Ознакомительная версия.
– Может, объяснишь, какого черта тебе здесь нужно? – перехватив поудобнее вазу и еле сдерживая гнев, спросила Женя. – Или я сейчас же звоню в милицию…
Ей не удалось выслушать признания налетчика, а тем более подойти к телефону, чтобы исполнить обещанную угрозу. Тяжелая чугунная сковорода с ручкой, на которой так удобно было жарить картошку, с металлическим звоном опустилась ей на голову. Жуткая мгновенная боль пронзила все тело Евгении до самого копчика, на секунду задержавшись в шейном отделе позвоночника, затем похолодели кончики пальцев, руки сами собой разжались и ваза загремела, ударившись о большую кастрюлю из нержавейки, валявшуюся рядом. Потом стало тепло и уютно как в материнской утробе, голову окутал влажный быстро сгущающийся туман, поэтому глаза, хотя и остались открытыми уже ничего не видели. Она упала на колени, когда еще один удар сковороды заставил душу окончательно покинуть ее молодое красивое тело. К счастью, этот удар не причинил ей боли, потому что она уже ничего не чувствовала. Повалившись на бок она замерла, откинув голову и устремив глаза куда-то в потолок, и осталась так лежать среди кастрюль, тазиков для варенья и разбитой посуды.
* * *
Яна Борисовна Милославская – сыщик-экстрасенс – вела, не сказать, что спокойную, но довольно уединенную жизнь. Просыпалась она, если не было каких-то неотложных дел, часов в десять-одиннадцать и позволяла себе еще немного понежиться в постели, если этого хотелось. Джемма – ее преданная овчарка-среднеазиат, ложилась тогда на коврике рядом с диваном хозяйки и поглядывала на нее своими большими умными глазами, спокойно ожидая, когда та соизволит подняться и насыпать ей корма из большого цветного пакета.
Сегодня был один из таких дней, когда особых дел не предвиделось, и Яна потягивалась на постели, радуясь солнечному свету и теплу, проникавшему в спальню сквозь неплотно прикрытые шторы. Был у нее, правда, один клиент, вернее клиентка, которой казалось, что кто-то ее преследует, но Яна, пообещав непременно заняться ее проблемами, который день не могла заставить себя усесться за магические карты. Впрочем, особой беды Яна в этом не видела: мало ли у людей маний и фобий, к тому же, как раз сегодня она и попробует что-то сделать для этой молодой женщины.
День сегодня, в общепринятом понимании, был не совсем обычный – Первое мая – день то ли солидарности с кем-то и в чем-то, то ли весны и труда, как сейчас его, кажется, называли, но для Яны он ничем не отличался от других таких же праздников, включая Восьмое марта, День непонятно от кого независимости, День непонятно для кого конституции и так далее, исключая, пожалуй, лишь Новый год. Тогда она вешала на растущую перед окнами сосенку гирлянду электрических лампочек, запекала в печке гуся с яблоками, пила шампанское и красное вино. Короче говоря, государственные да и церковные праздники вносили в ее жизнь лишь неудобства, связанные с расследованием того или иного дела, так как в эти дни закрывалось большинство предприятий, и найти нужных свидетелей можно было только дома или где-нибудь на природе. Настоящий же праздник – праздник души, как она его называла – Яна могла устроить себе в любой день, когда для этого было подходящее настроение. Тогда она готовила что-нибудь вкусненькое и откупоривала бутылку красного вина или хорошего коньяка или отправлялась в какое-нибудь уютное кафе, где звучала легкая музыка и была приятная обслуга.
Магическим картам было безразлично, какой сегодня день недели – выходной, рабочий день или календарный праздник. Для работы с ними требовался лишь небольшой предварительный отдых.
– Подожди, моя собачка, – Яна опустила руку и потрепала Джемму по загривку, – сейчас мамочка задаст тебе корма. – Она разговоривала с Джеммой как с человеком, иногда ей даже казалось, что она улавливает Джеммины мысли.
Милославская поднялась, прошла в прихожую, где стояла миска Джеммы и наполнила ее кормом. Удостоверившись, что решетка на двери, закрывающая лаз, через который собака могла в любое время выйти из дома во двор, дабы сделать свои собачьи дела и вернуться обратно, поднята, она прошлепала на кухню и, включив чайник, принялась молоть кофе.
Закипевший чайник автоматически отключился. Яна засыпала в серебряную джезву тонко помолотый кофейный порошок и сахар и, залив кипятком, поставила на маленький огонь, поджидая, пока пышная золотисто-коричневая пенка поднимется шапочкой. Кофе и сигарета составляли обычный завтрак Яны, к которому с некоторых пор она стала прибавлять овсянку, сваренную на воде и приправленную небольшим количеством масла. Сегодня с овсянкой возиться она не стала, ограничившись двумя чашками кофе.
