Раньше Халивин был верным сыном коммунистов, но потом что-то произошло — то ли у «соколенка» выросли собственные крылья, и он решил полетать в просторах необъятной родины в поисках добычи, то ли просто сказалась его любовь к сильной руке, которой он посчитал как раз свою собственную длань с короткими толстыми пальчиками. Так появилась в нашей чересчур демократической стране Партия трудового народа, ПТН. С Геннадием Халивиным во главе.
Его заунывным плачам о судьбе голодающего русского народа вняли многие. И начали отчислять денежки со своих скромных пенсий на вспомоществование «спасителю»! Ни у кого не появилось мысли, что, судя по излишнему весу, их «спаситель» скорее нуждается в диете, нет — даже этот факт стал доказательством его верной службы интересам народа. «Толстый какой, — лепетала одна бабулька на площади, где как-то раз проходил митинг, — больной, бедняга… А сил для нас не жалеет…»
Теперь эта светлая личность сидела передо мной, и я не ждала от ближайшего будущего ничего хорошего. Если судьбе захотелось сегодня выступить передо мной в лице Халивина — спаси меня господи от такой судьбы!
* * *
— Простите меня, что пришлось воспользоваться такими методами, — постарался обаятельно улыбнуться Халивин, буравя меня глазками.
— Ничего, — улыбнулась я, — вы меня не удивили. Это ведь ваши обычные методы…
Он нахмурился. Тяжелый взгляд из-под кустистых бровей намекнул мне, что я не очень вежливая девочка. Ну, уж какая получилась, усмехнулась я, с невинным выражением встречая этот взгляд.
— Как вы ошибаетесь, Танечка, — сокрушенно покачал он головой. — Конечно, милая моя девочка, вы являетесь жертвой пропаганды. Именно поэтому нам и пришлось так поступить. Вы бы никогда не пошли на контакт со мной добровольно, разве я не прав?
— Правы, — кивнула я.
— Вот видите, — почему-то обрадовался он. — А виной тому проклятые газетчики, которые рисуют нас дикими зверями…
— Зверьми, — поправила я механически.
— А? — остановился он. Кажется, я помешала ему исполнить замечательный номер под названием «Речь вождя».
— Ничего, это я так. Выступила не по делу. Продолжайте.
— Так вот, нам приходится прибегать к подобным вещам, потому что…
— Проклятые газетчики рисуют вас зверьми, — повторила я, безмятежно улыбаясь. — Я это поняла. Надо думать, если нам крупно не повезет и вы станете самодержцем, вы их почикаете. Так?
Я выставила палец и, словно расшалившееся дитя, выкрикнула:
— Пиф-паф, ой-ой-ой!
— Кажется, вы забываетесь. — Мой собеседник вытер с грозного лба капельки пота.
— Я? — округлила я глаза. — Помилуйте… Я же не хватала вас на выходе из магазина и не тащила на глазах у всех по улицам… Кто из нас, собственно, забывается?
— Я уже попросил у вас прощения, — обиженно сопя, пробурчал Халивин. — Иначе вы бы не согласились общаться со мной.
— А вы так этого хотели? — рассмеялась я. — Интересно, вы поступаете так со всеми, кого находите достойным разделить ваше одиночество в бункере? Кстати, вы с его помощью уже подготовились к воздушным налетам НАТО? И сколько денег вы угрохали на это сооружение?
— Не ваше дело! — вскрикнул он тоненьким и жалобным голоском. — Впрочем, извините. Я хотел попросить вашей помощи, но чувствую, что дружелюбного диалога у нас не получается. Вы почему-то негативно настроены по отношению ко мне.
— Ну уж простите. Не каждый способен радоваться, когда его похищают. Я, конечно, девушка романтическая, но не настолько. Поэтому терпите…
Я закинула ногу на ногу и, небрежно покачивая носочком, спросила:
— Сколько времени я должна отработать у вас в качестве собеседницы?
— Да вы не такая уж приятная собеседница, если хотите знать, — поморщился он.
— Вы тоже не очень. Но надобность у вас возникла почему-то именно во мне. Что касается меня, то я совершенно не нуждаюсь в вашем обществе.
Голос рассудка взмолился: «Танька! Уймись. Что ты делаешь? Сидишь в логове этого борова и дразнишь его. Ты хотя бы знаешь, на что он способен?»
Если честно, мой рассудок был прав. Кажется, я перегибаю палку. Судя по выражению халивинских глазок, меня поставят к стенке чуть раньше подлюг-журналистов. Но, однажды закусив удила, моя вольная душенька уже не могла остановиться. Мне нравилось дразнить его. Хотя бы потому, что, как мне кажется, я была первой, кто смеялся ему в лицо. Это грело мое самолюбие. И потом — к стенке он меня поставит не сейчас. Сейчас я ему зачем-то ужасно нужна. А потом… Потом я что-нибудь придумаю.
