бегущей волны являлась для этих радаров основным и наиглавнейшим
компонентом. Заказчиками у «Микротрона» были и космос, и авиация, и даже
подводники. Подобное производство существовало еще где-то за Уральским
хребтом и, кажется, в Харькове, но харьковчане уже давно относились к другой
державе.
Так вот то, что сделал недавно Димка, было революцией. Размер обычного
радара – ну, как батон «Докторской», чуть меньше, чуть больше, но примерно так.
А с его новой лампой он получился с мобильник.
И больше ни у кого такого нет. Ноу-хау. Эксклюзив.
Народ по коридору ходил с горящими глазами, распираемый гордостью за
Димку и за всю корпорацию в целом, громко хохотал в курилке во время
спонтанных летучек, плотоядно потирал руками в предвкушении богатства. Всем
грезились новые заказы, повышение окладов и премии большими ломтями.
Срочно был поднят «в ружье» патентный отдел, который в «мирное время»
занимался преимущественно заявками со стороны. Сотрудники этого отдела
целую неделю расхаживали с лицами усталыми и такими важными, что всем
становилось ясно – после Никина главные они.
Димка же во всей этой суматохе так и остался задумчивым флегматиком, и,
когда он, неторопливо загребая ногами, вышагивал по длинному офисному
коридору, было непонятно – он, вообще-то, осознает, какое деяние совершил?..
Заявка на изобретение была составлена самым дотошным образом.
Начальница патентного отдела Киреева Надежда Михайловна, понимая
серьезность происходящего, сама обратилась к Алине, чтобы та еще раз все
проверила на наличие «дыр». Димку Никина они терзали несколько дней, выясняя
все параметры и диапазоны изобретения. Заявочка получилась – пальчики
оближешь.
Наконец на прошлой неделе их корпорация получила долгожданное
свидетельство. Отделу маркетинга дали отмашку – можно начинать продвижение.
На их корпоративном сайте тут же опубликовали новость о новом уникальном
приборе с предложениями разного рода сотрудничества.
Не прошло и нескольких дней, как появились заказчики. Небольшую
партийку мини-радаров пожелали приобрести деловые и шустрые китайцы и даже
выразили готовность оплатить аванс. Одновременно с покупателями появились и
желающие скооперироваться, с тем чтобы поучаствовать в процессе
производства. Это было весьма кстати, так как поиск таких производственных
партнеров для «Микротрона» было делом не только важным, но и
безотлагательным.
Дело в том, что прежде, чем обсуждать сделку хоть с китайцами, хоть с кем-
то еще, необходимо разработать и изготовить «фантик» для нового радара, иными
словами – кожух с панелью управления, а сам «Микротрон» такой возможности не
имел. Не было на фирме нужных специалистов и не было такого оборудования. За
ненадобностью. Стандартные ЛБВ монтировались в стандартные корпуса и
оснащались стандартной же фурнитурой, и это все приобреталось отделом
снабжения без проблем и в любом количестве. Поэтому с самого начала
руководству «Микротрона» было ясно, что придется искать фирму, которая
возьмется за разработку нового корпуса, а лучше – и за разработку, и за
изготовление.
Все вышло весьма удачно и партнеры объявились сами. Однако хваткие
молодые ребята из Зеленограда пребывали в странном заблуждении по поводу
того, кому они предлагают сотрудничество. Видимо, представляли себе наивных и
смешных ученых, далеких от всего житейского. Только так можно объяснить их
горячее желание максимально оградить «академиков» от контактов с внешним
миром. Они предложили взять все хлопоты на себя – разработать чертежи
оболочки, изготовить, одеть в нее ЛБВ, провести испытания всей партии и,
главное, осуществить поставку готового изделия заказчику. Хороший аппетит,
очень хороший аппетит.
Бодались с ними долго. За то, чья будет торговая марка, и кто будет
значиться изготовителем. За то, с кем же китайцы будут заключать окончательный
договор. Иными словами, кто кому будет «отстегивать». Нахрапистые
зеленоградские мастеровые понимали, конечно, что таких, как они, можно по
Москве найти не один десяток, даже если нехотя искать, а мини-ЛБВ одна, поэтому
долго не упирались и согласились на кооперацию, в которой главенствующую
позицию будет занимать «Микротрон».
Следующим шагом должно было стать оформление договора о
сотрудничестве, и вот проект этого самого договора так не понравился
подозрительной Алине.
– Ну и что здесь не так? – раздраженно переспросил ее Исаев.
