— Ну и? — новое облачно дыма поплыло в сторону журналиста.
— Ну и вырос! — сердито ответил тот, сам не понимая, почему злится и на кого. — Короче, следующая моя статья будет о нем, об этом Игоре Хмуром. Подвяжу к национальной теме. Страна должна знать своих героев. Есть там кое-какие пересечения интересов с наркотой. А это мой любимый конек.
Бенедиктов усмехнулся и неожиданно произнес:
— А ведь хочется, чтобы русские и кавказцы друг друга перерезали, да?
Журналист ничего не ответил, только взглянул косо, вновь поправляя пышную прическу. В это время и раздался телефонный звонок по личному аппарату. Редактор снял трубку, потом протянул ее Корочкину, пожав плечами:
— Тебя.
— Рома? — услышал журналист вкрадчивый голос. — Это ты вчера написал статью о «Луже»?
— А в чем дело? — вежливо отозвался Корочкин.
— Слушай сюда, олень фаршированный! — тон резко изменился, а акцент остался все тот же — южный. Бенедиктов нажал на кнопку «спикер-фон», чтобы слышать разговор с абонентом. — Это говорю я, Махмуд, вор в законе, знаешь такого?
— Допустим.
— Ты не лепи темнухи. Мусора на «Луже» выступили за славян, но то что случилось — самый большой шаг к войне. Мы расставим акценты, понял? Сами разберемся. Замочим всех, кто воровские законы манает.
— Джихад? — нервно хихикнул Корочкин.
— Утри сопли, молокосос, а то лыбиться вообще перестанешь. Значит, так и пиши: Москва — столица Азербайджана.
Трубку резко бросили на рычаг, журналист поглядел на Бенедиктова, спорадически потирая руки.
— А утром мне звонили из Долгопрудного, — рассеянно сказал он. Сказали, чтобы я написал о «черных» — пусть из Москвы валят, иначе всех засранцев перестреляют. Правда, назвали меня при этом «оленем жеваным». Думаешь, начинается?
— Что у нас может начаться, когда все кончилось? — риторически отозвался Бенедиктов, разжигая трубку.
— Если врага нет, его надо выдумать, — думая о своем, произнес Корочкин. И принялся приглаживать пышную шевелюру.
Главный редактор насмешливо наблюдал за его плавными движениями. Наконец, не выдержал.
— Ты бы постригся, — посоветовал он.
4
Игорь выключил телевизор, прошелся по комнате. Если бы он знал, что в эту минуту о нем и «делах его скорбных» ведут задушевную беседу два милейших человека в редакции «Свежей газеты», то лишь усмехнулся бы. Недоверие к журналистам, не понимающим или не желающим понимать сути происходящих в России процессов, давно сложилось в устойчивую неприязнь к ним. Похоже, они намеренно вводили читающий народ в аллергенное состояние на то или иное явление, ту или иную личность, угрожающую чьим-то интересам. Чьим? Демонизация, приклеивание ярлыков, подмена понятий, взгляд через зеркальное отображение, где правое выглядит левым и наоборот — известный прием действующий на умы и сознание безотказно с самых древнейших времен. Этой технологией пропитана вся история человечества. А по сути, с первой пробы «взять штурмом небо», закончившуюся известно чем, Падением Денницы и ангелов, восставших на Творца. Но это уже иная история, хотя она связана со всеми другими, которые были, есть и будут в этом мире, пока не наступит конец.
Он мог бы многое порассказать Роману Корочкину на интересующую его тему. Если бы захотел. И о противоборствующих группировках, и о Флинте, и о себе самом, и о всей той подводной части айсберга, вершина которого видна читателям «Свежей газеты». И о многом другом, более важном, что не замыкается на понятии «криминалитет». Сейчас — да, мог бы. А десять лет назад — нет, поскольку за эти годы стал совершенно иным человеком. Метаморфоза, происшедшая с ним, была вызвана не только особым родом деятельности, но и другими причинами, глубинными изменениями создания, психики, всего образа существования. Познанием себя, общества, в котором он живет, пути, по которому оно движется, сил, которые ведут его в этом направлении, осмысление его прошлого и будущего. Способность мыслить аналитически, вникать и докапываться до корней, доверять не потоку слов, а Слову, вычленному из низ, — все это было заложено в нем изначально, но в последнее десятилетие стало решающим фактором в обретении того миропонимания, к которому он пришел. Сказались и те тонны литературы, перелопаченные Кононовым, где находились крупицы, зерна или россыпи истины, сохраняемы им в своем сознании. Очевидно, прозрение человека — такой же случайный дар, как и само рождение его. То же прорастание из небытия. И многие, очень многие так и уходят из жизни, не познав промыслительной сути своего предназначения, обделенные верой. Кононову иногда казалось, что он близок к пониманию этого, а порою вновь, как и любой думающий и сомневающийся человек, чувствовал беспредельную отдаленность от постижения смысла жизни. Но так и должно быть, если только ты не считаешь себя счастливым ловцом, ухватившим «Бога за бороду».
