— Ничего не понимаю, — заметил он. — Надо с этим разобраться.
— Да, конечно, — поддержал его Торндайк. — В первую очередь из-за подозрения, что покойный был отравлен.
— Вот-вот! — воскликнул Холбери. — Тогда это нитроглицерин, можете быть уверены. Но я зря подозревал его. Травил его кто-то другой. Возможно, та пройдоха, его жена. Кого-то конкретно подозревают?
— Да. Обвиняется и вправду его жена.
— Гм… Вероятно, это обоснованное обвинение. Но она обвела нас вокруг пальца. Ловкая чертовка! В урне с пеплом теперь никаких улик не найдешь. Но все же кто-то подделал мою подпись. Думаю, той стерве потребовалось мое заключение как раз для того, чтобы получить образец моей подписи. Я смотрю, второе заключение подписано человеком по имени Микинг. Кто это? Обычно ко мне обращался Барбер.
— Мне придется поискать, кто это, — ответил Торндайк. — Возможно, доктору Барберу это известно. Я сейчас же отправляюсь к нему.
— Да, — согласился доктор Холбери, пожимая нам руки, — вам надо повстречаться с Барбером. В любом случае, он знает историю болезни.
С Уимпоул-стрит мы направились на Хоуленд-стрит. Нам повезло: мы прибыли туда, как раз когда доктор Барбер остановил свою машину у входа. Торндайк представил себя и меня, а потом назвал цель нашего визита. Правда, вначале он умолчал, что мы уже побывали у доктора Холбери.
— Ингл… — повторил доктор Барбер. — Да, конечно, я его помню. Вы говорите, что он умер? Честно говоря, меня это удивляет. Я не считаю, что его состояние было таким серьезным.
— У него было расширение сердца? — уточнил Торндайк.
— Ничего существенного. Я не нашел никаких органических изменений, никакого клапанного порока. Это скорее выглядело как сердце курильщика. Но странно, что Микинг ничего мне не рассказал. Он ведь замещал меня. Я передал ему дела, когда уезжал в отпуск. Вы говорите, он подписал заключение о смерти?
— Да. И заключение для кремации тоже.
— Очень странно, — сказал доктор Барбер. — Давайте зайдем и посмотрим в книге записей.
Мы последовали за ним в кабинет для приема, и пока он перелистывал книгу записей, я окинул взглядом полку над письменным столом, откуда он ее достал. Там я заметил обычный набор медицинских карт и книги различных бланков, включая и бланки заключений о смерти.
— Да, — сказал доктор Барбер. — Вот оно. «Ингл, мистер, пл. Сток-Орчард». Последний визит 4-го сентября, и Микинг, кажется, выдал ему какое-то заключение. Проверим, воспользовался ли он печатным бланком.
Он снял с полки две книги и стал перебирать корешки.
— Есть! — наконец сообщил он. — «Ингл, Джонатан, 4 сентября. Выздоровел и готов выполнять свои обязанности». Что-то не похоже на смерть, правда? Впрочем, мы должны в этом удостовериться.
Он достал книгу заключений о смерти и стал просматривать недавние страницы.
— Нет, — сказал он, продолжая листать страницы, — ничего подобного… Стоп! А это что такое? Два корешка отсутствуют. Примерно в те же дни: между вторым и тринадцатым сентября. Невероятно! Микинг очень аккуратный и надежный человек.
Он снова взял книгу записей и проверил записи за две недели. Потом, недоуменно нахмурясь, поднял глаза.
— Ничего не могу понять, — заметил он. — Здесь нет никаких записей о смерти пациента за этот период.
— А где сейчас доктор Микинг? — спросил я.
— Где-то на юге Атлантики, — ответил Барбер. — Он отправился туда три недели назад, чтобы занять должность на королевском почтовом судне. Так что он никак не мог подписать заключение.
Больше доктор Барбер ничего не мог нам сообщить, и через пару минут мы с ним распрощались.
— Это явное мошенничество, — заметил я, когда мы свернули на Тоттенхем-Корт-роуд.
— Да, — согласился Торндайк. — Все здесь не так, как полагается. И что меня особенно поражает, так это интеллект мошенницы. Она проявила немалые знания и дальновидность, верно оценила ситуацию.
— Но пошла и на серьезный риск, — отметил я.
— Да. Но такой риск был неизбежен. Все, что можно было предвидеть, она предусмотрела. Все формальности соблюдены… На первый взгляд, конечно. И заметьте, Джервис, схема действительно сработала. Кремацию провели. Только непредвиденный случай в лице реальной миссис Ингл с ее смутными и внешне безосновательными подозрениями предотвратил полный успех. Если бы она не появилась на сцене, ни у кого бы никаких вопросов не возникло.
— Это верно, — согласился я. — Обнаружение подделки — чистая случайность. Но что все же, по-вашему, произошло на самом деле?
