И ушли, оставив Витеньку Ящика в полном раскардаше чувств.
- Тебе Алик звонил. Сказал, что вечером зайдет, - сообщил Казарян, когда они по лестнице спускались к гардеробу. Александр холодно поблагодарил. Хотел сдержаться, но сдержаться не смог, выложил:
- Долго еще тебя урки за своего держать будут?
- Насколько мне известно, они и вас, Александр Иванович, было время, тоже за своего держали, - обиженно отпарировал Казарян.
- Так надо было, Рома, для дела надо было.
- А я виноват, что они меня узнают?
- Виноват. Нечего было в "Эрмитаже" королевствовать.
- Беспечная неразмышляющая юность моя! Простим ей ее прегрешения, Саня? - попросил Роман и будто бы застенчиво улыбнулся. Обаятельный был парень Ромка Казарян, недаром его приблатненные любили.
- Балда! - любовно резюмировал майор Смирнов, и они, одевшись, направились к выходу.
"Газик" ждал их, а в "газике" ждали эксперт НТО Лидия Сергеевна Болошева (бабу-то зачем на такое дело?) и врач Андрей Дмитриевич Шабров. Смирнов и Казарян влезли под брезентовую крышу и уселись на продольное металлическое сиденье. Лидия Сергеевна приветливо им улыбнулась.
- Вас-то Лидия Сергеевна, на труп зачем? - подосадовал Александр.
- Все в разгоне, Александр Иванович, - пояснила Лидия Сергеевна. Машина тронулась. Ехали, молчали.
- Что мрачный, Саня? - не выдержал Андрей Дмитриевич.
- Устал.
- Устали все.
- Действительно все устали. С неделю, как нахлынули в Москву амнистированные. Неразумное чье-то решение освободило, по сути, всю уголовщину, от сявок до мастеров. И пошло - с востока. Сначала рыдала железная дорога. Теперь у московской милиции - невидимые миру слезы. Мастера, матерые законники пока еще выжидали, но шпана - бакланы, портачи, барахольщики - после лагеря, понимая себя настоящими унканами, шуровали вовсю, шуровали нагло, неумело, в открытую. Не уменьем - числом терроризировали город.
Доехали до конца Большого Коптевского и пошли пешком через пути. На месте их ждала группа РОМ.
Смирнов присел на корточки, разглядывая стеклянные глаза и дырку во лбу. Остальные стояли вокруг.
- Андрей Дмитриевич, его что, переворачивали? - не поднимаясь, спросил Александр.
- Врач кивнул согласно, ответил:
- Угу. Уже окостеневшего.
- До вашего мы ничего не трогали, - упреждая смирновский вопрос, проинформировал один из районных оперативников.
- Интересное кино. Шел, значит, советский человек, обнаружил, как говорится у Чехова, мертвый труп неживого человека, перевернул его ногой, увидел, что неродной, и пошел себе дальше по своим обыкновенным делам. Александр помолчал, потом добавил уверенно: - По-моему, Лешка Жбан. В пятьдесят втором по меховому складу проходил. Пуля пистолетная. Лидия Сергеевна, откуда стреляли?
- Положите его в первоначальную позу, и я скажу, - откликнулась изящная дама. Труп перевернули, уложили по еле заметному первоначальному оттиску.
- Ну? - поторопил Смирнов.
- Вот от той сосны, - указала на толстый терракотовый ствол метрах в пяти от них Болошева.
- Рома, гильзу. Снег плотный, она где-то сверху.
Казарян двинулся к сосне, разглядывая сине-серый зернистый снег.
- А теперь - следочки, отпечаточки, спичечки, окурочки. Лидия Сергеевна, ваше дело. И пощелкайте. - Смирнов выпрямился, отошел к районным, закурил и спросил из вежливости: - Как дела, бойцы невидимого фронта?
- Зашиваемся, - за всех ответил следователь.
- Нашел, - лениво сообщил Роман и подошел к Болошевой. Лидия Сергеевна взяла с его раскрытой ладони гильзу, осмотрела ее мельком, подкинула вверх, поймала и сообщила всем:
- "Вальтер".
Она открыла вой чемодан, в маленький конвертик упрятала гильзу, уложила конвертик в положенное отделение, из другого отделения вынула "лейку" и приступила к фотографированию.
- Когда его, Митрич? - обратился к врачу Смирнов.
- Вчера вечером, скорее всего. После вскрытия скажу точно.
- Лидия Сергеевна, мы вам не нужны?
- Нет, нет, Сашенька, идите в машину, грейтесь. А мне, если что, ребятки помогут. - Лидия Сергеевна оторвалась от видоискателя, ласково посмотрела на районных. Те с готовностью покивали. Тотчас она воспользовалась. - Тогда положите его в исходную.
- Мартышкин труд, ни хрена она не найдет после такого половодья. Следы оплыли, окурки раскисли. - Смирнов достал пачку "Беломора", закурил. - Рома, как приедем, дело то складское подними. Там, по-моему, компания была многолюдная.
- Банда, - поправил его Казарян.
