Ознакомительная версия.
– Ну что, Боря, штанишки у всех сухие? – съехидничал Чистяков. – Пора и мне отправляться. Подашь мне медицинский баул?
– Давай двигай, – пробасил Мостовой. – Я здесь посижу, подожду.
Борис должен был тянуть вверх по веревке больного альпиниста, когда Чистяков закрепит его на противоположном краю расщелины. Он же должен был поднять его с веревки. По-хорошему, Чистякову следовало бы подняться назад первому, чтобы вдвоем поднимать больного, но Пахомову сложно было справиться с его неопытными подопечными на той стороне. Решили, что Боря с его медвежьей силой останется здесь один.
Повиснув над пропастью, Чистяков принял из рук Мостового баул с медикаментами и лихо заскользил по веревке на противоположную сторону. Выпендрежник, подумал Борис, глядя, как Игорь расставил в стороны руки, изображая крылья. Птицы вперед ногами не летают. Когда альпинисты с медиками отправились к лагерю, Мостовой уселся на камнях, облокотившись спиной, и прикрыл глаза. Можно было и подремать немного, слишком уж хлопотный день выдался.
Больной альпинист лежал в палатке. От него не отходила одна из девушек, наверное, его подружка. Иван похвалил инструктора Влада:
– Правильно сделали, что положили его на правый бок с подогнутыми ногами.
– Опыт, – невесело усмехнулся инструктор. – Приходилось уже сталкиваться с этим. Да и так у него болит меньше.
– Плохо другое, – покачал головой врач «Скорой помощи», – то, что парню в любом другом положении больно лежать. Давай, дружочек, посмотрим твой живот, – сказал Иван присаживаясь рядом с больным.
Парень со стоном повернулся на спину. Иван задрал на животе его одежду и стал ощупывать низ живота. Лицо врача становилось все более хмурым. Чистяков стоял рядом и выжидающе смотрел то на Ивана, то на Синицкую. Ольга тоже начинала хмуриться.
Наконец врач «Скорой помощи» опустил задранную одежду альпиниста и посмотрел на Синицкую снизу вверх.
– Ну что, коллега? Мы с вами наблюдаем ярко выраженный синдром раздражения брюшины.
– Это когда как? – насторожился Чистяков, глядя на серьезные лица медиков. – Что это значит?
– Это означает, что больной ощущает боль не только в момент нажатия, – пояснила Ольга, – но и особенно в момент ослабления давления руки на брюшную полость.
– Может, пойдем покурим? – со странным энтузиазмом предложил Иван и выразительно посмотрел на Синицкую.
Ольга молча кивнула головой и стала подталкивать Чистякова к выходу. Врач «Скорой помощи», вытаскивая на ходу сигареты, отошел в сторону от палатки и закурил, ожидая, когда к нему подойдут Синицкая, инструктор группы и Чистяков.
– Намек я понял, но не уловил деталей, – проговорил Игорь и посмотрел в глаза Ивану.
– Да, ребята, давайте конкретнее! – поддержал его встревоженный Влад Пахомов.
– А куда конкретнее? – спросил Иван, задумчиво затягиваясь сигаретой. – Парня нужно срочно на операционный стол. Там уже гнойное воспаление. Прорваться может в любой момент. Если бы речь шла только о том, чтобы уложить его на носилки и довезти по асфальту до ближайшей хирургии, то я бы рискнул. Но все ваши веревочные переправы приведут к тому, что больной будет напрягаться. А если у него это дело прорвется в процессе переправы? – Врач внимательно посмотрел на Синицкую. – Вы как, коллега?
– Если у вас есть все необходимое, то, наверное, смогу ассистировать, – ответила Ольга. – Только как нам обеспечить необходимые условия?
– Ребята! – вставил испуганный Пахомов. – Вы сейчас о чем?
Медики дружно взглянули на инструктора, но вопрос оставили без ответа.
– Ну и отлично, коллега, – снова заговорил Иван, обращаясь по-прежнему к Синицкой. – А условия, я думаю, мы сможем обеспечить. Главное, чтобы вертолет с подъемником нам обеспечили хотя бы завтра. – Врач повернулся к Чистякову: – Что там в вашей конторе по этому поводу обещали?
– Не позднее завтрашнего вечера, – машинально ответил Игорь, который уже все понял: Иван с Ольгой решились на операцию прямо здесь, в альпинистском лагере.
– Вы что, хотите его резать прямо здесь? – дошло наконец и до Пахомова.
– Ну, что вы, дружочек, – ответил с улыбкой Иван, – как можно? Мы будем оперировать!
– Тьфу! Какая разница? – забегал Влад глазами по лицам всех присутствующих. – Резать, оперировать. Вы что, на полном серьезе?
– Успокойтесь, Влад, – сказала Синицкая. – Я понимаю, что вы лично отвечаете за каждого в вашей группе. Но поймите, что другого выхода просто нет. Любое промедление может угрожать жизни вашего подопечного. Да и вашей вины в случившемся никакой нет. Абсолютно. Вся ответственность теперь лежит на нас.
– Да я не про ответственность! – обиделся Пахомов. – Вы в самом деле считаете, что в таких вот условиях можно провести успешную операцию?