Торндайк покачал головой.
— Трудно сказать. Механизм аферы вполне очевиден, а вот цель и мотив непонятны. Болезнь, конечно, была обманом, симптомы вызвал прием нитроглицерина или какого-то другого вредного для сердца препарата. К врачам обращались частично для видимости, а частично для того, чтобы заполучить образцы их подписей. Тот факт, что оба врача как раз в это время отсутствовали дома, а один находился в море в тот момент, когда кто-нибудь, например владелец похоронного бюро, мог бы задать им какие-то вопросы, показывает, что все это было предусмотрено заранее. Заключение о смерти наверняка украла женщина, когда Барбер оставил ее одну в своей приемной, а заключение для кремации она могла затребовать у работников крематория. Все это ясно, как божий день. Загадка в другом: для чего все это? Ведь Барбер или Микинг, скорее всего, и так выдали бы заключение о смерти, хотя смерть и оказалась неожиданной. Да и Холбери вряд ли отказался бы подтвердить это. Они решили бы, что их диагноз был ошибочным.
— Вы считаете, что это мог быть суицид?.. Или случайная передозировка нитроглицерина?
— Вряд ли. Суицид мог быть совершен намеренно для того, чтобы та женщина получила страховку. Хотя, конечно, возможны и какие-то другие, более глубокие мотивы. А для кремации требуется много формальностей и всяческой возни… Все это против суицида. А тщательная подготовка исключает случайную передозировку. Да и потом, какие могут быть мотивы для симуляции болезни, кроме подготовки к скоропостижной смерти?
— Это верно, — сказал я. — Но если это был не суицид, то не кажется ли вам примечательным, что жертва позаботилась о своей кремации?
— А так ли на самом деле? — ответил Торндайк. — Мы предполагаем, что в этом деле замешан ловкий мошенник. Вполне возможно, что и завещание подделано.
— Так и есть! — воскликнул я. — Я об этом не подумал.
— Видите ли, — продолжал Торндайк, — кремация, скорее всего, была обязательной составляющей плана. Без нее такая операция оказалась бы слишком рискованной. Женщина являлась единственной душеприказчицей и вполне могла бы игнорировать пункт о кремации. Но если кремация все же потребовалась, то почему? Похоже, что тело выглядело подозрительно. Врачи могли бы заметить при осмотре или обнаружить во время эксгумации что-то странное.
— Вы имеете в виду какие-то повреждения или внешние признаки отравления?
— Я имею в виду что-то бросающееся в глаза при осмотре даже после похорон.
— А гробовщик? Он мог заметить что-нибудь необычное при подготовке тела к похоронам?
— Отличная мысль, Джервис! Надо встретиться с гробовщиком. У нас есть его адрес: Кентиш-таун-роуд… Далековато от дома покойного, кстати говоря. Давайте-ка лучше сядем в автобус и отправимся туда прямо сейчас.
Тут как раз на дороге появился желтый автобус. Мы посигналили ему и устроились там, продолжая беседу, пока нас везли в северную часть города.
Мистер Баррелл, гробовщик, меланхоличный, безукоризненно вежливый человек, видимо, не слишком процветал, потому что помимо похоронных дел занимался столярным ремеслом и изготовлением мебели. Он выразил полную готовность предоставить всю нужную информацию, но, похоже, знал не слишком много.
— Фактически я толком и не видел покойного джентльмена, — сообщил он в ответ на осторожные расспросы Торндайка. — Когда я его измерял, тело было покрыто простыней. К тому же миссис Ингл находилась здесь же в комнате, так что я старался сделать все как можно быстрее.
— Значит, вы не укладывали тело в гроб?
— Нет. Я оставил гроб в доме, и миссис Ингл сказала, что они с братом покойного джентльмена сами уложат туда тело.
— Разве вы не видели тело, когда закрепляли крышку гроба?
— Я ее не закреплял. Когда я приехал туда, она уже была закреплена. Миссис Ингл сказала, что им пришлось закрыть гроб, и могу согласиться, что это было необходимо. Погода стояла довольно теплая, и я почувствовал сильный запах формалина.
— Что ж, — сказал я, когда мы отправились в обратный путь, — не слишком-то мы продвинулись.
— Я бы так не сказал, — возразил Торндайк. — Мы получили еще одно свидетельство того, с какой удивительной ловкостью выполнялся намеченный план. Кроме того, подтверждаются наши подозрения, что вид у тела был необычный. Нельзя не восхититься сочетанием смелости и предусмотрительности в этом деле. Исполнители не побоялись риска и в то же время проявили осмотрительность и рассудительность при выполнении задуманного. И вновь подчеркиваю: полученный результат оправдывал риск. Секрет смерти этого человека следовало сохранить навсегда.
