- Драсте, господа, - Милетов пристроил своего друга на колени Леопольду, девицу Михаилу и отправился искать стулья. Голодев очень надеялся, что не отыщет, но тогда это был бы не Милетов. В переполненной ресторации, где даже табурет был роскошеством, только Милетов смог сразу же разыскать три стула и приволочь их к столу. Господа немного потеснились, Алексей расставил стулья, на один усадил бесчувственного друга, придав ему по возможности сидячее положение, на другой пристроил почти засыпающую девицу, на третий уселся сам. Теперь он был в соседстве с бароном фон Штоффом.
- Шампанского и икры! - крикнул Милетов, плавающим взором обводя зал. Голодев знал, что в таком состоянии он особенно опасен и что, возможно, будет драка.
- Какая же все-таки дрянь эта жизнь! - выдохнул Голодев и потянулся к рюмке.
- Да, Вы правы, совершенно правы! - воскликнул Самородов, а не прошедший тест Леопольд принялся рыдать.
Глава вторая: Отчего мне так неможется?
Никто толком не помнил, как и чем закончился вечер, а уж о дороге домой и вовсе не имелось никакого представления. Голодев помнил лишь то, что очень болела голова, да ещё какой-то неприятный звук, сильно раздражающий. Только утром он догадался, что это был голос супруги Ольги Васильны.
Ближе к полудню, Голодев уже смог встать с кровати и дойти до уборной. Самочувствие было на редкость отвратным. Перед глазами плавали клубы табачного дыма, сквозь них проступало свекольного цвета лицо князя Михаила, горючие слезы Леопольда, громко кричащий Милетов и его крепко спящий друг.
Руки Сергея Голодева тряслись, и он никак не попадал по нужным кнопкам пульта, поэтому сначала его окатило ледяной водой, а потом кипяточком. Наконец он все же совладал с проклятой техникой и с наслаждением подставил пуховую голову под прохладные струи. Вода пахла дезинфекцией, и Сергей подумал, что это должно быть опять снег топят.
- Экономят, сволочи! - проворчал он, - На всем экономят!
Выключив воду, Голодев прихватил полотенце, вышел из ванной и едва не столкнулся со Степаном. Тот терпеливо поджидал хозяина с подносом в руках, на подносе стоял большой бокал с мутной жидкостью.
- Рассольчику-с, барин? - улыбнулся он, показывая желтые от табака зубы. - Капусненький.
Сергей припал к живительному источнику и, осушив бокал, задал мучавший его вопрос:
- Ольга Васильна, как, в духе?
- Зверствовать изволит, - сообщил неутешительные новости Степан и добавил: - Маркиз де Ариньяк человека присылал, осведомлялись, когда за кораблем приходить.
Сергей надрывно застонал, бросил полотенце на поднос Степана и побрел в свой кабинет. Счастье было благосклонно - супруга по пути не встретилась.
В кабинете царил обычный порядок, что-что, а к этому Голодев был строг. Усевшись за стол, он включил настенные мониторы, и набрал на пульте код фон Штоффа.
- Карл! - хрипло, несчастно пробормотал Голодев. - Карл, это я!
На экране возникло помятое, серое лицо, Голодев даже не сразу узнал фон Штоффа. Барон полулежал на диване, со всех сторон обложенный подушками, на нем был малиновый халат и розовые шлепанцы.
- Доброе утро, - выдавил Карл, - как самочувствие?
- Преотвратнейшее, да ещё от Ариньяка человек приходил, корабль надо отдавать... ох, изведет меня Ольга Васильна!
- Это да, - не мог не согласиться фон Штофф. - Ох, от чего ж мне так не можется?
- От выпитого, голубчик, я в таком же состоянии.
- Но выглядите Вы не в пример лучше.
- Кстати, Вы не помните, чем там все закончилось?
- Вроде бы драка была, - Фон Штофф нахмурился, пытаясь вспомнить, Да, точно была драка. Кто-то на приятеля Милетова салат опрокинул и соусом случайно попал на мундир Алексею, тут и понеслось.
- Надо же, а я и не помню...
- Разумеется, голубчик, где уж Вам, Вы к тому времени, уже у меня на плече почивать изволили, причем были уверены, что я какая-то Машенька и все облобызать меня пытались.
- Неужто? - сконфузился Голодев. - Здорово я перебрал, здорово.
- Бывает, - отмахнулся фон Штофф. - А как девице Милетова в декольте приличную сумму вложили, помните?
Голодев побелел.
- И много там было? - прошептал он.
- Все из кармана достали и вложили.
Голодев закрыл глаза и захотел умереть.
- Что ж Вы меня не остановили?
- Так Вас разве ж остановишь? - развел пухлыми руками фон Штофф, - вы меня и слушать не хотели.
- Ой, что будет, что будет... - застонал Голодев, и услышал приближающийся голос своей супруги.
- Кажется, Ольга Васильна идет, - заметил фон Штофф, - удачи, Вам, друг мой, а я отключаюсь. Ох, отчего ж мне так неможется ...
