Однако там присутствовал еще один человек, чья судьба была тесно переплетена с судьбой Сахэя, — человек, который постоянно бодрствовал у его смертного ложа. То была единственная из живущих членов семьи Нономия — Тамаё. Ей было двадцать шесть.
Все сидели молча, прислушиваясь к слабеющему дыханию старика. И вот что странно: теряя близкого человека, они не выказывали ни малейших признаков горя. Вовсе не скорбь — нетерпение, какое-то ужасающее нетерпение отображалось на лицах у всех, кроме Тамаё. Они сидели там, ждали, гадали, и каждый пытался исподтишка выяснить, что на уме у остальных. То один, то другой, оторвав взгляд от быстро угасающего старика, мельком оглядывал лица присутствующих.
Причиной их нетерпения была полная неосведомленность. Кто из них возглавит обширную «Корпорацию Инугами» после смерти старика? Как будет поделено его огромное состояние? Сахэй ни разу не намекнул на это. Был у них ещё один, особый, повод для раздражения и беспокойства: по неведомым причинам старик вовсе не испытывал любви к своим дочерям и — больше того — ни на йоту не верил их мужьям.
Дыхание Сахэя стало еще слабее, и доктор пощупал его пульс. Не в состоянии больше сдерживаться, Мацуко наклонилась вперед.
— Последнее слово, отец? Мы ждем вашего последнего слова.
Сахэй, очевидно, услышал — глаза его чуть приоткрылись.
— Отец, если у вас есть последнее пожелание, просим вас, откройте его нам. Мы все хотим знать, что вы скажете.
Должно быть, старик понял истинное значение слов Мацуко, потому что, слабо улыбнувшись, указал дрожащим пальцем на человека, сидевшего в дальнем конце комнаты. Подчиняясь этому знаку, Кёдзо Фурудатэ, поверенный клана Инугами, тихо кашлянул и проговорил:
— Последняя воля господина Инугами и его завещание хранятся у меня.
Сообщение Фурудатэ бомбой взорвалось в тишине приближающейся смерти. Все, за исключением Тамаё, с потрясенным видом повернулись к адвокату.
— Значит, есть завещание… — Тораноскэ тихо ахнул и, вынув из кармана носовой платок, утер пот со лба, взмокшего, несмотря на февральский холод.
— Когда же будет прочитано завещание? Сразу после смерти хозяина? — Кокити тоже не мог скрыть нетерпения.
— Нет, боюсь, что нет. В соответствии с волей господина Инугами, завещание будет прочитано только тогда, когда вернется господин Киё.
— А когда он еще вернется, господин Киё?.. — недоуменно пробормотал Такэ.
— Очень неприятно это говорить, но что, если Киё не вернется? — сказала Такэко.
Мацуко грозно глянула на свою единокровную сестру.
— Такэко права, — подхватила Умэко. — Положим, сейчас он жив, но путь из Бирмы неблизкий. Кто знает, что может случиться, пока он доберется до Японии? — В ее голосе звучала ярость, ей словно и дела не было до чувств Мацуко.
— Что ж, при таких обстоятельствах, — сказал поверенный, кашлянув, — я уполномочен вскрыть завещание в первую годовщину смерти господина Инугами. До того времени управление делами и всем состоянием Инугами полностью переходит в ведение Фонда Инугами.
Воцарилось неловкое молчание. На всех лицах — на всех, за исключением лица Тамаё, — читалось беспокойство, дурные предчувствия и явная враждебность. Даже Мацуко смотрела на умирающего со смесью надежды, волнения, ожидания и ненависти.
Однако Сахэй молчал, и губы его кривились в слабой улыбке. Широко раскрыв глаза, которые уже застлались туманом, он оглядел по очереди всех членов своего клана, начиная с Мацуко. Наконец его взгляд добрался до Тамаё. И остановился. Доктор, державший пульс Сахэя, торжественно объявил, что он умер.
Таков был конец Сахэя Инугами — конец бурной жизни длиною в восемьдесят один год. Теперь-то, глядя в прошлое, мы знаем, что смерть его привела к веренице кровавых убийств в семье Инугами.
Женщина необычайной красоты
Восемнадцатого октября, спустя восемь месяцев после смерти Сахэя, в гостинице под названием «Трактир Насу», стоявшей на самом берегу озера, появился человек. Выглядел он, мягко говоря, более чем невзрачно: лет тридцати пяти, худощав, с непокорной копной волос, в немодном кимоно из саржи и плиссированных хакама с широкими штанинами — и то и другое было сильно помято и поношенно. А еще он немного заикался. В книгу регистрации он вписал имя — Коскэ Киндаити.
