Похоже, адмирал был чрезвычайно взволнован. Пуаро встал и торопливо направился к окну.
— Вы позволите? — спросил он. — Сейчас мы в этом разберёмся.
Он открыл окно и вышел на веранду, а мы гурьбой последовали за ним. Вытащив из кармана маленький электрический фонарик, Пуаро поводил им по сторонам, и тонкий лучик света упал на густую траву, которая окаймляла веранду.
— Где, по-вашему, он пересёк веранду, милорд? — спросил он.
— Напротив окна. По крайней мере, так мне показалось.
Ещё какое-то время Пуаро, расхаживая взад-вперёд, внимательно разглядывал веранду. Потом он выключил фонарик и выпрямился.
— Сэр Гарри был прав — вы ошиблись, милорд, — тихо сказал он. — Незадолго до наступления сумерек прошёл дождь. Любой, кто попытался бы пройти по траве, неизбежно оставил бы за собой следы. Но здесь нет ничего, ни единого следа!
Его глаза перебегали с одного лица на другое. Казалось, лорд Эллоуэй был смущён и растерян, но адмирал не преминул шумно выразить своё удовлетворение.
— Ничуть не сомневался в этом, — прорычал он. — Мои глаза меня ещё никогда не подводили.
В эту минуту он так походил на настоящего старого морского волка, что я не смог сдержать улыбки.
— Таким образом, это опять возвращает нас к тем, кто в это время был в доме, — с кислым видом сказал Пуаро. — Давайте вернёмся. А теперь, милорд, подумайте хорошенько — пока мистер Фицрой на лестнице был занят тем, что разговаривал с горничной, могло случиться так, что кто-то пробрался в кабинет из холла?
Лорд Эллоуэй решительно затряс головой.
— Абсолютно невозможно! Для этого им бы пришлось пройти прямо за его спиной.
— А сам мистер Фицрой… вы в нём уверены?
На щеках лорда Эллоуэя вспыхнули пятна.
— Как в себе самом, мсье Пуаро. Можете считать, что я ручаюсь за своего секретаря. Чтобы он был замешан в подобном деле… нет, это невозможно!
— Всё возможно… — довольно сухо перебил его Пуаро. — Или, по-вашему, более вероятно, что у чертежей вдруг выросли крылышки и они — пуфф! вылетели из окна? — Он вытянул губы в смешную трубочку и присвистнул.
— Невозможно ваше предположение! — возмущенно перебил его лорд Эллоуэй. — Я настаиваю, мсье Пуаро, чтобы вы выкинули из головы ваши нелепые подозрения в адрес Фицроя! Только подумайте — да если бы ему вдруг понадобились эти чертежи, ему было бы куда проще скопировать их, вместо того чтобы воровать?!
— Справедливо подмечено, милорд, — одобрительно кивнул Пуаро. — Я вижу, что вы не утратили способность мыслить ясно и логически! Счастливая Англия, у которой есть такие люди, как вы!
При этой неожиданной похвале, вырвавшейся у знаменитого детектива, на лице лорда Эллоуэя появилось ошеломлённое выражение. Но Пуаро уже вновь вернулся к делу.
— А комната, в которой вы провели весь вечер?..
— Гостиная?
— В ней тоже, наверное, есть французское окно, выходящее на веранду, поскольку я помню, как вы говорили, что вышли через него. А могло так случиться, что кто-то вышел из гостиной вслед за вами и вошёл сюда, пока мистера Фицроя не было в кабинете, а потом вернулся тем же путём?
— Но тогда бы мы его увидели! — возразил адмирал.
— Нет, если бы вы стояли к нему спиной или шли в другую сторону.
— Но Фицроя не было в кабинете всего несколько минут. За это время мы смогли бы дойти лишь до конца веранды и вернуться.
— Не важно — всё равно это возможность. Пока, правда, единственная.
— Но когда мы уходили, в гостиной не было ни души, — напомнил адмирал.
— Кто-то мог войти после.
— Вы хотите сказать, — медленно проговорил лорд Эллоуэй, — что когда Фицрой услышал женский крик и выбежал, кто-то неизвестный уже прятался в гостиной? Потом он пробрался оттуда в мой кабинет и обратно, а потом сбежал из гостиной, и всё это за то время, пока Фицрой отсутствовал?
— Логический склад ума! — хмыкнул Пуаро и отвесил ему поклон. — Вы абсолютно правы.
— Может быть, это был один из слуг?
— Или кто-то из гостей. В конце концов, кричала горничная миссис Конрад. А что вам ещё известно о миссис Конрад?
Лорд Эллоуэй немного подумал.
— Я уже говорил — светская особа, хорошо известная в лондонских аристократических кругах. Это значит, что она устраивает балы, вечера, а также часто выезжает сама. Но откуда она и каково её прошлое, не известно. Эта дама, к тому же, весьма популярна и в дипломатических кругах, у неё часто бывают даже высокопоставленные чиновники министерства иностранных дел. Я слышал, что контрразведка тоже уже не раз интересовалась этим…
— Понятно, — протянул Пуаро. — И её вы пригласили к себе на уик-энд…
— Ну, так что?! Можно сказать, мы глаз с неё не спускали!