С этими словами Карл исчез с экрана, а Голодев приготовился к самому худшему. Двери распахнулись, и на пороге возникла Ольга Васильна располневшая дама бывшей приятной наружности.
- Серж! - рявкнула она. - Вы переходите всякие границы!
- Котик... - безнадежно начал Голодев, но тут же был перебит:
- Я ещё не все сказала! - в руках Ольга Васильна терзала свой любимый веер, это означало, что настроена она весьма решительно. - Вы явились вчера в непотребном виде - Вас таксист принес! Весь Ваш костюм был в вине и закусках, на лице помада, в карманах пусто и теперь извольте объясниться, где Вы были?!
- В ресторации с фон Штоффом.
- Значит, это он целовал Вас накрашенными губами?!
- Никто меня не целовал, я не помню, котик, - простонал Сергей, - с нами был Милетов, а с Милетовым какая-то девица, может это она, случайно...
- Случайно?! - голос супруги достиг своей высшей тональности. Она собралась, было продолжить, но тут за её спиной возник Степан и, откашлявшись, доложил:
- Там опять от Ариньяка человек пришел, любопытствует...
- А в чем дело? - развернулась всем корпусом Ольга Васильна.
- Спрашивают, когда за кораблем придти можно.
- За каким таким кораблем?!!
- Ох, отчего ж мне так неможется... - прошептал Голодев, обхватывая голову руками.
Фон Штоффу было страшно интересно, что же происходит у Голодевых, поэтому он позвонил Чернышеву якобы для того, чтобы осведомиться о самочувствии - ведь он тоже был в ресторации, а заодно и попросить зеленого, несчастного Чернышева позвонить Голодевым.
- А зачем? - тихо, словно боясь собственного голоса, спросил Николай. Он сидел в кресле и сильно страдал над кружкой пива и тарелкой с таранью.
- У них конфликт, может, Сергею помощь нужна. Вы в курсе, он де Ариньяку большой корабль для дальних перелетов в карты проиграл?
- Да ну? - оживился Чернышев. - Нет, не слышал. Хорошо, сейчас позвоню.
- Только переключите меня на общую связь, я непосредственно поприсутствовать хочу.
- Хорошо.
Чернышев дотянулся до стола и взял пульт управления связью. Не испачканным рыбой мизинцем, он надавил несколько кнопок и в кабинете Голодева вспыхнул экран, Тонкой чертой он был разделен надвое, на одной половине сидел Чернышев, на другой возлежал фон Штофф. Оба с интересом уставились на семейную баталию. Увидев, что на связи господа, Ольга Васильна перестала размахивать табуретом и даже улыбнулась, ловко сдув со лба выбившуюся прядь.
- Мое почтение, - сказал Чернышев, а фон Штофф предпочел не вмешиваться. - Как здоровье, Ольга Васильевна?
- Благодарствую, не плохо, - она свирепо посмотрела на фон Штоффа, - а как Ваше?
- Спасибо, хорошо. Сегодня устраиваем небольшое общество, - сказал Чернышев, - приходите часам к семи, с дочерью Вашей очаровательной, весьма рады будем.
- Придем. - Смягчилась Ольга Васильна.
Ее внимание не на долго ослабло, и истерзанный Голодев получил возможность вырваться из кабинета. Дав по пути тычка разносчику дурных вестей Степану, он помчался одеваться, придумывая, какой предлог найти, чтобы покинуть любимый дом до восьми часов. И решил сходить к де Ариньяку, надо же было все-таки уладить неприятность с кораблем...
На улице по-прежнему шел снег, но это было уже мелочью по сравнению с остальными неприятностями. Подняв воротник шубы, Голодев решил пройтись пешком, надеясь, что от свежего воздуха в голове прояснится.
Пройдя через заснеженный сад, Сергей вышел на набережную небольшой реки с романтичным названием "Раздумье", река была замерзшей, по льду, переваливаясь с ноги на ногу, ходили сонные, толстые птицы.
Голодев брел не торопясь, и зачем-то пытался вспомнить, почему именно он женился на Ольге Васильевне. Припоминал, как они познакомились, это был её первый бал, кажется у Головиных, да, именно у них... Она вошла вместе со своей матушкой и отцом, такая юная, восторженная, робкая... и он сразу же влюбился в её огромные васильковые глаза и нежные губы... Где же теперь эти глаза и губы, куда подевались восторженность и робость, Сергей никак не мог понять. Их дочь Анна была копией Ольги Васильевны в юности, и Сергею становилось неимоверно грустно при мысли, что она останется этой копией и в дальнейшем...
Подойдя к дому де Ариньяка, Голодев совсем замедлил шаг, думая, что может и прав был Леопольд, вдруг маркиз и вправду жульничал... Тяжело вздохнув, Сергей остановился у дверей и, постояв немного, отправился дальше. Корабль было безумно жаль, тем более, совсем недавно оббили кресла новым бархатом, а пульт управления инкрустировали ни чем-нибудь, а позолоченной слоновой костью... Ольга Васильевна была очень довольна...