- Да какая там банда! Шайка-лейка, хевра, одним словом. Банда у Скорина в январе была, Митинская. Вот это банда.
Курили, Казарян виртуозно посвистывал "Гоп со смыком".
Подошла Болошева, ей помогли взобраться. Тоже закурила. Потом повторила то, что сказал Смирнов.
- Мартышкин труд. Следы оплыли, окурок нужный раскис до безобразия. Хотя один следок любопытный я зарегистрировала.
- Поехали домой? - предложил Андрей Дмитриевич.
- Домой! - злобно пробурчал Александр. - Дом-то мой - вот он, рукой подать. А нам в присутствие ехать надо, Витеньку Ящика колоть, пока он теплый.
Большой Коптевский, Красноармейская, у стадиона "Динамо" вывернули на Ленинградское шоссе, у Пушкинской свернули на бульвары. Вот и Петровка, дом родной, и огни во всех окнах родного дома. Незаметно, по-весеннему быстро стемнело.
В его кабинете Ларионов продолжал допрос несчастного Витеньки. Похмельный Витенька потел, маялся.
- Устал, Сережа? - осведомился у Ларионова Александр. Тот не успел ответить - встрял в разговор Ящик:
- Это я устал, кончайте мотать!
- Здесь ты не устал, Витенька, здесь ты слегка утомился. Уставать будешь в зоне лагеря особо строгого режима. - Смирнов сел на свое место, которое освободил Ларионов, устроился поудобнее. - Ты можешь отдыхать, Сережа. Только скажи, на чем остановились.
- Да все на том же, Александр Иванович.
- Дурак ты, Ященков, - с сожалением констатировал Смирнов.
- Не дурее некоторых, - Витенька ощетинился, глядя на Александра гордым глазом. - Мне перо в бок получать ни к чему.
- Эге! - обрадовался Александр. - Уже кое-какие сдвиги.
- Вокруг, да около пока, - пояснил Ларионов. Он не ушел, скромно сел на стул у стены. Смирнов выбрался из-за стола, подошел к Ященкову, взял за грудки, рывком поднял.
- Бить будете? - весело осведомился Витенька.
На это ничего не ответил майор Смирнов, не счел нужным отвечать. Он смотрел в мутные, в похмельных жилках Витенькины глаза.
Вместе со мной моли бога, мразь, чтобы фронтовик тот выжил! Он четыре года от звонка до звонка, под пулями, он тебе, подонок, жизнь вручил, а ты его - в ножи!
- Это не я, это не я! - Ященков скуксился лицом, заплакал, Александр кинул его на стул, вернулся на свое место.
- Жена потерпевшего в больнице дежурит, - дал справку Ларионов. Неудобно, конечно, но мы ее побеспокоим и проведем опознание. Она опознает тебя, Ященков, она довольно точно описала тебя в предварительных показаниях.
Витенька плакал.
- Где Сеня-пограничник отлеживается, Ященков? - тихо спросил Александр.
Витенька пошмыгал носом, убрал слезы с соплями, повернул голову к стене, сказал полушепотом:
- На Оленьих прудах.
- У Косого? - уточнил Ларионов. Витенька пожал плечами - не отрицал и не подтверждал, думайте, что хотите.
- У Косого, значит. - Смирнов встал. - Ты, Ященков, подумай в камере, а мы на Оленьи поедем. В твоих интересах завтра заговорить всерьез.
Поехали втроем. Смирнов, Ларионов, Казарян, которого оторвали от бумаг. Новенькая "Победа" бежала быстро. У парка Сокольники свернули. По булыжникам, по трамвайным путям допрыгали до прудов. Машину оставили метров за сто до лодочной базы.
На лодочной базе служил сторожем старый греховник Косой. И жил здесь же, в комнате при базе.
Ларионов остался у калитки, Казарян перекрыл тропку к замерзшему еще пруду, а Смирнов отправился в гости. Постоял немного на крыльце, потом осторожно постучал в хлипкую дверь.
- Кто там? - спросил нарочито старческий голос.
- Свои, Федор Матвеевич, свои, - негромко сказал Александр и вежливо пояснил: - Смирнов из МУРа.
Федор Матвеевич тотчас открыл дверь.
- Здравствуйте, Александр Иванович, - приветствовал он Смирнова. Рад был этой встрече Косой, оттого и улыбался умильно.
- Сеня-пограничник у тебя?
- Раз вы за ним пришли, значит, у меня.
- Что ж не шумит?
- Бухой вусмерть.
- Тогда веди.
Косой услужливо распахнул дверь пошире, и Смирнов вошел. В маленьком закутке прихожей и кухне одновременно - на столе неряшливая закусь, газета вместо скатерти, две пустые бутылки, одна початая. Смирнов посмотрел на Косого, глазами указал на фанерную перегородку, дверной проем которой вместо двери закрывала линялая захватанная ситцевая занавеска. Косой подтверждающе кивнул. Александр расстегнул пиджак, вытянул пистолет из-под подмышки, засунул за пояс, откинул занавеску, вошел в комнату и, нашарив у притолоки выключатель, включил электричество.
