Ознакомительная версия.
– Лучше поздно, чем никогда, – пожимала плечами ее родительница, – наконец-то начнешь строить свою жизнь как нормальный, взрослый человек.
– То есть до этого я ее строила как ненормальный?!
Споры с матерью были отличительной особенностью Касиного существования. То есть моменты, когда Екатерина Дмитриевна, прозванная за глаза Екатериной Великой, и Кася ухитрялись все-таки приходить хоть к некоему подобию согласия, были чрезвычайно редкими.
– Ты упорствуешь в собственном заблуждении, что отсутствие четко определенной профессии – это свобода! – восклицала в очередной раз Екатерина Дмитриевна. – Раньше ты писала диссертации на заказ, сейчас ищешь потерянный антиквариат, дальше что?
– Не знаю, – вполне искренне отвечала тогда Кася, – и вообще кто знает?
– Большинство людей, – не давала выбить себя из седла Екатерина Великая.
– Тогда вопрос на засыпку: что объединяет все жизненные планы? – вкрадчиво спрашивала Кася.
Ответом было молчание. Мать, подозревая подвох, пыталась найти ответ поубедительнее.
– Не знаешь, тогда я отвечу. Единственное, что объединяет все жизненные планы, это то, что они рано или поздно рассыпятся, как замки из песка! Так что, может быть, я и есть самый прагматичный на свете человек: не строю того, что неминуемо разрушится.
Но Екатерина Великая ухитрялась повернуть ситуацию таким образом, что последнее слово оказывалось все-таки за ней.
– Что ж, делай как знаешь! Портить себе жизнь – ты на это вполне имеешь право. Только, заметь, ты вовсе не обязана этого делать!
Но Кася упрямо продолжала портить себе жизнь. Хотя этот процесс протекал для нее до недавнего времени достаточно интересно и даже слегка весело. «До недавнего времени», – подчеркнул сам собой мозг, и сердце вновь защемило.
Стараясь отогнать от себя неприятные мысли, девушка кружила по узким улочкам старого города. Внезапно фасад небольшой по римским понятиям церкви привлек ее внимание. Подошла поближе и прочитала надпись: «Санта-Мария-деи-Монти». Именно об этой церкви ей рассказывала тетя Джулии, говоря, что в самые тяжелые моменты приходит сюда. Церковь была построена в честь обретения чудотворной иконы Богоматери. После недолгого колебания зашла.
Месса подходила к концу. Кася присела на крайнюю скамью, постаравшись не потревожить верующих, и стала осматриваться. Церковь Санта-Мария-деи-Монти, как и большинство римских церквей, внутри оказалась гораздо значительнее и величественнее, чем снаружи. Лучи заходящего солнца окрашивали внутреннее убранство в золотисто-красноватые тона, придавая всему какой-то особенный смысл. Над алтарем, за стеклом, полная тайной печали улыбалась Мадонна, бережно качая на руках того, кому предстояло стать Спасителем человечества. Мысли крутились в голове Каси какими-то обрывками, ни начала, ни конца. Она подняла голову, словно почувствовав чей-то взгляд, и встретилась с глазами иконы. И в этот момент ее охватило очень странное чувство прикосновения к чему-то необычному, она побоялась сказать сверхъестественному. Хотя это было не совсем точно. Сверхъестественное должно было бы вызывать страх или преклонение, ну что-то в таком роде, точное определение никак не приходило в ее голову. У Каси же впервые за столько лет появилось ощущение чьей-то жалости к себе, у нее внезапно защипало глаза и сдавило сердце. Торжественные звуки органа и неожиданно мощный и красивый голос священника наполнили душу Каси столь не свойственным ей умилением. Месса закончилась, а Кася так и продолжала сидеть, словно зачарованная. Она боялась даже пошевелиться, не желая неловким движением разрушить долгожданное ощущение покоя, наполнившее все ее существо.
Почувствовав на себе чей-то взгляд, оглянулась. Ее глаза встретились с глазами священника, уже снявшего с себя торжественное облачение и, по всей видимости, готовившегося уходить. Он подошел к ней и сел рядом.
– Вы не против, если мы немного поговорим? Мне кажется, что вы нуждаетесь в этом разговоре.
– Почему вы так решили? – старательно подбирая слова, ответила она.
– Я заметил, как вы смотрели на Мадонну, вам было очень плохо…
Эти простые слова, сказанные с таким сочувствием и пониманием, обезоружили Касю. Ей расхотелось уходить.
– Вы хотите поговорить? – продолжил священник.
– Наверное, – неуверенно ответила она.
– На каком языке вам легче беседовать? – заметив ее акцент, спросил он.
– На русском, английском или французском, – перечислила она.
– Я говорю по-французски, по-английски и… по-русски, так что выбирайте, – с оттенком гордости произнес падре, не без удовольствия отметив удивление, проскользнувшее по Касиному лицу, – вы не ожидали?