— Parfaitment[1]! Боюсь, эта особа ловко обвела вас вокруг пальца!
На лице лорда Эллоуэя отразилось недоверие, и Пуаро продолжал:
— Скажите мне, милорд, а не упоминали ли вы в её присутствии о том, что будет предметом вашей беседы с адмиралом?
— Да, — признался тот. — Сэр Гарри сказал: «А теперь за работу! Нас ждёт подлодка!» — или что-то вроде этого. Все остальные уже вышли, но она как раз вернулась в гостиную за книгой.
— Понятно, — задумчиво пробормотал Пуаро. — Милорд, уже очень поздно, но ведь дело это не терпит отлагательства. Я бы хотел, если можно, сейчас же допросить всех, кто в это время был в доме.
— Конечно. Это легко можно устроить, — заявил лорд Эллоуэй. — Дело это чрезвычайно неприятное, и мне не хотелось бы, чтобы о нём стало известно хоть одной живой душе — по крайней мере, насколько это в наших силах. Конечно, леди Джульетта Уэйрдейл и молодой Леонард вне подозрений… но вот миссис Конрад другое дело… Если она ни при чём, с ней будет немало осложнений. Может быть, вы найдёте возможным сказать, что пропала одна важная бумага, не упоминая конкретно, о чём идёт речь, и не вдаваясь в подробности похищения?
— Это как раз то, что я и сам собирался предложить, — просиял Пуаро. — Но в отношении всех трёх упомянутых особ, надеюсь, мсье адмирал простит меня, но и самая лучшая из жён…
— Всё в порядке, — перебил адмирал. — Все женщины болтливы от природы, благослови их Господь! Но эти нынешние дамы счастливы, только когда танцуют или пускаются в авантюры. Я сейчас же позову Джульетт и Леонарда — вы не против, Эллоуэй?
— Благодарю вас. Схожу-ка я, пожалуй, за горничной-француженкой. Мсье Пуаро наверняка захочет расспросить её, а потом она пригласит сюда свою хозяйку. Сейчас же займусь этим. Ну, а пока пошлю за Фицроем.
Мистер Фицрой оказался бледным, хрупкого телосложения молодым человеком. Нос его украшало пенсне, лицо было бесстрастным, словно маска. То, что он сказал, слово в слово повторяло рассказ лорда Эллоуэя.
— А что вы сами об этом думаете, мистер Фицрой?
Мистер Фицрой в ответ пожал плечами.
— Вне всякого сомнения, кому-то было известно, что за документы хранятся в доме. Этот «кто-то» ждал снаружи, в надежде, что ему представится шанс. Он мог следить за нами через окно, а потом, воспользовавшись моим отсутствием, проскользнуть в кабинет. Жаль, что лорд Эллоуэй не спохватился вовремя, ведь он видел негодяя, когда тот убегал!
Пуаро не стал разубеждать его. Вместо этого он спросил:
— А вы верите в ту историю, что рассказала горничная? Ну, я хочу сказать, в то, что она и в самом деле видела привидение?
— Честно говоря, с трудом, мсье Пуаро!
— Нет, я имею в виду, что она действительно в это верила?
— О, что до этого… знаете, трудно сказать… на первый взгляд она и в самом деле испугалась. Она даже обхватила руками голову.
— Ага! — воскликнул Пуаро с видом человека, только что сделавшего открытие величайшей важности. — Вот оно что! А что, эта горничная… она хорошенькая?
— Право, не знаю. Как-то не обратил внимания, — деревянным голосом ответил Фицрой.
— Полагаю, её хозяйки в тот момент не было поблизости?
— Почему же, была. Я её видел. Она как раз стояла на галерее, что на самом верху и окликнула её: «Леони!» — потом увидела меня и юркнула в комнату.
— На самом верху, — пробормотал Пуаро, и лицо его потемнело.
— Конечно, я прекрасно понимаю, что всё это крайне неприятно для меня, вернее, было бы неприятно, если бы лорд Эллоуэй не увидел в темноте фигуру убегавшего похитителя. В любом случае, я был бы крайне признателен, если бы вы тотчас бы обыскали мою комнату. А заодно и меня самого.
— Вы действительно этого хотите?
— Больше того — я настаиваю!
Что на это сказал Пуаро, я так и не услышал, потому что в этот момент на пороге появился лорд Эллоуэй и объявил, что обе дамы и мистер Леонард ожидают в гостиной.
Дамы были одеты по-домашнему. Миссис Конрад оказалась на редкость красивой женщиной лет тридцати пяти, с ярко-золотистыми волосами и едва заметной склонностью к полноте. Леди Джульетте Уэйрдейл я бы дал лет сорок. Это была высокая, темноволосая женщина, очень грациозная и, несмотря на возраст, сохранившая ещё былую красоту. Я обратил внимание на её исключительно изящные руки и ноги. Но не только это привлекло моё внимание. Мне показалось, что у неё измученный вид. Сын её сидел рядом. Мне он показался изнеженным и даже женственным — словом, полной противоположностью своему шумному, грубоватому и добродушному отцу.
