раскаты грубого голоса.
Джеффри Томпсон ничего не успел понять, кроме того, что лицо его собеседницы резко перестало быть официальным и строгим. На него глядела теперь другая, смертельно испуганная, женщина. Её глаза будто стремились вылезти из орбит.
– Дайте сигареты!
– Что?
– Сигареты! – Урсула бросилась вперёд, едва не столкнув Томпсона с обрыва.
– Что вы делаете?!
– Отдайте!
– Вы спятили, док!
– Летите ко всем чертям! Оставьте сигареты!
Мужчина побежал. Урсула, отбросив чемоданчик, пустилась следом.
– Вы – ненормальная!
Догнав, она кинулась на Томпсона и потянула за собой в сугроб, вцепившись руками и ногами мёртвой хваткой.
Томпсону не было жалко сигарет, но даже на пороге смерти его не оставила привычка защищать свою честь. Он крепко сжал пачку в кулаке и прижал к груди. Сильный укус в шею заставил его вскричать от боли и на секунду лишил сил. В этот момент ей удалось его перевернуть. Томпсон нырнул лицом в обжигающий снег, Урсула налегла сверху. Но вдруг всё прекратилось так же внезапно, как началось.
4
Джеффри Томпсон почувствовал, как навалившееся на него тело обмякло. С тяжким стоном ему на плечо упала голова нападавшей, из-под свалившейся шляпы посыпались длинные желтоватые локоны.
Томпсон поспешил высвободиться. Он скинул с себя руки и ноги женщины, те скатились с него, как дрова. Укус на шее горел адским пламенем. Томпсон взял пригоршню снега и приложил к полыхавшему месту, стиснув зубы. Взглянул на тело, распластавшееся рядом – Урсула была явно в отключке.
И только после этого сообразил, что рядом кто-то есть.
Кто-то затмевал собой небо.
Томпсон поднял голову. Первое, что разглядел, было тёмное платье из грубого материала, обтягивающее обширное тело, похожее на бесформенную глыбу. Открытые щиколотки в шерстяных чулках, оказавшиеся у Томпсона прямо перед носом, напоминали прочные сваи, уверенно державшие крупную женщину.
Наконец, в руке её он заметил шприц. Уже пустой.
– Поможете донести её до дома?
Голос – низкий и до того объёмный, что будто выходил прямиком из грудного резонатора, – не оставлял шансов на церемонии.
Томпсон встал и отряхнулся.
– Конечно.
Они подхватили Урсулу за руки и ноги.
– Но если что, я и сама справлюсь.
В том у Джеффри Томпсона не было никаких сомнений. Такая и его запросто утащила бы на своём массивном плече.
– Без проблем.
Ей было под пятьдесят. Заплывшее рыхлое лицо без косметики. Сухие губы, маленький круглый нос, тёмные с проседью короткие волосы, небрежно зачёсанные набок. Глаза, казалось, не двигались, веки не моргали. Томпсону показалось, что она и затылком могла видеть.
– Погодите.
Женщина опустила ношу на снег, подняла брошенный чемоданчик, отряхнула снег с откатившейся в сторону шляпы и нахлобучила её себе на голову. Затем развернулась к Томпсону спиной, взяла Урсулу за ноги и двинулась напролом через снег, как танк.
Томпсон – высокий, крепкий, хоть и худощавый мужчина, – поддерживая плечи Урсулы, с трудом поспевал, спотыкаясь о снег. Его мучил вопрос – почему они несли живого человека вперёд ногами.
Был ли это ещё живой человек? Что ей вкололи?
Томпсон не решился спросить.
Вместо этого сказал:
– Доктор набросилась на меня из-за сигарет…
– Доктор?
Томпсон хмыкнул.
– Доктор Майкл Джейкобс сейчас в процедурной.
– А это кто?
– Его сестра, – сказала женщина.
Погодя она спросила:
– А вы кто?
Джеффри Томпсон вкратце повторил свою историю.
