Если честно, то до чего же этот участок отдаленный! Поэтому я справедливо решила, что скорее всего меня все-таки собираются убить. А если амбалу, который косит под мента, это пришло в голову, то, судя по тупой целеустремленности его взгляда, от подобной идеи он откажется не сразу.
«Ох, и дура же ты, Таня! — горестно вздохнула я. — Такую дуру поискать — не найдешь. А ты — вот она. Нет, чтобы сразу этому лысому дегенерату каблуком залепить и рвать бегом по пересеченной местности. Ну что вы! Мы к родной милиции уважение проявляли. Вот и сиди теперь со своим уважением. Радуйся собственной благовоспитанности».
Машина остановилась, тряхнув меня напоследок с такой стервозностью, что я стукнулась затылком о стенку.
— Блин! — выругалась я. — Не дрова везете, между прочим.
Квадратный тип не удостоил меня ответом. Просто открыл дверь, и я оказалась в крепких, сильных и не терпящих возражения мужских руках.
* * *
Конечно, я попыталась вырваться. Я не люблю, когда меня обнимают в тот момент, когда я чем-то озабочена. Но — увы! Новый дружок явно не собирался меня выпускать. Я подняла лицо и увидела такие глазки, что поняла: все, что со мной происходило доселе, — забавный казус. Вот этот мальчуган шутить не любит. Встречаются такие особи — у них начисто отсутствует чувство юмора. Поэтому шутить с ними и не стоит — могут обидеться.
Глазки были маленькие, как дырочки от пули. А вот улыбка была: во весь рот. Зубов там не хватало — причем передних, и при всем этом мой визави был одет так роскошно, что все его тряпки были куплены явно не на дешевой распродаже.
— Все? — спросил мент, наблюдающий за моими попытками вырваться не без снисходительного удовлетворения.
— Свободен, — коротко бросил ему денди.
Меня пересадили в другую машину. Там уже было двое — тех самых. Которые торчали возле моего дома, как верные стражи. И машина была та же.
Я не успела вздохнуть, как мне на глаза напялили повязку — отчего я подумала, что меня, наверное, все-таки оставят в живых. Надежда показалась мне призрачной, но…
Еще радовало, что в этой машине не пахло. Поскольку я уже чувствовала приступы тошноты.
— Куда вы меня везете? — поинтересовалась я, с удивлением обнаружив, что все еще прижимаю к груди кетчуп. Надо же, какой живучий! Может, стоит сделать его своим талисманом?
— Узнаешь на месте… — сурово пробасил низкий голос. Я попробовала разглядеть из-под повязки, кто это со мной так неласково разговаривает, но видимость была такая же, как, наверное, бывает в гробу.
— Да не волнуйтесь, Танюша, — мягко произнес второй голос, — все у вас будет нормально. С вами просто хотят поговорить.
Ой, мамочки! Надо же… Схватят тебя, обвинят в терроризме. Опозорят, можно сказать. Впрочем, ладно опозорят. Потом доведут до шокового состояния. И пожалуйста — не волнуйтесь, Танюша! Не заплакать ли от благодарности?
— Представьте себе, я спокойна, — сообщила я, почти не погрешив против истины. — Просто я умираю от любопытства. Кто мог захотеть пообщаться со мной до такой степени, что, потеряв рассудок, решил заняться киднеппингом?
— О чем вы? — хмуро спросил один из сопровождающих. Кажется, он плохо подготовился к встрече, отметила я не без злорадства. Не успел слова некоторые выучить…
— О похищении, — раздельно и четко произнесла я. — Ведь вы не станете отрицать, что вы меня похитили.
— Стану, — ухмыльнулась поганая физиономия, — и не только стану это отрицать, но и попытаюсь доказать вам, что наша дружеская беседа всего лишь прелюдия к будущей дружеской встрече.
На слове «дружеская» он сделал такой зловещий упор, ухмыляясь нездоровой садистской усмешкой, что настроение у меня окончательно испортилось. Положение спасал только мой кетчуп, который служил своеобразной ниточкой, связующей меня с моим светлым, радостным и беззаботным прошлым. В будущее мне совершенно не хотелось. Похоже, что тот проклятый кирпич, который так долго ожидал своего часа, вися над моей головой, решил наконец-то обрушиться. И если верить Воланду, который утверждал, что кирпичи сами по себе не падают, мне предстояло встретиться именно с тем человеком, который эту гадость старательно присобачил и теперь… Ох, Таня! Хватит… От твоих рассуждений на темы бренности человеческого бытия становится только печальнее…
И к тому же, если честно, я всегда надеюсь отпрыгнуть от летящего вниз дара небес. У меня не самая плохая реакция на свете…
Я повертела головой, пытаясь снять черную повязку.
