгаться Мэри Лу, если она обратила на тебя внимание. И ты должен врезать Дуфусу, когда он выливает пиво тебе на брюки. По крайней мере, показать, что ты готов ему врезать. Понимаешь, они должны знать, с кем имеют дело.