– Мне не нравится вот это примечание, – старательно удерживаясь от
ответного раздражения, бесстрастно произнесла Алина. – Здесь оговаривается,
что после нашей первой поставки они имеют право расторгнуть данный договор.
Причем вот тут, пунктом выше, указано, что первую пробную партию ЛБВ в
количестве трех штук они у нас выкупают. По смешной цене.
– Вам что, цена не нравится? – взвился Исаев. – Но простите, уважаемая
госпожа Трофимова, это уже не ваша компетенция! Вопросы ценовой политики, как
вам это может быть ни неприятно, решаются здесь без вас, да.
Обиделся, надо же.
– Викентий Витальевич, смешная цена в данном случае меня не волнует.
Поверьте, я не покушаюсь на вашу прерогативу и критиковать вас не собираюсь.
Вы вдумайтесь в другое. Зачем им вообще это уточнение?
– Вы что же, полагаете, что наши новые партнеры задумали нас обокрасть?
Что они собираются препарировать купленные у нас лампы, дабы разработать
свою техническую документацию и самим зарегистрировать изобретение? А что,
разве ваш любезный патентный отдел не защитил нас от подобного рода
посягательств? Отчего вы так разволновались?
– Я полагаю, что им не понадобится тратить свои деньги и время на
регистрацию собственного патента, уважаемый Викентий Витальевич. Потому что,
препарировав наши лампы, они смогут в дальнейшем выпускать под нашей же
маркой свой контрафакт. Гипотетически, – холодно произнесла Алина. – И тогда
мы с вами сделаемся лишним звеном между готовым продуктом и вашими
любезными китайцами. Как вам такой вариант?
Исаев примолк. Ему не понравился ход мысли юрисконсульта. Это грозило
ему объяснениями с генеральным и новым витком переговоров с зеленоградскими
парнями. А вдруг она права? Теперь еще и генеральному, небось, доложит.
Конечно же, доложит.
Финдиректор барабанил пальцами по столу. Алина молчала, возвышаясь
напротив. Она не любила рассиживаться в этом кабинете. Пауза затянулась.
Алине это надоело.
– А как они сами объяснили это примечание? Какие доводы привели?
«Издевается, зараза», – с тоской подумал Исаев, мрачно глядя в стол. Он на
это примечание даже внимания не обратил.
Алина все поняла правильно.
– Хотя, возможно, я перестраховываюсь. А что за фирма, какие о ней
отзывы? Что Павленко говорит?
Константин Павленко был замдиректора по кадрам и имел в мире
московских кадровиков широчайшие знакомства. При желании, просто набрав
нужный номер, он мог выяснить не только истинный портрет соискателя, но и
многое другое, что имеет отношение уже не к сотрудникам, а к самим
предприятиям. Говорят, он создал свой собственный «черный список» фирм и их
первых лиц, потерявших на чем-либо честное имя, даже вел рейтинг, пополнял его
и вообще относился к сбору подобной информации как к своей дорогой и любимой
коллекции. Азартная, увлекающаяся натура.
– Павленко говорит, что фирма новая, – через силу отозвался Викентий
Витальевич.
Он сидел, глядя куда-то мимо юристки, и мысленно взывал к высшим силам.
Пусть бы высшие силы заставили эту гестаповку прекратить, наконец, его
терзания, пусть бы она исчезла с глаз долой по возможности скорее.
Трофимова вздрогнула и схватилась за правый бок.
– Извините, Викентий Витальевич, – смутилась она, неловко вытягивая из
кармана узкого пиджачка трясущийся сотовый. – Я его на вибрацию поставила и
забыла совсем.
– Ничего, ничего, Алина Леонидовна, – живо отозвался Викентий, с
любопытством на нее поглядывая, – мне было приятно.
И сообразив, что сморозил что-то не то, испуганно уткнулся в бумаги.
Но Алина его уже не слышала.
– Привет, Маргош, – произнесла Алина в трубку. – Подожди, я сейчас найду
место потише.
Звонила школьная подруга Рита, или Маргоша, или Ритуля. Ей нельзя
говорить: «Зайду в кабинет». Наличие у Алины кабинета ее ранит.
Со второго класса по поручению классного руководителя Алина ее «тянула».
Были двоечники, были отличники. Алина, разумеется, была отличницей и очень
положительной серьезной девочкой. Рите, напротив, тройки ставили из жалости.
Когда она выходила к доске или отвечала с места, то так тяжко молчала,