– Ну, допустим. Как вы сюда попали?
– Пешком.
– Откуда?
– Со станции в Эйре.
– Пятнадцать миль шли пешком? – женщина прокашлялась. – Безумие. Каким поездом ехали?
– Тем, что из Глазго.
Женщина помолчала.
– В Эйре он останавливается без четверти два ночи.
– Верно, я шёл всю ночь. Без указателей было тяжеловато.
– Вы проголодались! – прозвучало, как приказ. – И как же вы не заблудились?
– Контролёр на станции объяснил дорогу, сказал, что надо идти через Соммердин, опустевшую деревню. Мне повезло, что он знал про утёс.
– Потому что сам, должно быть, из Соммердина. Всякий, кто жил там, знает про утёс.
Женщина опять прокашлялась.
– Пятнадцать миль ночью через пустоши? Ради скалы? Вы хоть понимаете, какой опасности себя подвергли?
– Вообще, учитывая, мою конечную цель…
– Вы не поняли. Когда деревня вымерла, сюда пришли волки. Ночью на них напороться проще простого.
Томпсон побледнел.
– А быть загрызенным волками совсем не то, что в лепёшку расшибиться, не правда ли? – усмехнулась женщина.
– Контролёр ничего не сказал про волков.
– Меня зовут Барбара. Барбара Холлис.
– Джеффри Томпсон, – повторил своё имя мужчина. – А что вы ей вкололи?
– Хлорпромазин. Нейролептик. Всегда ношу с собой.
Барбара откашлялась.
– Бедняжка неделю пробыла на чердаке – доктор наказал её. Сегодня утром я меняла простыни, и ей удалось сбежать.
– Знаете, я и предположить не мог, что с ней что-то не в порядке. Она говорила, как человек в здравом уме.
– В том-то и суть. Выявить безумца только доктору под силу. Я имею в виду доктора Джейкобса.
– Это его лечебница? Контролёр о ней и словом не обмолвился, хотя такое соседство с утёсом…
– Второе Рождество тут справляем. Особняк выстроил крупный магнат, пациент мистера Джейкобса. Завещал дом доктору. В войну застрелился.
– Банкротство?
– Жить надоело, – бросила Барбара резко. – А что вас удивляет? У вас самого что на уме?
– Ну, у меня-то заводов нет.
– А будь у вас деньги, вы бы не прыгали?
Томпсон понял, что сглупил.
– Нет. Мои раны куда глубже, – сказал он.
– Мне тоже так кажется. Вы не похожи на меркантильного джентльмена.
– Вы считаете?
– На вас хорошие перчатки.
Они подходили к парадным дверям.
– За что доктор наказал сестру?
Барбара ответила, глянув через плечо:
– За плохое поведение. Сюда, – она толкнула дверь ногой, они вошли в тёплый и уютный холл.
– Что же она наделала?
– Положим здесь, – Барбара указала на кушетку у стены.
Она стянула с Урсулы пальто – под ним была лишь ночная сорочка – и, выпрямившись, громко прокашлялась.
– Вас никогда не наказывали в детстве, мистер Томпсон?
1
– Разумеется, – сказал Томпсон. – В детстве мне частенько перепадало.
– Дальше я сама.
Барбара взяла Урсулу на руки.
– Обождите здесь. Снимите пальто и погрейтесь. Я скоро подойду.
Джеффри Томпсон оказался в просторной гостиной с растопленным камином. Его охватило приятное тепло, а вместе с ним и незримое присутствие бывшего владельца дома. Деревянные панели, картины, торшеры и настенные бра, роскошные часы на каминной полке. Много комнатных цветов. У стены на столике стояли бутылки с напитками. Обитель ничем не выдавала лечебницу.
Томпсон снял мокрые ботинки и присел на корточки у самого пламени.
Теперь он мог расслабиться. А ведь минутами раньше, оступись он, его тело могло лежать, распластавшись на камнях…