Да, Игорь мог бы о многом порассуждать с Романом Корочкиным или его «патроном» Бенедиктовым, внимательно, каждый день просматривая всю прессу, но не видел в этом нужды. Может быть, в иной раз и в другое время. Всему свой срок. Сейчас же он просто расхаживал по комнате, посматривал на часы и ждал.
5
Кононов привык осмысливать в голове сразу несколько дел, которыми занимался на данном отрезке времени. Как шахматный мастер, державший в уме и разыгрывающий целую серию партий «вслепую» — одни из них только начинались, где важно было определиться в дебюте, в выборе тактики и стратегии боя, другие завязывались в многоходовые миттельшпильные комбинации, третьи приближались к финальному аккорду, но на любой стадии сохранялась опасность совершить невольную ошибку, «зевок», потерять «фигуру» и, в конце концов, получить мат. Это все-таки, живые люди, не шахматы. И проигрыш тут гораздо весомее. Любой другой лидер на своем месте вел такие же многоходовые и многофункциональные игры и качество его работы зависело от способности неординарно мыслить и прогнозировать ситуации. Иначе ты не сможешь стать лидером — тебе верят, на тебя смотрят. Каждый малейший сбой ведет к потере авторитета. Затем может начаться грызня.
Несколько таких «партий» сейчас, летом 1998 года, и разыгрывались Кононовым. Время наперсточников, «лохотронов», перегонка машин и прочая мелочь — отошло в прошлое. О том времени было и приятно, и горько вспоминать, но его уже нельзя воротить. Теперь стояли совершенно другие задачи. Прорабатывались иные акции. Одну из них Игорь условно окрестил «Хакер», там велась долгосрочная программа и проигрывались серьезные дела. Она постоянно находилась под личным контролем Кононова. Здесь — будущее. Другой «маршрут» близился к завершению, связан он был с осетинской фальсифицированной водкой. Требовалось точно определить, в какой из наступающих дней кончить многонедельную операцию. Третье: нигерийский гашиш, попавший в разработку к Хмурому совсем недавно. Сейчас велись активные переговоры и отслеживание «хвостов». Но тут еще было много неясностей, которые следовало «просветить». Игорь ломал голову над этой проблемой с утра до вечера, а действовать надо было быстро. Висел на нем и легальный бизнес — клуб, ночной бар с дискотекой, прочие заведения, в которых имелась своя доля и где постоянно приходилось что-то улаживать. И каждый день — новые, заманчивые предложения, требующие тщательного анализа, трезвого математического расчета. И оперативные, текущие дела, от которых никогда и никуда не деться. Ежедневно и ежечасно. А личная жизнь? Иногда Игорю казалось, что ее и нет вовсе. По крайней мере, теперь, в это смутное время. Может быть, она наступит потом? Хмурый, получивший свое прозвище за то, что почти никогда не улыбался, лишь усмехнулся своим мыслям. А не рано ли задумываться над тем, что может быть «поздно»? Но разве ты знаешь ото час, от которого так стремишься уйти или оттянуть его приближение? Нет, не ведаешь, каким бы сильным не был Наконец, ожидаемый звонок в дверь прервал его размышления.
6
В одной из дискотек Юго-Запада столицы вспыхнула потасовка. Причем, между девушками. Парни отступили в сторонку, окружив дерущихся фурий кольцом, гремела музыка, блики света играли на искаженных яростью и хохочущих лицах. Зрелище и в самом деле было до уморительности забавное, но и жутковатое, поскольку девицы (а было их в свалке штук десять-двенадцать), лупили друг друга и руками, и ногами, и головами. Царапались и рвали волосы. Что они там не поделили — понять было трудно. Скорее всего, они попросту принадлежали к двум враждующим группировкам. Таковые часто собираются в родном микрорайоне, а встретив чужаков на свое территории гонят их прочь. По методу взрослых. А возможно, девицы обкурились травкой или наглотались «экстази», хотя последнее «средство» для повышения тонуса вроде бы и не должно было привести их в подобную ярость. Но одно верно: любой наркотик изменяет психику разумного человека.
