Детектив Мэллори, храня молчание, долго сидел, покуривая сигару, и не сводил глаз с лица посетителя.
На этом этапе к расследованию подключился выдающийся логик, профессор Огастес С. Ф. Кс. ван Дузен, прозванный Думающей машиной. Все известные факты сообщил ему Хатчинсон Хэтч, репортер; почтенный ученый муж позволил своим глазам сузиться до щелочек, сквозь которые поблескивали холодноватые голубые глаза, а его высокий, подобный куполу лоб избороздили глубокие морщины.
— Почему понадобилось стрелять? — допытывался у ученого озадаченный Хэтч. — И кто стрелял? Было ли грабителей двое? Может, они подрались между собой и один был ранен? На земле под окном нашли пятна крови, но тот, кто выпрыгнул наружу, мог ведь просто порезаться стеклом. И зачем было пробивать шкатулку? Ведь очевидно, что замок так сломать нельзя и куда проще забрать ее с собой. Что означает появление лишней десятидолларовой бумажки? Где О’Брайен? Что за женщина там кричала и почему? Наконец, почему ничего не украли?
Обрушив на собеседника весь этот водопад вопросов, Хэтч плюхнулся в кресло и закурил сигарету в ожидании разъяснений от Думающей машины. Профессор окинул молодого человека кратким неодобрительным взглядом и колко заметил:
— Вы еще не задали самый важный вопрос. А именно, что за особенный предмет находился (или предполагалось, что должен находиться) в кабинете? Предмет настолько важный для кого-то, что за одну ночь были предприняты две дерзкие, я бы даже сказал отважные, попытки добыть его?
— Мне кажется, что узнать это невозможно до тех пор, пока…
— Нет ничего невозможного, Хэтч. Это всего лишь задачка на сложение, как в арифметике. Два плюс два дают четыре — не время от времени, а всегда. Однако задача пока слишком неопределенна, особенно если задуматься над исчезновением О’Брайена. Прежде всего, действительно ли у Милза ничего не украли?
— Несомненно, — ответил Хэтч. — Он проверил все бумаги и не нашел никакой недостачи в вещах.
Морщины на челе раздраженного ученого заметно углубились, и он надолго погрузился в молчание.
— Много крови нашли снаружи? — внезапно спросил он.
— Немало, — сказал Хэтч. — Похоже, кто-то основательно изрезался, независимо от того, выбросили его из окна или он сам прыгнул. Кровь нашли и на осколках стекла.
Ван Дузен кивнул и продолжил расспросы.
— Точно ли установлено, что кричавшая ночью женщина не была одной из служанок?
— Ода, — уверенно ответил Хэтч. — Все они разошлись по комнатам после первой тревоги, и вторая никого из них не разбудила. Только утром они узнали об исчезновении О’Брайена.
— Полиция что-нибудь выяснила?
— Пока ничего. Вещи, брошенные в комнате, конечно, пригодились: шляпа, пальто и воровские инструменты, — с ними работают. Возможно, с их помощью удастся установить личность преступника.
— Ну что ж… Значит, нам придется самим найти человека, который выпрыгнул из окна, — безмятежно произнес ученый. — Когда мы это сделаем, то сможем разобраться во всей истории.
— Конечно… когда мы это сделаем, — усмехнулся Хэтч.
— Разумеется, мы можем это сделать! Следует отыскать человека без шляпы и верхней одежды, с порезами от стекла, а может, и тяжело раненного.
— Но это человек того сорта, который поспешит забиться в нору, как испуганный кролик, — добавил Хэтч. — Как бы тяжело он ни пострадал, тот, кто смог уйти, сможет и спрятаться.
— Похоже, вы думаете, мистер Хэтч, что прыжок из окна, сопровождаемый ливнем осколков стекла, и падение с высоты двадцати футов на твердую мостовую — банальный случай? — едко поинтересовался ученый. — Если этот человек не получил тяжелых повреждений, можно говорить о чуде. Следовательно…
Он внезапно умолк, искоса глянул на представителя прессы и неожиданно сменил тему.
— Я хочу сейчас смоделировать ситуацию и задать вам один вопрос. Но прежде я напишу ответ. — Он взял со стола листок бумаги. — Вы умный человек, и я докажу, что мысли умных людей сходятся.
Профессор быстро нацарапал несколько слов, сложил листок вдвое и отдал репортеру.
— Итак, представьте, что вы грабитель, — начал он, — возможно, что вас хорошо знают в полиции. Вы выпрыгнули из окна и сильно ушиблись. Вы нуждаетесь во врачебной помощи, но не можете себе этого позволить, поскольку сильно рискуете попасться. У вас нет ни шляпы, ни пальто. Вы отправляетесь к врачу, живущему далеко от места происшествия, и выдумываете историю, чтобы объяснить свое состояние. Что бы вы сказали, чтобы не возбудить ни малейших подозрений и обеспечить себе безопасность хотя бы на первое время?