— Чего тебе? — раздался над моим ухом гнусавый голос.
— У меня, между прочим, от темноты болят глаза, — произнесла я.
— Сейчас приедем, успокойся…
Успокаивал он явно угрожающе. Судя по всему, дружеская беседа тяготила моих сопровождающих. А меня тяготило путешествие, которое длилось уже слишком много времени, чтобы еще оставались иллюзии, будто я быстро выберусь из этой заварушки.
— Похоже, мне придется немного задержаться в ваших краях, — пробормотала я сквозь зубы.
— Чего? — по запаху перегара я догадалась, что ко мне наклонились слишком близко. Ближе, чем мне бы того хотелось. Но, увы, в этой компании явно были настроены весьма решительно делать все вразрез с моими желаниями.
— Ничего, — отмахнулась я, поморщившись. — Похоже, вы любитель закусывать водочку чесноком?
Раздался смешок. Тип что-то пробормотал, явно обещая мне много лишних удобств в будущей жизни, но второй, тот, который старательно косил под интеллигента, одернул его:
— Прекрати.
И, уже обращаясь ко мне, успокаивающе протянул:
— Осталось совсем недолго, Танечка. Не переживайте.
«Как ты мне надоел со своей сердобольностью, — хотелось сказать мне. — Я бы с радостью врезала тебе пару раз, но сейчас, увы, обстоятельства складываются не в мою пользу. Ничего, родной. Я дождусь своего светлого часа. И тогда мы посмотрим, кто кого станет успокаивать».
Обдумывание моего плачевного положения и того, как бы мне все-таки выбраться из этой гадкой ситуации, заняло мой мозг на оставшуюся часть времени поездки так сильно, что я почти не заметила, как это самое время прошло.
Машина фыркнула и крякнула. Стукнула дверь. Меня вывели под белы ручки из машины, и я почувствовала, как с меня снимают повязку. Наконец она упала, и я зажмурилась от слишком яркого света.
— Вот мы и приехали, — сообщил мне «интеллигент», пытаясь выглядеть приличным человеком.
— Вижу, — хладнокровно ответила я, разглядывая стоящий передо мной уродливый гибрид военного самолета и бункера. — Хотелось бы еще знать куда?
Гулкие шаги отдавались в глубине бункера. Честно говоря, мне здесь абсолютно не нравилось. Хотя — надо отдать должное дизайнеру, — оказавшись внутри, можно было забыть, что снаружи все это выглядело серым и пугающим. Стены были выложены красивой плиткой, а на потолках мерцали встроенные лампы дневного света, придавая лицам моих сопровождающих мертвенно-бледный оттенок. Если учесть, что морданции у них и до этого не рождали во мне восхищения, то теперь они напоминали людей, пролежавших в гробах как минимум неделю.
Мы остановились перед внушительной дверью с кучей замочков и глазочков. Дверь показалась мне неприветливой и озлобленной. «Вот и не верь после этого в учение про ауру, — вздохнула я. — Если мне неслыханно повезет и я выберусь отсюда живой, я в первый же вечер затарю ящик пива и так напьюсь, что…»
Додумать, как именно напьюсь, я не успела. Дверь сурово скрипнула и начала открываться.
Кабинет, представший моим очам, был весьма эклектичен. На стенах красовались портреты Ленина, Сталина и Гитлера. Не хватало только дяди Зю, усмехнулась я про себя, чувствуя начинающуюся дрожь в ногах. Мне уже не надо было смотреть на хозяина кабинета, чтобы с трех раз догадаться, кто мой похититель.
— Ну ты и влипла! — процедила я себе сквозь зубы, поднимая глаза, чтобы встретить улыбку, от которой затошнило куда сильнее, чем от запахов в милицейском «козлике».
— Здравствуйте, Таня, — пробасил мой похититель, пытаясь извлечь свое грузное тело из тисков слишком маленького для его объемного зада кресла.
Вот так я попала в гости к Халивину.
* * *
Халивин относился как раз к тем личностям, которых я избегала. Потому что не очень люблю этот тип людей. Даже если бы он был лидером самой мирной партии в мире, убежденным пацифистом и человеколюбом, я бы все равно не стала напрашиваться на аудиенцию. Но, увы, назвать его пацифистом мог бы только полный дебил.
Раньше Халивин был верным сыном коммунистов, но потом что-то произошло — то ли у «соколенка» выросли собственные крылья, и он решил полетать в просторах необъятной родины в поисках добычи, то ли просто сказалась его любовь к сильной руке, которой он посчитал как раз свою собственную длань с короткими толстыми пальчиками. Так появилась в нашей чересчур демократической стране Партия трудового народа, ПТН. С Геннадием Халивиным во главе.