Кто читал о подвигах Киндаити в серии хроник, которые начались с «Убийств в Хондзине», те, без сомнения, уже с ним знакомы. Читателям же, еще не встречавшимся с ним, я коротко его представлю.
Коскэ Киндаити — частный сыщик. Что-то в нем есть такое, непостижимое, — как будто он витает высоко над всеми заботами и страстями мира. Внешне этот заикающийся скромный малый ничем не примечателен, но о его выдающихся логических способностях и умении делать выводы свидетельствуют расследования убийств в Хондзине, на острове Гокумон и в деревне Яцухака. Когда он волнуется, его заикание становится заметней, и он начинает с пугающим остервенением чесать свою взъерошенную голову. Привычка не очень приятная.
Едва служанка ввела его в устланную татами комнату на втором этаже, откуда открывается вид на озеро, Киндаити немедленно схватил телефон и попросил оператора дать внешнюю линию.
— Да, значит, через час. Прекрасно. Буду вас ждать. — Он положил трубку и оглянулся на служанку. — Я жду кое-кого, примерно через час. Когда он придет и спросит меня, пожалуйста, проводите его в эту комнату. Моя фамилия? Киндаити.
Наскоро омывшись в гостиничной ванне, Киндаити вернулся в свой номер. Потом, хмурясь, вынул из портфеля книгу и письмо. Книга эта — «Биография Сахэя Инугами», изданная Фондом Инугами в прошлом месяце, письмо же — от человека по имени Тоёитиро Вакабаяси из «Юридической конторы Фурудатэ» в Насу.
Киндаити вытащил кресло на балкон, выходящий на озеро, и принялся листать уже сильно замусоленные страницы книги. Потом, отложив ее, вынул из конверта и заново перечитал вот такое странное письмо:
Уважаемый господин Киндаити,
с великим сожалением я, не имевший до сих пор удовольствия быть с вами знакомым, беспокою вас столь неожиданным посланием, но есть некие обстоятельства, принуждающие меня обратиться к вам с просьбой. Речь идет, в частности, о ныне живущей семье не кого иного, как Сахэя Инугами, чью биографию беру на себя смелость прислать вам в отдельном конверте. Меня крайне тревожит то, что в ближайшем будущем клан Инугами может оказаться в великой опасности. Под великой опасностью я имею в виду угрозу кровавых инцидентов, которые, как я полагаю, относятся к сфере вашей профессиональной деятельности. Мысль о том, что члены этой семьи один за другим могут стать жертвами, эта мысль не дает мне уснуть по ночам. На самом деле речь идет не о будущем — все уже происходит в настоящий момент. Не представляю себе, какая ужасная катастрофа произойдет, если не обратить на это внимания сейчас. Вот почему, понимая всю дерзость моей просьбы, я пишу, чтобы просить вас приехать в Насу и провести расследование этого дела, дабы предотвратить возможную трагедию. Прочтя это письмо, вы, вероятно, усомнитесь в моем душевном здоровье. Однако разрешите вас заверить, я не сумасшедший. Не безумие, но крайнее беспокойство, страх и ужас понуждают меня умолять вас о помощи.
Если по приезде вы соблаговолите позвонить мне по номеру «Юридической конторы Фурудатэ», указанному на этом конверте, я немедленно встречусь с вами. Коленопреклоненно умоляю не пренебречь моей просьбой.
С наилучшими пожеланиями, Тоёитиро Вакабаяси.
P.S. Прошу вас хранить содержание этого письма в полнейшей тайне.
Письмо было написано неловко, будто человек, привыкший к канцелярскому стилю, очень старался перейти на разговорный. Даже Киндаити — а его мало что могло привести в смятение — даже он был сильно озадачен, прочитав это послание. «Я не сумасшедший», написал автор письма, но все говорило о противоположном. Поначалу Киндаити даже подумалось, не шутка ли все это.
Слова «угроза кровавых инцидентов» и «члены этой семьи один за другим могут стать жертвами» означали, что пишущий предполагает серию убийств. Но если так, откуда ему это известно? Человек, замышляющий убийство, не стал бы разглашать своей тайны, да и убийство, если кто-то и замыслил его, совершить не так-то просто. Полная уверенность автора в том, что предполагаемые преступления обязательно произойдут, придавала его словам оттенок безумия.
Хорошо, допустим, что такой план действительно существует и этот Вакабаяси что-то о нем узнал. Почему бы ему в таком случае не сообщить об этом потенциальным жертвам? Предположим, он не считает возможным заявить в полицию, поскольку преступление еще не совершено, однако предупредить тайком тех несчастных, кого он считает потенциальными жертвами, безусловно, мог бы. Если по какой-то причине он не может переговорить с ними лично, есть ведь и другие способы — например, анонимные письма.
