"Проспал", – пронеслось в голове.
Зазвонил телефон.
– Алло? – голос предательски хрипел.
– Проспал?
– Проспал, – отступать было некуда.
Звонила Ульяна Игоревна – методист нашей кафедры.
– Советую поторопиться, – назидательно посоветовала она и, не дав мне ответить, повесила трубку.
– Без сопливых разберемся, – проворчал я в коротко гудящую трубку, отчетливо понимая, что Ульяна Игоревна почти вдвое старше меня.
Тем не менее, поторапливаться действительно было надо. Сегодня на кафедре предстояло обсуждение моей работы, а потому портить отношения с руководством с самого утра было, мягко говоря, недальновидно.
Не успел я еще спустить ноги с дивана, как сердце мое чуть не остановилось: из коридора я услышал отчетливое шуршание, а потом будто и чей-то плач. Внутри у меня все похолодело.
И тут я вспомнил.
Собака.
Собака была вовсе не моя, а моего друга Бориски. Бориска работал на Севере.
Вернее, работал он в Москве, в какой-то компании, занимавшейся разработкой недр.
Но график у него был не как у всех нормальных людей. Нормальные люди работают пять дней в неделю, а два отдыхают. Иногда нормальные люди работают в режиме два дня через два или сутки-трое. Бориска же работал по графику месяц-месяц.
Означало это то, что месяц он пребывал в Москве, отдыхая, а месяц – в тундре, опуская странные приборы в пробуренные скважины и измеряя в них различные показатели.
Бориска был инженером.
Вчера вечером мой друг Бориска отъехал в очередную месячную командировку, а на меня оставил свою собаку.
Откровенно говоря, собаку он мог оставить и на свою маму, но та наотрез отказалась, высказавшись в том духе, что, кто собаку завел – тот за ней пусть и ухаживает, а раз не может ухаживать, то не надо было и заводить.
От присмотра за собакой я отбрыкивался как мог. Но все мои доводы отметались Бориской, что называется, "с порога".
– Борь, у меня и собаки-то никогда не было, – настаивал я.
– Подумаешь, у меня он тоже только две недели. И ничего – справлялся, – парировал Бориска.
– Боюсь я их, – резко менял я тональность разговора, пытаясь давить на жалость.
– Не ври, – предупреждал друг в ответ.
– Борис, – вновь наступал я, – аллергия у меня на шерсть. Чешусь сразу весь…
– Мелочи, – подбадривал Бориска, доставая из кармана пачки антиаллергических средств.
Одним словом, припирал меня Боря к стенке по полной программе. В конце разговора, который, к слову, велся на моей кухне, я решил выложить последний аргумент. Я понимал, что он подлый и низкий, но ничего с собой поделать не мог:
– Борь, он мне квартиру попортит.
Бориска посмотрел на меня так, как могла бы посмотреть мать на свое чадо, отрекающееся от нее.
– Придется выгонять его на улицу.
– Ну что ты! – переполошился я, глядя на умильно посапывающего пса, свернувшегося у Борискиных ног, обутых в женские тапочки. – Как на улицу?
– Ну а как… – уныло протянул он, отсутствующе глядя в стенку.
– Черт с тобой! – обозлился я. – Оставляй. Но если он мне чего-то тут испортит, будешь из своих нефтедолларов оплачивать.
– Я верил, Вадик, – Бориска поднялся с бокалом в руках. – Я знал…
Выпил он залпом, а за ним и я.
Потом залпом пили еще несколько раз, а мой новый сожитель в это время уже нахально расхаживал по кухне, обнюхивая все, что можно было обнюхать.
Расходились за полночь. Я уже собирался закрыть за Бориской дверь, чуть не расцеловав его от нахлынувших дружеских чувств, как он, удивленно посмотрев на мою домашнюю футболку, шорты и шлепанцы, поинтересовался:
– А ты что ж, прямо так пойдешь?
– Куда? – остолбенел я.
– Как куда? – Борис кивнул куда-то вглубь квартиры. – С ним гулять.
Пришлось одеваться и выходить на улицу. На улице было хорошо – немного прохладно, но не слишком. К тому же согревало выпитое вино.
– Многовато выпил, – посетовал я.
– Почему?
– Обсуждаться завтра.
– Обсудишься, – Бориска схватил упавшую на асфальт ветку и кинул ее.
Собака рванула с поводка, а я чуть не полетел на землю.
– Ты чего творишь! – Накинулся я на Бориску.
– Он маленький – ему играть надо. Ты с ним бегай, палочку кидай.
"Зря поддался, – подумал я. – Ой, зря…".