Хэтч скептически улыбнулся; повертев и скрутив листок, он закурил сигарету и рассмотрел задачу со всей серьезностью.
— Я думаю, — наконец заговорил он, аккуратно подбирая слова и почему-то заметно робея, — надежнее всего будет рассказать врачу, что меня выкинули из автомобиля, причем я потерял шляпу, порезался, эээ… ударившись головой о лобовое стекло, автомобиль умчался, а я сильно расшибся, упав наземь… ну и прочее в том же духе.
Профессор остро взглянул на него, встал и вышел из комнаты. Хэтч глубоко вздохнул и неохотно развернул лист бумаги. На нем значилось следующее:
Сбежавший автомобиль — порезался из-за удара о стекло — шляпа пропала — синяки и ссадины от падения наземь.
Ученый вскоре вернулся, одетый для выхода на улицу.
— Хэтч, отправляйтесь немедля к Милзу и спросите, не обнаружил ли он все-таки пропажи в кабинете — вероятнее всего, какой-то бумаги, — распорядился он. — Затем, не посвящая его в суть дела, примите меры для выяснения его отношений с людьми — нет ли каких-нибудь судебных процессов, в которых он участвует. Я предполагаю, что это либо уже происходит, либо начнется в ближайшие дни. Вечером загляните ко мне.
— Вы поедете со мной? — спросил репортер.
— Нет-нет, — нетерпеливо отозвался ученый. — Я собираюсь посетить человека, который выпрыгнул в окно.
Когда Руби Риген, опытный взломщик, пришел в сознание, то обнаружил, что на него уставились два косящих голубых глаза, неестественно увеличенных толстыми очками. Глаза располагались на узком, худощавом лице, а над ними возвышалась копна соломенных волос.
— Не волнуйтесь, — сказал незнакомец. — Вам ничто не угрожает, и через день-другой у вас все будет в порядке.
— Кто вы? — недоверчиво спросил Риген.
— Я действую от лица джентльмена, который нанял вас, чтобы добыть тот… тот документ из кабинета мистера Милза, — весело ответил ученый. — Вы находитесь у меня дома. Доктор оказал вам помощь, а я перевез вас сюда, как только нашел. Он ни о чем не подозревает. Он уверен, что вы пострадали в автомобильной аварии, как вы и сказали.
Взломщик прикрыл глаза и задумался. Из-за большой потери крови думалось ему с трудом, но мало-помалу он по кусочкам восстановил картину недавних событий: прыжок, ушибы, спотыкающийся бег по пустынным улицам куда глаза глядят, лишь бы подальше от того дома, обморок у дверей какого-то врача, невнятное объяснение, что с ним случилось… Он снова взглянул на непроницаемую физиономию Думающей машины. Все выглядело довольно связно.
— Копы не знают? — вдруг спросил он.
— Нет, — с нажимом ответил профессор. — Кто стрелял?
— Женщина-призрак, — сразу ответил взломщик. — Но я думаю, что у нее это вышло случайно, потому как она боялась нашуметь не меньше, чем я.
— А выпрыгнули вы, конечно, когда заслышали возню у двери?
— Да уж ждать не стал! — хмуро буркнул Риген. — Копы еще никогда до меня не добирались, и я не намерен водить с ними знакомство.
— И женщина-призрак тоже, — подвел итог ученый. — Расскажите о ней.
Риген изложил ему историю странных событий в кабинете со всеми подробностями, какие смог запомнить.
— Вот так и вышло, что до бумаг я не добрался, — сказал он в заключение.
— Значит, эта леди была вся в белом?
— С ног до головы. Не знаю, призрак это или нет, но всю заваруху затеяла она. — Руби помолчал с минуту и добавил: — Но как по мне, так призрак. Ей неоткуда было взяться в той комнате. Могла только проскользнуть в замочную скважину и тому подобное.
— И она обратилась к вам по имени, верно?
— Ага. Я еще и поэтому думаю, что призрак. Откуда бы ей знать мое имя, а? И зачем она спросила, нашел ли я его?
Хатчинсон Хэтч пришел через час. Он выглядел возбужденным, почти взволнованным. Думающую машину он застал в лаборатории. Развалившись в обширном кресле, профессор предавался праздности: на лбу ни морщинки, пальцы лениво сплетены.
— Что насчет тяжб, Хэтч? — сказал он не оборачиваясь.
— Ну, я нашел с десяток дел, в которых Милз заинтересован так или иначе, — сообщил Хэтч, — но одно особенно…
— Что-нибудь насчет прав собственности, надо полагать? — перебил ученый.
