хотя обычно сплю нагишом.
– Как скажете. Так или иначе, белья и одеял полным-полно в нашей Южной комнате, двумя этажами выше. Я сплю на том же этаже, над комнатой мистера Вулфа. По правде сказать, я уже шел спать, когда вы позвонили в дверь. Идемте.
– Мистер Гудвин, я не хочу докучать… Позвольте мне остаться здесь. – Тем не менее он встал вслед за мной.
– Не позволю. Решайте – либо наверх, либо на улицу.
– На улице страшно. В воскресенье вечером меня чуть не сбила машина. Это он, мой убийца, я знаю. Мне страшно выходить наружу.
– Тогда идемте. Может, когда отоспитесь, вам станет легче.
Я направился к двери, и он послушно поплелся за мной. У лестницы я щелкнул выключателем, бодро взбежал по ступенькам, но дальше пришлось задержаться, потому что Пьер изрядно отстал. На площадке третьего этажа я свернул налево, распахнул дверь Южной комнаты и зажег свет. Проверять, застелена ли постель и есть ли в ванной полотенца, не было нужды. Я знал, что все в порядке. Требовалось лишь включить радиатор.
– Простите, мистер Гудвин, – извинился Пьер. – Мне очень жаль…
– Мне тоже, – заверил я. – Жаль, что вы угодили в неприятности. Короче, оставайтесь тут, пока я не сообщу, что рассказал мистеру Вулфу о вашем деле. Это произойдет около девяти утра. Если вам вздумается открыть дверь и сунуться в коридор раньше восьми, у меня прозвенит звонок и я выскочу к вам с пистолетами в обеих руках. Безопасность, сами понимаете. Может, вам чего-нибудь налить? Виски? Спать крепче будете…
Он отказался, снова принялся извиняться, и я ушел, плотно закрыв за собой дверь. У себя в спальне я посмотрел на часы. Семнадцать минут второго. Никаких тебе положенных восьми часов сна. Обычно, когда ложусь поздно, я ставлю радиобудильник на девять тридцать, но сегодня так не получится. Мне нужно встать, одеться и успеть рассказать Вулфу о госте, прежде чем он отправится в оранжерею в девять утра.
Разумеется, я запомнил, сколько минут потратил на все эти размышления. Шесть, в худшем случае – семь. Надо поторопиться, Арчи. Я достал из шкафа пижаму, установил будильник на нужное время, откинул покрывало, переключил свой телефонный аппарат на прием звонков, щелкнул двумя выключателями, повесил на плечики пиджак, развязал галстук, снял ботинки и носки и уже расстегивал ремень, когда дом содрогнулся от чудовищного грохота. Пол у меня под ногами заходил ходуном. Позже я безуспешно пытался сообразить, что именно напоминал этот звук. Не гром, точно, и не выстрел. Он не был похож вообще ни на один из привычных звуков. Не удар, не раскат, не взрыв, просто оглушительный грохот. Хорошо, что сразу несколько стен и дверей отделяли меня от его источника.
Я метнулся в коридор и поспешно включил свет. Дверь в Южную комнату оставалась закрытой. Я подскочил к ней, подергал ручку. Бесполезно, Пьер заперся изнутри на засов. Я сбежал на пролет вниз, убедился, что дверь в комнату Вулфа целехонька, подошел ближе и постучал. Обычные три стука, с коротким промежутком. В ответ мне рыкнули:
– Что стряслось, Арчи?
Я открыл дверь, вошел и зажег свет. Уж не знаю почему, но в желтой пижаме Вулф смотрится куда крупнее, чем в костюме. Не толще, а именно крупнее. Он откинул желтое электрическое одеяло заодно с черной простыней и успел сесть в кровати.
– Ну? – требовательно спросил он.
– Не знаю, – признался я, мысленно похвалив себя за то, что мой голос не сорвался на писк от удовольствия лицезреть Вулфа в таком виде. – У нас гость, ночует в Южной комнате. Дверь заперта на засов, но надо проверить.
Из трех окон по южному фасаду два крайних всегда оставляли на ночь приоткрытыми, дюймов на пять, а среднее закрывали и задергивали шторы. Я раздвинул занавески, взялся за шпингалет, раскрыл створки и выбрался наружу. Пожарная лесенка была всего на фут шире оконного проема. Позднее я пытался вспомнить, было ли холодно моим босым ногам, когда я лез по перекладинам вверх, но так и не вспомнил. Уж всяко я перестал обращать внимание на холод, когда забрался выше и увидел, что стекла в окне Южной комнаты выбиты почти целиком. Я просунул руку между зазубренными осколками, нащупал задвижку, открыл окно и осторожно заглянул внутрь.
Пьер лежал на спине, головой ко мне и ногами к закрытой двери в стене справа от окна. Я аккуратно смахнул осколки стекла с подоконника, пролез в комнату и, высматривая стекло на ковре, подошел к ночному гостю. У Пьера попросту не осталось лица. Я никогда такого раньше не видел. Попробуйте вообразить, что вы залепили кому-то лицо толстым слоем теста, а потом залили кровью нижнюю половину этой лепешки… Пьер был мертв, конечно, однако я присел на корточки, чтобы в этом удостовериться. Тут в дверь трижды громко постучали. Я поднялся, отодвинул засов и впустил Вулфа. Он держал в руках трость. Обычно одна из тростей стоит в подставке в прихожей внизу, а еще четыре в его комнате. Набалдашник у этой трости была размером с мой кулак, и Вулф уверял, что она вырезана из древесины черногорской яблони.
– Вам это не понадобится, – заметил я и посторонился, позволяя ему пройти.
Он вошел в комнату и внимательно огляделся.
– Пьер Дюко из ресторана «Рустерман», – пояснил я. – Явился, когда я уже вернулся. Твердил, что кто-то хочет его убить и что ему надо посоветоваться с вами. Я предлагал пообщаться со мной, если дело срочное, или вернуться завтра в одиннадцать. Он сказал, что его пытались задавить на улице и что…
– Обойдемся без подробностей.
– А их и нет. Он хотел дождаться вас на диване в кабинете, но я ему, естественно, не разрешил, отвел сюда и велел не высовываться. Потом пошел к себе, а через несколько минут громыхнуло. Он заперся изнутри, так что…
– Он мертв?
– Ну да. Стекла выбило наружу, значит бомбу подложили. Надо осмотреться, прежде чем вызывать полицию. Если вы…
Пришлось замолчать, ибо Вулф начал двигаться. Приблизился к Пьеру, наклонился, изучил тело. Выпрямился, посмотрел на дверцу шкафа – та распахнулась от взрыва, ударилась о стену и треснула. На пол осыпалась штукатурка с потолка, стол перевернуло кверху ножками, лампа разбилась вдребезги, а стул отшвырнуло в изножье кровати.
Наконец Вулф повернулся ко мне:
– Тебе и так придется.
Впоследствии это его замечание много обсуждалось, но тогда я просто сказал:
– Ага, я собираюсь…
– Я знаю, что ты собираешься делать. Сначала обуйся. Я иду к себе и запрусь на засов. Буду у себя в комнате, пока полиция не