Вторую чашку она забрала с собой в гостиную, где на журнальном столике лежала колода карт и визитка, которую оставила клиентка. Поставив кофе на угол стола, она взяла колоду и тщательно перетасовала ее.
«Галкина Евгения Юльевна», – она мысленно представила себе клиентку и нашла в колоде карту «Взгляд сквозь пространство».
Правая ладонь Милославской лежала на карте. Яна закрыла глаза, ожидая, когда наступит необходимое состояние, но ничего не происходило. «Господи, не может быть!» – прошептала Яна, приготовившись к самому худшему. Такое могло произойти только в одном случае – когда человек был мертв, и невозможно было уловить его энергетику. «Неужели Галкина была права, когда говорила, что за ней кто-то скрытно наблюдает?» – Яна снова перемешала карты и выбрала ту, которую называла «Царство Аида».
Проделав с ней те же самые манипуляции, что и с первой, она смежила веки.
Милославская поняла, что «находится» в квартире. В квартире, по которой словно пронесся тайфун, сметающий все на своем пути. Казалось, не было ни одного предмета, не сдвинутого со своего места. Прихожая, гостиная, спальня – везде одно и то же. Мысленно управляя своим внутренним взором, Яна направилась на кухню, заметив по пути раскрытую шкатулку с золотыми украшениями. Труп, с неестественно вывернутой головой лежал на полу среди поверженной кухонной утвари. Рядом с телом Яна увидела высокую вазу индийской работы, которая лежала в ногах жертвы. У Милославской возникло такое ощущение, что бедная женщина пролежала в таком положении не один час, а может, и не один день.
Яна открыла глаза, сняла ладонь с карты и тяжело вздохнула; каждое такое обращение к карте отнимало большое количество энергии, которое потом приходилось восстанавливать. К примеру, Яна не могла использовать подряд больше двух карт, к тому же, между сеансами ей была необходима двухчасовая передышка. Исключение составлял лишь «Джокер», отнимавший вдвое меньше энергии.
Сделав глоток кофе, Яна откинулась на спинку кресла и закурила. Неужели она виновата в том, что не начала работать по заказу Галкиной на несколько дней раньше? Возможно, тогда Евгения осталась бы в живых. Милославская вспомнила разговор, произошедший несколько дней назад.
* * *
Галкина пришла днем, предварительно позвонив, но не объяснив по телефону цель своего визита. Уловив в ее голосе тревожные нотки, Милославская согласилась на встречу, но обещать ничего не стала, как впрочем и всегда.
Открыв дверь, Яна увидела на пороге стройную молодую шатенку двадцати с небольшим лет, с короткой мальчишеской стрижкой, прямым, немного крупноватым носом, пухлыми губами и большими серыми глазами, в которых бегали какие-то нервические искорки.
– Здравствуйте, я – Галкина, – она покосилась на Джемму, замершую у Яниной ноги.
– Добрый день, – Милославская жестом отправила собаку в гостиную и шагнула в сторону, освобождая посетительнице дорогу, – пожалуйста, проходите.
– Даже не знаю, с чего начать, – сказала Женя, судорожно теребя в руках сумочку, когда они устроились в креслах и Яна приготовила кофе. – Такая необычная ситуация.
– Если хотите, можете курить, – Милославская вынула сигарету для себя и пододвинула пачку к Галкиной.
– Спасибо, – Женя достала сигарету и, сунув ее в уголок рта, прикурила.
Некоторое время они молча курили, пили кофе, и Милославская исподволь поглядывала на потенциальную клиентку, стараясь обрисовать для себя ее психологический портрет. По ее движениям, взглядам, манере сидеть, держать сигарету и прочим мелким деталям, обычно ни о чем не говорящим не специалисту, Яна решила, что перед ней не вполне уравновешенная личность, склонная к аффектации, но старающаяся держать себя в руках и, именно поэтому, еще более агрессивная. Впрочем, эту нелицеприятную характеристику можно было дать четверти, если не трети населения страны.
– Как вы узнали обо мне? – спросила Милославская, пытаясь таким простым вопросом настроить Галкину на положительный лад.
– Знаете, это так странно, – улыбнувшись уголком рта, произнесла Галкина, – когда я подумала, что со мной творятся какие-то необъяснимые вещи, мне под руки попалась старая газета со статьей о вас. К счастью, ваш телефон оказался в телефонном справочнике. Вы думаете, это провидение?
Ознакомительная версия.
