Ознакомительная версия.
До глубоководного полигона оставалось еще часа два хода. В ограждении рубки смолили и негромко переговаривались махровые курильщики. Ядреные клубы табачного дыма питерского "Беломора", переплетаясь с заморским "Marlboro" и мурманской "Примой", едва взмыв над выдвижными устройствами, быстро растворялись в утреннем мареве.
Молодые офицеры и мичманы, для которых глубоководное погружение было впервые, настороженно вслушивались в разговоры лодочных аксакалов. А те, понимая свое превосходство, беззлобно, но умышленно напускали туману.
Андрей все эти байки слышал много раз и сейчас, скрывая улыбку, с интересом наблюдал за молодым лейтенантом, который, судя по всему, предстоящего погружения на предельную глубину пугался до ужаса.
—Ты, Леха, главное, не дрейфь! - нахально подкалывал новичка техник-турбинист Федя Горохов по прозвищу Горох. — Заранее попроси у доктора таблеток. Этих, как их там, вот память девичья... Так, вспомнил - бисакодил... и держи их наготове.
— Зачем? - не понял обескураженный Леха.
— Как зачем? Если будем тонуть, пяток таблеток примешь. Тебя тогда наши мужики наверх первым из отсека через торпедный аппарат выпустят. Вне конкурса и без очереди. Уж больно ты им всю атмосферу... подпортишь!
Кое-кто улыбнулся, а другие, представив, какие последствия ожидают человека, рискнувшего принять сильное слабительное, поморщились. Андрей сразу сообразил, что своей немного скабрезной шуткой мичман пытался не только снять напряжение и развеселить молодого коллегу, но и поддержать его: не бойся, парень, даже из затопленной лодки можно спастись.
В этом были свой резон и доля истины. Если помощь не приходила, то гибнущую субмарину экипаж теоретически мог покинуть с помощью ВСК (всплывающей камеры) или через торпедные аппараты. Первое возможно лишь на современных атомоходах, где эти камеры предусмотрены по проекту. Со вторым - еще хуже: на практике с глубины более ста метров живым подняться на поверхность пока еще никому не удавалось. Из-за большого перепада давления человек обречен погибнуть от разрыва легких, или ему попросту не хватит запаса азотно-гелиевой смеси в баллонах.
Но Леха заметно повеселел. Горох на флоте не первый год и потому знает, как разговаривать с салагами. Лихо затянувшись и выпустив несколько густых табачных колец, лейтенант уже забыл об опасениях и принялся смешно рассказывать о своих бравых похождениях во время недавнего и такого памятного обучения в одном из питерских высших военно-морских училищ, именующихся по-новому институтами. Вежливо делая вид, что внимательно слушает, Андрей почему-то в эти минуты вспомнил свое училище. Судя по всему, после развала Союза многое теперь изменилось. Но память не сотрешь. Всего каких-то полтора десятка лет назад...
2. "ОБРАЗЦОВАЯ" ГОДКОВЩИНА
Цыгане - народ, конечно, вороватый, но никто не умеет лучше их петь под гитару и предсказывать судьбу. Когда-то еще в детстве молодая цыганка, посмотрев на руку Андрея, сверкнула карими глазами и произнесла: "Быть тебе, светлоголовый, моряком. Вижу много воды - снизу, сверху, вокруг. Ох и трудно будет! Живым останешься. А вот друзей потеряешь..."
Вблизи сухопутного Минска, где Андрей родился и рос, не только приличного моря, но и солидной реки никогда не было. Поэтому к словам представительницы рода извечных обманщиков и кочевников парень отнесся с сарказмом. Мало ли что взбредет в голову цыганке. Но в военкомате во время призыва вместо воздушно-десантных войск, куда парень очень хотел попасть, он получил предписание в команду N 77. Всезнающая "курилка", куда опешивший юноша в расстроенных чувствах забрел подымить, вмиг разъяснила: две семерки означают военно-морской флот. После этого Андрей призадумался: "Ни фига себе пророчество — сбывается!"
...Большой противолодочный корабль "Образцовый", базирующийся в старинном прусском Пилау, получившем послевоенное название Балтийск, встретил парня сурово и сдержанно. Металлическая коробка длиною 144 метра имела, по современным меркам, скромное вооружение, за что натовские "супостаты" прозвали БПК проекта 61 унизительным для боевого корабля прозвищем - "Беззубый фрегат". Из-за многочисленных поломок "Образцовый" в море уже давно не ходил, превратившись в корабль отстоя, куда вся дивизия целенаправленно сплавляла разгильдяев, пьяниц и прочий недисциплинированный флотский элемент.
