– Ну, может, они поспорили из-за чего-то, поругались, – предположил Мелвин.
– Друзья поругались, – повторил Фил, испытующе глядя на своего молодого помощника, – и тогда один из них достает «Глок 17», серьезное оружие, которое обычные граждане не носят просто так, в кармане, и всаживает три пули в своего друга? Хорошенький довод! Убедительный! На него трудно возразить! – добавил он.
– Ну, не знаю, – неуверенно промямлил загнанный в угол Мелвин, который всегда проигрывал шефу соревнование в логике, – но какой-то мотив должен быть.
– Это точно! – улыбнулся Фил. – Осталось только его найти.
– Сейф открыли, – сообщил Филу, подошедший полицейский. – Хотите взглянуть?
– Да, конечно, – ответил Фил и последовал за полицейским в кабинет Даннона Харрисона.
В небольшом стенном сейфе лежало несколько папок с документами, пачки денег в банковских упаковках – около восьмидесяти тысяч долларов, и конверт, при взгляде на который Фил слегка выпучил глаза, что означало крайнюю степень удивления. На конверте крупным и аккуратным почерком было написано: «Вскрыть после моей смерти». В конверте оказался еще один запечатанный конверт, с надписью: «Моей дочери Эллис Харрисон. Лично!» и завещание, заверенное нотариусом две недели назад, из которого следовало, что все имеющиеся средства, ювелирный магазин «Time to buy», а также дом и прочее имущество Даннон Харрисон завещает своей дочери Эллис Харрисон.
– Вот и мотив нашелся – наследство! – объявил Мелвин и выразительно посмотрел на своего шефа.
– Что вы имеете в виду? – спросил Фил.
– Я имею в виду Эллис Харрисон. Как говорится: «Ищи того, кому это выгодно».
– Послушайте, Мелвин, – Фил ухмыльнулся, – как вы думаете, сколько ей лет? Вашему потенциальному заказчику убийства? Двенадцать, десять? Или меньше? Что вы говорите?
– А может, это была ее мамаша? – предложил Мелвин после секундной заминки.
– Это нужно проверить, – примирительно согласился Фил, – хотя лично я не вижу тут соответствия. Где вы найдете наемного убийцу, который не взял бы деньги? Восемьдесят тысяч долларов наличными на дороге не валяются! Вы мне лучше скажите, зачем преуспевающему тридцатипятилетнему бизнесмену нужно было составлять завещание?
– Может, его шантажировали? – неуверенно предположил Мелвин.
– Чем? Давайте посмотрим, что он ей пишет. Вскройте письмо к дочери. Возможно, оно нам что-то прояснит.
– Тут написано: «Лично», – произнес Мелвин нерешительно.
– Мы действуем не из любопытства! – отрезал Фил. – Открывайте!
Мартин вскрыл письмо и прочитал: «Дорогая Эллис, я скоро умру, и единственное мое желание, чтоб ты не считала меня плохим, гадким человеком. На самом деле я жертва обстоятельств и очень надеюсь, что когда ты вырастешь, ты это поймешь. Любящий тебя отец».
– А как он знал, что скоро умрет? – воскликнул Мелвин в изумлении.
– Вы были правы, Мелвин, – задумчиво произнес Фил. – Дело выглядит все проще и проще, – не скрывая иронии, добавил он.
Между тем следственные работы были закончены, все вещественные доказательства сложены в специальные мешки, все сфотографировано, запротоколировано, тело увезено в морг для вскрытия. Полицейские опечатали дом, установив предупредительные флажки.
Фил и Мелвин молча вышли на улицу, с удовольствием вдохнув еще прохладный утренний воздух, затем сели в машину, закурили и поехали в свой отдел. За рулем, как всегда, был Мелвин. Ехали без мигалки, Фил отстраненно смотрел на уличную суету и сосредоточенно думал о странностях расследуемого убийства. Конечно, есть надежда, что, просеяв друзей и знакомых Даннона Харрисона, они найдут его обидчика, но интуиция подсказывала, что в данном, конкретном случае не может быть такого простого решения.
– Наша изначальная стратегия ясна, – сказал он, войдя в свой кабинет, где уже собралась вся его оперативная группа, – все личные контакты Даннона Харрисона должны быть тщательно проверены. Все люди из его телефонной книжки должны быть допрошены. Все, без исключения. У кого нет твердого алиби, возьмите отпечатки пальцев.
Фил взял из шкафа новую папку и крупным, уверенным почерком написал на обложке: «Дело начато 12 августа 1981 года. Даннон Харрисон, убит 11 августа 1981 года».
– А если свидетель не согласится? – спросил молодой Барри, стажер, которого неделю назад прикомандировали к его подразделению.