Распрощавшись с Бориской, я еще с полчаса побродил по двору, таскаемый псиной, к которой мне теперь надо было привыкать.
Вернувшись домой я, по совету все того же Бориски, затащил собаку в ванну, где принялся протирать ей лапы. Протирать пришлось собственным полотенцем, потому что ничего другого под рукой не было. Кое-как справившись, я выпустил пса из ванной, а сам зачем-то повесив полотенце обратно на крючок, смочил лицо водой и не вытираясь (памятуя о полотенце), прошел в комнату, предварительно выперев оттуда псину, поставил все свои четыре будильника и завалился спать.
Сидя на диване, я судорожно соображал, что делать?
Первым делом я решил сбегать в ванну, а потом на минуту вывести пса на прогулку.
Сюрприз ждал меня прямо за дверью: не дождавшись своей законной прогулки, собака сходила по маленькому прямо посреди коридора. Плюнув на лужу, я бросился в ванну, включил душ и уже через пять минут отдернул прозрачную клеенку и ступил на холодную плитку.
Взяв полотенце, я стал с бешенной скоростью вытирать голову. Когда с волосами было закончено, я вытер лицо и только тогда почувствовал запах псины, исходящий от полотенца.
Проклиная все на свете, я передвинул кран из раковины в ванну, я подставил голову под поток воды и вымыл ее еще раз.
Закончив, в чем мать родила я побежал в комнату, в последний момент вспомнив о луже в коридоре и счастливо ее перепрыгнув, откопал в шкафу свежее полотенце и наспех вытерся. Теперь можно было выйти с собакой.
В носках, я выскочил в коридор и тут же наступил в лужу мочи, в которой одиноко отражалась лампочка. На сей раз о луже я забыл.
Теперь я уже ругался матом. Сполоснув ногу и надев новые носки, как можно аккуратнее я обошел собачьи выделения и надел ботинки.
Пес уже крутился у двери.
– Давай, выходи!- приказал я ему, предчувствуя, что в коридоре он сделал далеко не все свои дела.
Выскочив на улицу, я тут же понял, что совершил еще одну непростительную ошибку – не взял зонт. Возвращаться времени не было, а потому я принял единственное, как мне казалось на тот момент, решение: отпустил собаку с поводка, а сам остался под козырьком подъезда.
Какое-то время все происходящее не вызывало у меня опасений: пес крутился возле подъезда, погадив на газончике неподалеку, а я с наслаждением закурил первую утреннюю сигарету.
В корне ситуация поменялась, когда я затянувшись в последний раз, прицелился и собирался уже запустить бычок в урну, стоявшую неподалеку. Именно в этот момент я заметил, что пес мой прекратил носиться как угорелый, замер и уставился куда-то за угол дома. Нехорошее предчувствие посетило меня в ту секунду, и оно не обмануло. Мой подопечный отряхнулся, разбрызгивая вокруг себя капли воды и рванул с места с сумасшедшей скоростью.
Мне ничего не оставалось делать, как выйти из своего укрытия и бежать искать собаку.
Но далеко бежать мне не пришлось. Не успел я завернуть за угол, как налетел на нечто скалоподобное, что на поверку оказалось человеком. Подняв глаза, я содрогнулся от неожиданности – лицо, смотревшее на меня сверху вниз было, мягко говоря, неприятным, а если уж быть до конца честным – то просто страшным.
Отпечаток умственной недоразвитости явно читался на этом лице, не оставляя сомнений, что его обладатель мыслительной деятельности отводить самую незначительную часть своей жизни.
Краем глаза я заметил, что за его спиной мнется еще один товарищ- ростом, правда, пониже, но лицом – словно брат первому человеку-горе.
– Извините, – промямлил я и попытался обойти это быкообразное существо.
Но обойти его мне не удалось. Здоровый мужик схватил меня за руку и явно дал понять, что на этом месте мой прогулочный маршрут заканчивается…
Мальчик Как уже было сказано, собака появилась у Бориски буквально за две недели до его отъезда в тундру или же, ровно через две недели после его возвращения оттуда.
Собака, естественно, свалилась на моего товарища не с неба, а явилась из вполне конкретного места под названием квартира. Квартира же эта принадлежала милой девушке Марине…
Прилетел Бориска ночью. В самолете он большую часть времени проспал, а когда открыл глаза и посмотрел на часы, оказалось, что еще совсем немного – и они приземляться в Москве.
Выйдя из здания аэровокзала Бориска поймал такси и поехал к себе домой, где его ждала мама. Маму свою Борис любил очень сильно и продолжал жить с ней вместе, хотя в прошлом году ему перевалило за тридцать, да и свободная квартира простаивала без дела. Но переезжать он не хотел ни в какую.