Специальность штурманского электрика Андрей освоил быстро, а вот житье-бытье молодого матроса было трудным. Неуставные взаимоотношения, или, как их величали на флоте, годковщина, на отстойном БПК процветали. Ниже средней палубы всем верховодили годки ( матросы последнего периода службы. - АВТ.), вынося свой полузековский вердикт по всем случаям нелегкой корабельной службы. Матросы-первогодки, не выдерживая издевательств и избиений, частенько пускались в бега. Но куда убежишь из закрытого военного городка, где даже въезд по специальным пропускам? Беглецов ловили, те нагло брехали, что причиной самовольного оставления части была неразделенная любовь к девушке, ради которой и пошел на воинское преступление. Такая формулировка для пузатых и ленивых офицеров политуправления флота считалась самой подходящей, и матроса, зачастую даже не удосужившись осмотреть многочисленные ссадины и синяки на худом теле, слегка пожурив, возвращали на корабль.
Там отцы-командиры за причиненное им беспокойство и дабы другим не повадно было объявляли ему 15 суток ареста и отправляли на гарнизонную гауптвахту. По возвращении с "кичи" беглеца били годки, пытаясь с помощью кулака убедить в необходимости молча сносить унижения и издевательства.
Вырваться из порочного круга было невозможно до тех пор, пока на корабль не прибывал новый призыв молодого пополнения. Странное дело: те, кого еще совсем недавно били смертным боем, сами превращались в безжалостных годков. Особую жестокость проявляли кавказцы. Их и было-то на корабле не больше десятка, но, в отличие от славян, держались они дружно и заодно, обид не прощали и всегда выходили сухими из воды.
Андрей как-то слышал, что даже офицеры в кают-компании возмущались надменным и вызывающим поведением кавказской братии, мол, три "черных" на корабле - это уже преступная группировка. Особенно лютовал рослый матрос из боцманской команды Абу Бароев по прозвищу Чечен. Все посылки и денежные переводы, которые присылались из дома, молодые матросы обязаны были приносить ему. Деньги он забирал сразу, а из посылок выбирал самое вкусное, оставляя хозяину в лучшем случае объедки. Вестовые из командирского салона, офицерской и мичманской кают-компаний при виде его стонали и прятались. Чечен после отбоя регулярно собирал их у себя в кубрике и инструктировал, кому что следует завтра утащить с офицерского стола или из каюты. Каждому устанавливалась определенная норма: сколько еды, сигарет и денег он должен вечером принести Чечену. Ослушаться было недопустимо, так как дети гор в случае отказа всей толпой жестоко избивали непокорного. Чтобы не оставалось синяков, били в живот, солнечное сплетение, по печени и почкам. Нередко после таких разборок матроса, не пожелавшего считаться в своей среде "шестеркой" и доносчиком, а потому объяснявшего все с ним приключившееся случайным падением с трапа, госпитализировали. Командиров и начальников такой расклад устраивал. Да и что ты предпримешь, если в вооруженных силах существовала порочная и глупая система учета состояния воинской дисциплины. Суть ее проста. Уровень и состояние дисциплины определяли по количеству правонарушений и грубых проступков. Чем их больше, тем хуже оценивалась работа командира и его заместителей. Нормальные и в целом порядочные люди вынуждены были лгать и скрывать истинное положение дел на корабле, так как от этого зависело их продвижение по службе. Но об этом Андрей узнал позже, а пока вместе с другими "салагами" и "карасями" ему ежедневно приходилось сносить унижения и оскорбления годков.
Как-то после подъема флага Чечен подошел к Андрею.
— Слушай здэсь. У старпома в каюте старый кортык видэл? — повелительно прошипел кавказец и, не дожидаясь ответа, приказал: — Вазмеш и вэчэром мнэ прынэсеш.
Старший помощник командира "Образцового" Всеволод Михайлович Гущин был потомственным моряком. На флоте служили его отец, дед, прадед и все родственники по мужской линии до седьмого колена. Старинный российский морской кортик, на который позарился алчный Чечен, имел стальной обоюдоострый клинок в тридцать сантиметров квадратного сечения и рукоять из слоновой кости. Хранился он в деревянных ножнах, обтянутых черной кожей. В верхней части ножен блестели позолоченные обоймицы с кольцами для крепления к портупее, а внизу - такой же наконечник. Портупея из многослойного шелка была декорирована львиными головами, а вместо бляхи красовалась застежка в виде змеи, изогнувшейся вокруг львиных голов. Что там объяснять, кортик был гордостью не только владельца, но и всего экипажа. Этот символ и атрибут принадлежности к морскому братству передавался по наследству от отца к сыну и, по слухам, когда-то принадлежал славному предку старпома - лейтенанту Алексею Гущину, штурману со знаменитого эскадренного миноносца "Новик". Этот корабль был одним из немногих, который не только храбро дрался с японской эскадрой адмирала Того, но и уцелел после Цусимского сражения в далеком 1905 году.
Ознакомительная версия.