Фил внимательно посмотрел на стажера, вздохнул и ничего не ответил на этот наивный вопрос. Существует десяток способов скрытно взять отпечатки пальцев, но он не мог с самого начала объяснять Барри, что не всегда нужно буквально исполнять Закон, что есть всякие трюки и уловки, которые позволяют получить нужную информацию без проволочек, бюрократизма и санкций прокурора. «Со временем сам поймет, – подумал Фил, – не все сразу».
– Кеннис, возьмите у оператора телефонной связи распечатку входящих и исходящих звонков за последние две недели. Нужно выяснить с кем Даннон Харрисон мог договориться о встрече.
Кеннис была их главным специалистом по компьютерным базам данных. Не красавица, но веселая и благожелательная, она создавала в группе, как неоднократно отмечал сам Фил, правильную атмосферу, ведь общество без женщин имеет свои изъяны.
– Кроме того, проверьте идентифицированы ли найденные в квартире отпечатки пальцев, может, на наше везение, он еще где-нибудь замешан, хотя я практически уверен в обратном.
– Шеф, ставлю доллар против десяти, что он там есть, – вдруг весело произнес Пеппер.
Пеппер, сильный мужчина тридцати лет, подтянутый и спортивный, не отличающийся большими аналитическими способностями, но аккуратный и исполнительный, незаменимый на заключительных этапах задержания преступника, когда требовалась хладнокровная смелость и быстрое принятие силовых решений.
– Мне жаль вашего доллара, – резко отпарировал Фил, даже не повернув головы.
Кеннис ввела в компьютер запрос на отпечатки пальцев убийцы. Через некоторое время на экране появилась надпись: «В картотеке полиции не значится».
– Этого следовало ожидать, – поморщившись, произнес Фил и выразительно посмотрел на Пеппера. – Значит, так. Мелвин с нашим стажером Барри и Кеннис с Пеппером обходят всех знакомых Даннона Харрисона, а я домой, мне сегодня что-то нездоровится. Если что-нибудь серьезное, звоните.
В это время на другом конце города, на широкой кровати, в большой, со вкусом обставленной квартире, заложив руки за голову, неподвижно лежал хорошо, даже изысканно одетый мужчина приятной наружности, лет тридцати, в пиджаке, галстуке и черных лакированных полуботинках, и не отрываясь смотрел в потолок. Рядом с ним, прямо на кровати, валялся пистолет «Глок 17».
Мужчину звали Элвис Андерс, он играл на кларнете в симфоническом оркестре и, кроме того, его часто приглашали участвовать в джазовых концертах, играть в ресторанах и джаз-клубах. Не гений, но неплохой музыкант, он любил свою работу, изящное искусство и вообще культурное времяпрепровождение: регулярно посещал выставки художников и модные салоны. В общем, на жизнь не жаловался. Но все это в прошлом, а теперь он лежал не раздеваясь на своей кровати и за всю ночь ни разу не сомкнул глаз. Причина, которая не давала ему спать, была проста и понятна любому человеку, наделенному хотя бы минимальной культурой чувств: вчера вечером он убил Даннона Харрисона.
«В сущности, убийство, если у тебя есть оружие, а у него нет, – простое дело. Нажимаешь на курок, раздается выстрел, и человек перестает разговаривать, закрывает глаза и становится трупом. Убийство себе подобного – это основной инстинкт, базисный, ведь, если посмотреть правде в глаза, то каждый хотел кого-нибудь убить. Хотя бы раз в жизни. Естественное желание, если отбросить моральные предрассудки. Нужно только один раз переступить через набор банальностей, которые с пеленок вдалбливают тебе в голову. Этот Даннон был приятным в общении, обходительным и уверенным в себе человеком, но только до того момента, пока не увидел пистолет, вот тогда вылезла его настоящая сущность: „Не убивайте меня, пожалуйста. Возьмите все. Умоляю, не делайте этого“. Какое у него было жалкое, опрокинутое лицо», – детально, со всеми подробностями, вспомнил Элвис заключительную сцену вчерашней экзекуции.
Он почувствовал тошноту, вынужден был подняться с кровати и быстрым шагом пошел в туалет. Его вырвало. Он зашел в ванную, прополоскал рот и долго смотрел на свое отражение в зеркале. Высунул язык; он был обложен коричневым налетом. «Я убиваю их, а они убивают меня, – удрученно подумал он. – Моя „шагреневая кожа“ уже на исходе».
– Вы должны быть ориентированы на меня, то есть понимать, что я делаю, зачем, и действовать соответственно, – терпеливо инструктировал Мелвин молодого стажера перед началом их первого визита.