– Нет, – честно призналась она.
– Один из моих предков когда-то побывал в России, только это было давным-давно, в период московских царей, – продолжил священник, – он был большим путешественником и очень интересным человеком. Сначала я решил побольше узнать о нем, а потом заинтересовался и Россией. Хотя по-французски мне говорить все-таки проще, – рассмеявшись, признался он.
Как ни странно, но это неожиданное начало установило между ними такое же неожиданное чувство доверия. Потом уже, вспоминая начало их разговора, Кася поняла, что встретила настоящего виртуоза исповеди. Она всегда представляла этот процесс несколько иначе: кабинка, зевающий или, наоборот, чрезмерно строгий священник и бедные овцы-прихожане. Сейчас же все произошло совершенно наоборот, сидевший перед ней человек сначала установил доверительные отношения, а потом ей стало совершенно просто сложить с души, как непосильную ношу, все наболевшее. Тайна исповеди – гениальное изобретение!
– Меня зовут отец Антонио.
– А я Кассия или просто Кася, – начала она и неожиданно для самой себя добавила: – Вы знаете, я никогда не исповедовалась, а вот теперь мне просто необходимо это сделать.
– Почему именно сейчас? Мы можем просто поговорить, – несколько удивился отец Антонио.
– Нет, мне нужно именно исповедоваться, – твердо сказала она.
– Вы желаете, чтобы я отпустил ваши грехи, – улыбнулся он, – неужели они настолько страшны?
– Да, я думаю, что виновна в смерти одного человека, а может, и не одного…
Улыбка исчезла с лица священника, и на этот раз он посмотрел на Касю вполне серьезно:
– Вы хотите пройти в исповедальню?
– Нет, можно мы останемся здесь? – попросила она.
– Конечно, я вас слушаю, Кассия, – просто ответил он.
Она задумалась, с чего начать. Но, потом махнув рукой на все, рассказала от начала и до конца. Тем более до встречи с отцом Антонио у нее так и не хватило мужества рассказать кому-либо эту историю. Даже мать Каси, Екатерина Дмитриевна, была вынуждена теряться в догадках, что же такого внезапного произошло в жизни ее дочери, что та решила срочно уехать. Для всех ее побег из Москвы был просто желанием сменить воздух и набраться новых впечатлений. В конце концов последние два с половиной года она работала почти без передышки. И эта работа стала для нее своего рода спасением. Если раньше она писала диссертации для других, то теперь от чисто научного поиска под чужими именами она перешла к конкретному. Тем более что последняя диссертация на заказ не просто полностью изменила ее жизнь, она изменила саму Касю.
Чего она лишилась? Наверное, легкости, с которой до этого привыкла перемещаться по жизненному пути, и еще счастливого неведения… Труднее было сказать, что она приобрела. Опыт? Возможно. Мудрость? Хотелось бы… Одно было точно: все происшедшее оставило в ее душе ощущение, когда стоишь на распутье и не только не знаешь, в какую сторону податься, но и внутренне подозреваешь, что любая из дорог ведет в пропасть. В этот момент в ее жизни вновь появился Шаров. Он предложил ей оставить написание чужих диссертаций и помогать ему. Сотрудничество с Алексом было увлекательным и не так уже разительно отличалось от всего того, чем ей приходилось заниматься раньше.
Она уже и думать забыла, что когда-то называла его Александром Владиславовичем и принимала за скромного архивного работника, эдакого идеального современного отшельника. С ним ее и свела эта самая последняя диссертация о жизни и деятельности никому неизвестного польского ссыльного Тадеуша Малишевского. Поиски загадки жизни и смерти поляка полностью перевернули все ее представления о мире, стоили жизни заказчику диссертации и еще нескольким людям. Шаров же оказался в реальности вовсе не человеком не от мира сего, а вполне деловым мужчиной с чересчур развитой авантюрной жилкой. Работал он на всемирную организацию антикваров и выполнял заказы различных международных фондов, занимающихся вкладыванием капиталов в произведения искусства. В их задачу входило отыскивать выпавшие из оборота раритеты. Для инвестиционных фондов произведения искусства стали гораздо более надежным капиталовложением, нежели худеющие на глазах денежные девизы и тающие, как мартовский снег на солнце, акции. Работа была по-настоящему увлекательной. Кася сама себе казалась настоящим «искателем сокровищ». Только разница состояла в том, что сокровища располагались вовсе не на загадочном острове, а покоились в чемоданах, пылились на чердаках, скучали на стенах обычных квартир. А их хозяева часто и не представляли себе, что картинка, доставшаяся от дедушки и совершенно не вписывавшаяся в интерьер, выкинуть которую никак не поднимается рука, может быть наброском Рубенса или неизвестной картиной Маковского, а бабушкин медальон являться на самом деле подлинником из знаменитого средневекового итальянского ателье Kaza Pirota.
Ознакомительная версия.