— Ладно, — сделала я вид, что признаю себя побежденной, раскаиваюсь и так далее, — приступайте к изложению вашей надобности. Только давайте не будем выяснять различия в наших политических взглядах. Дела так дела. Но не более того.
Халивин согласился.
— Наконец-то вы начали рассуждать здраво, — поощрительно улыбнулся он. Возьми конфетку с полочки, детка. Ты стала сговорчивей и умнее.
Я промолчала. Пусть думает так, как ему нравится.
— Дело в том, что у меня украли одну вещь, — вздохнул он.
— Любимую коллекционную трубку? — съязвила я, не удержавшись. — Ту, из которой Иосиф Виссарионович выпускал колечки дыма в лицо Троцкому?
Нынешний вождь явно страдал от недостатка оптимизма. Во всяком случае, с чувством юмора у него было не очень. Поэтому он нахмурился.
— Стыдно смеяться над святынями, — назидательно произнес он. — Ваше поколение, девочка, не имеет идеалов. В этом трагедия…
Он поцокал языком, показывая, как его огорчает факт отсутствия у меня идеалов.
У меня не было особого желания обсуждать с ним свои идеалы. Я промолчала.
— Вернемся к интересующей меня проблеме, — пробормотал Халивин. — Ваше ерничество начинает меня утомлять. Так вот, о вас рассказывают чудеса, Таня. Будто ваша интуиция помогает вам распутывать дела, которые не под силу остальным работникам милиции.
— Я не работник милиции, — честно призналась я. — Я представитель ненавистного вам частного сектора. Можно сказать, акула капитализма.
С этими словами я безмятежно улыбнулась.
Он пропустил мои слова мимо ушей и продолжал:
— У меня пропала очень важная вещица. Ее украли. И теперь, Танечка, мне нужна ваша помощь. Потому что, если эту самую вещицу не вернуть, никто нам с вами не поможет.
— Боже, — выдохнула я голосом, полным скорби, — что же у вас такое украли? Неужели чемоданчик с ядерной кнопкой? Неужели у вас был такой же, как, по слухам, имеется у президента?
— Нет, — отмахнулся он пренебрежительно, — украли вещь куда более опасную и важную. С ее помощью могут погубить все, во что я вкладывал свои силы, энергию, душу, наконец…
Он совсем расстроился. Мне даже показалось, что в уголках глаз Халивина предательски блеснула слеза.
— Так, — кивнула я, — значит, вас ограбили. И что, простите, у вас экспроприировали? Должна же я иметь хоть какое-то представление о том, что мне следует отыскать.
Какое-то время он молчал.
— Пока я не могу вам этого сказать, — наконец печально проронил он.
— Ага. Я поняла, — сказала я. — Значит, вы хотите, чтобы я отправилась в неизвестном направлении на поиски того, о чем вы не желаете мне сказать. Мило…
Я сделала попытку подняться.
* * *
Обстоятельства сегодня явно складывались не в мою пользу. А раз так, надо все попытки к сопротивлению отложить до лучших времен. Оттого, что я сейчас устрою здесь небольшую драчку, мое положение не изменится к лучшему. Поэтому придется смириться с существующим порядком вещей.
Халивин посмотрел на меня насмешливо и ласково. Словно удав на кролика.
— Так что мы с вами решим, Танечка? — проворковал он.
Я опять оглянулась на цербера, помешавшего мне подняться. Красавчик продолжал смотреть прямо перед собой. Его каменное лицо было начисто лишено не только мыслей, но и эмоций. «Если его перенести на остров Пасхи, он станет самым загадочным из тамошних истуканов», — подумала я.
— Кажется, вы уже все решили за меня, — проворчала я. — Так что излагайте вашу проблему. Но не надейтесь на бесплатное обслуживание. Я, как подобает акуле капитализма, не собираюсь упускать своего. Учтите, что мой труд — весьма дорогое удовольствие.
— Знаю, — осклабился он, — не могу сказать, что считаю вас эталоном порядочности, Таня. Но… Обстоятельства вынуждают меня согласиться с вашими условиями. Двести долларов в сутки, так?
— И скажите спасибо, что я пока не перешла на «евро», — мрачно улыбнулась я.
— Спасибо, — наклонил он свою лысую башку. Вообще-то он был удивительно похож на Горного Короля. А я, следовательно, была в его пещере заложницей.
— У меня мало времени, — сообщила я. — Поэтому давайте поскорее.
— Танечка, голубушка вы наша, да кто же вам сказал, что мы вас задержим? Сейчас я все вам расскажу.