– Молодой человек, – нравоучительно заметил Иван, который был старше инструктора всего лет на пять, – есть такая научная дисциплина, как военно-полевая хирургия, которую проходят во всех вузах. Она как раз и предусматривает оказание помощи в подобных условиях. А я к тому же хирург. Да и операция эта лишь называется так громко. По сути, это послойное вскрытие брюшины, перетягивание у основания воспаленного отростка и его удаление путем отстригания. Все! Вот если гной прорвется в брюшную полость, вот тогда будут большие проблемы, даже для условий современного хирургического стационара. Понимаете?
– То есть ничего опасного в этой операции нет? – несколько успокоился Пахомов.
– Абсолютно простая операция, которую может провести любой студент-медик. Дело не в этом.
– А в чем? – снова насторожился инструктор.
– В том, что любая операция имеет определенный процент риска. Даже удаление зуба. Видите ли, Влад, все это настолько индивидуально, что давать гарантии на сто процентов никогда нельзя. Есть личная непереносимость каких-то медикаментов, а нам придется использовать хотя и местную, но анестезию. Есть другие реакции организма, абсолютно непредсказуемые. Это все журналисты придумали насчет врачебных ошибок. А на самом деле мы о человеческом организме знаем очень мало, несмотря на все грандиозные, казалось бы, успехи и достижения медицины. Вам могут за всю жизнь сделать десятки и даже сотни уколов какого-то определенного антибиотика, а на двести первом у вас просто остановится сердце или возникнит аллергическая реакция, которая приведет к почти мгновенному летальному исходу.
– То есть риск все равно есть?
– Риск существует всегда. Другое дело, что в клинических условиях мы с коллегой были бы больше готовы к возможным неожиданностям. Но тут уж ничего не поделаешь. Придется нам идти на этот риск. Выхода другого просто нет. Если не оперировать, то парень погибнет. А если оперировать здесь и сейчас, то у него очень хорошие шансы выжить. Понимаете, каков расклад?
– А я так понимаю, – вставил Чистяков, – что мне придется срочно перебираться на ту сторону за всем необходимым в вашу машину.
– Совершенно верно, – согласился Иван и повернулся к Ольге: – Вы, коллега, небось общую терапию заканчивали? Чего-чего, а аппендиксы удалять и при асфиксии трубки вставлять вас учили. Какие-нибудь повышения квалификации проходили по линии вашей медицины катастроф?
– Да, два года назад как раз по экстренной хирургии, а в прошлом – по синдромам...
– Ну, тогда все отлично. Что нам с вами нужно в первую очередь?
– Стерильный хирургический инструмент у вас наверняка есть, – ответила Ольга, а вот лигатура для перетягивания воспаленного аппендикса, кетгут для внутренних швов?
– Тут у нас полный порядок, – кивнул Иван. – Этим машина укомплектована, есть у меня там целый чемоданчик с упаковками. Но это не главное, главное – нам нужен мощный антибиотик и на всякий случай сильный стимулятор сердечно-сосудистой деятельности и местная анестезия. – Иван мечтательно посмотрел на Чистякова и Пахомова, оседлав, судя по всему, своего любимого конька. – Помнится, нам рассказывали, как в полевых условиях зашивали всем, что под руку подвернется, а потом в более подходящих условиях вторично вскрывали швы и снова зашивали по науке. Вот это экстремальные условия! А сейчас, ребята, двадцать первый век, так что все будет в ажуре.
Чистяков дождался, пока Иван напишет записку своей медсестре, которая осталась в машине «Скорой помощи», с перечнем того, что нужно для операции, и направился к расщелине. Сам Иван вместе с Синицкой стали готовить больного альпиниста к операции. Пахомов в два захода перетянул по веревке через пропасть все, что Чистяков принес из машины, включая два сильных аккумуляторных электрических фонаря из машины спасателей и еще один – из «Скорой помощи».
Пока шла операция, Чистяков разглядывал девчушку, подружку пациента. Она не могла усидеть на месте и все время ходила возле палатки, прислушиваясь к происходящему внутри. Девочка была молоденькой, свеженькой и очень миленькой. Глаза спасателя, когда он глядел на юную скалолазку, делались масляными сами по себе. Фигуры из-за мешковатой теплой куртки разглядеть было нельзя, но Игорь представил ее себе во всех деталях, дорисовывая в мозгу невидимые глазу детали. С одной стороны, несолидно подбивать клинья к девушке беспомощного паренька, но с другой стороны – это всего лишь операция по удалению аппендикса. Ну, полежит он потом в больнице немного и выйдет оттуда ничем не хуже, чем все остальные. Мало ли, какие у них там отношения. Совершенно необязательно, что они у них на всю оставшуюся жизнь. «Хотя, – поймал Чистяков себя на мысли, – я ведь не собираюсь на ней жениться. Нет, не то чтобы так уж определенно... Может, она как раз и есть та самая уникальная и единственная, с которой я захочу связать себя по рукам и ногам навсегда. Просто сейчас, на стадии знакомства, не стоит строить таких далеко идущих планов». Если девочке нет еще и восемнадцати, а на это было очень похоже, то планов не стоило строить вообще никаких, с этим у Чистякова было строго. Но не уделить этой горной козочке совсем никакого внимания спасатель не мог по определению. Натура толкала его на поступок, который мог бы привлечь к нему внимание. Без внимания девушек Чистяков не мог обходиться, как и без воздуха.
Ознакомительная версия.
