лично очень уважаю, во Франции не знают. — Он наклонился к ней. Зрачки пылали. — Типология Леонгарда ближе, но все равно для одних звучит как китайская грамота, для других — лишь ярлыки: этот — шизик, этот — эпилептик, а этот — истеричка. Эти слова понятны лишь нам с тобой. Простые полицейские — а они в основном эпилептоиды — люди с базовой потребностью статуса, власти, часто с ограниченным IQ, да и следаки тоже, основная масса…
— С ограниченным IQ? — остановила его Вера.
Эмиль скривил лицо.
— Ладно, скажу мягче: с топорным мышлением. В полицию идут мериться членами! Никто особо не горит желанием изучать психологию, и уж тем более вникать в то, что такое акцентуации характеров. А между прочим, в каждом из нас есть чуточку от шизоида, чуточку от эмпата, и убийцами нас могут сделать смещения акцентуаций. В школе полиции этому не учат. Ну, может, вскользь.
Вера нахмурилась и, чтобы скрыть тот факт, что Эмиль прав, схватилась за бокал и спрятала за ним половину лица, прижав холодное стекло ко лбу. Ну почему он не может просто расслабиться? Как можно жить в Париже и все время думать про убийства и преступность!
— Им нужны понятные термины, понятно объясненные, — завелся шеф. — Типология Юнга устарела. Полицейским не объяснишь, что такое анима и анимус, типология Кэрол Пирсон тоже устарела. С лохматого восемьдесят шестого мир узнал о киногероях Marvel, DC и о Гарри Поттере. Мы стали мыслить новыми категориями, их нужно учитывать. Мне понравились архетипы, которые чаще всего используют русские: принцессы и маги, ведьмы. Это у них я взял идею заняться корпоративным профайлингом.
— Ты зациклен на своих русских корнях.
— Допустим. Не в этом дело. Их архетипы больше подходят им — русским. Ты же знаешь, что большинство славян, в силу своего этноса, — эпилептоиды.
Вера кивнула. Эпилептоид ей всегда напоминал генерала из «Такси-2», капитана Смоллетта и персонажа Булдакова из «Особенностей национальной охоты».
— Мы, жители западной Европы — истероиды, люди с базовой потребностью удовольствий, красоты, сексуальности. Мы умеем веселиться, прожигать ресурсы, привезенные из колоний, мостить бульвары, возводить дворцы, расписывать потолки и стены капелл. Мы — это Казанова, маркиз де Сад, Микеланджело, Мадонна и Мэрилин Монро. Все европейские столицы мира — музеи под открытом небом, потому что мы знаем, как тратить бабло и где его добывать не всегда законным образом. Поэтому нам нужны свои архетипы.
— Хорошо. Тогда к какому архетипу ты бы отнес… скажем, собеседницу того шатена? — спросила Вера, по-прежнему пряча лицо за бокалом лимонада и не теряя надежды отвлечь шефа от работы.
— «Всеобщая любимица» — вечное дитя, девочка-припевочка. — Эмиль бросил на девушку презрительный взгляд. Та откинула длинные до пояса кудрявые волосы и продолжала что-то рассказывать мрачно молчавшему парню с выражением лица Раскольникова. — Русские назвали этот архетип «принцессой». Такие получаются в счастливых семьях. В школе хорошо учатся, учителя в них души не чают, у таких всегда много подружек, лакомый кусок любого парня. Но! Они восприимчивы к чужой боли, вечно стремятся помочь всем и каждому. Это они собирают больных котят и могут отдать последние деньги мошенникам. И нередко впадают в депрессивные эпизоды. Такие становятся жертвами серийников чаще всего. Вспомни «Коллекционера» Фаулза. Типичная Миранда.
— Хм. — Вера поставила бокал на стол. — Ты читал «Коллекционера»?
— Надеюсь, ты понимаешь, что и сама попадаешь под эту категорию? — Эмиль уронил локоть на стол, ухмыльнувшись.
Вера вздернула брови, четко осознавая, что явила на лице классические признаки эмоции удивления: расширенные глаза, округлившийся рот и вспыхнувшие щеки. Эмиль посмотрел на нее с усмешкой, взял телефон и быстро щелкнул камерой.
Она недовольно нахмурилась, отпрянув на спинку стула и скрестив руки на груди. Эмиль пытался отучить ее проявлять слишком яркие эмоции и грозился, что будет снимать ее на телефон. Теперь он постоянно так и делал — стоило ей удивиться или обрадоваться, он тотчас фотографировал ее и заставлял анализировать собственное лицо, чтобы лишний раз ткнуть носом в то, как Вера щедро транслирует свое душевное состояние.
Навалившись на стол, он сунул экран ей под нос.
— Большие карие глазки, ротик буковкой «о», соблазнительно приоткрытый, а еще эти светлые прядки волос — кукла Барби, не иначе. За год ты дважды стала жертвой психопата! [1]
— Наверняка ты слышал про виктимблейминг, — съязвила Вера.
— Можно бесконечно продолжать защищать права жертв. Это даст плоды когда-нибудь в будущем. А сейчас нужно уметь за себя постоять и быть хоть сколько-нибудь осмотрительной. В архиве полиции Франции не наберется и нескольких десятков серийных убийц — лично я знаю ровно сорок шесть дел, датированных с девятнадцатого века. А ты за несколько месяцев успела словить двух! Двух маньяков на вот это личико «принцессы»!
Он скривился, попытавшись утрированно изобразить ее удивление.
— Сорок шесть дел? Всего? За сто лет? — удивилась Вера, не обращая внимания, как Эмиль зло зашипел, вытянув в ее сторону палец, когда она опять приподняла брови. — Не может быть!
— В США профайлеры ФБР из отдела поведенческого анализа занимаются только серийниками. Этот отдел нарочно был создан, еще в семидесятых. Агенты Джон Дуглас — ты читала его книгу «The killer across the table» — и Роберт Ресслер создали базу данных по серийным убийцам, объехав для этого все тюрьмы всех штатов. В Европе же ничего такого нет и в помине. — Он раздраженно откинул локоть на спинку стула.
То ли таблетки делали его таким нервным, то ли он переживал, что не пишет его дядя. Кристоф должен был прислать человека для какого-то нового дела, о котором Вера еще ничего толком не знала. Эмиль опять проверил телефон, отбросил его на стол и стал смотреть в окно.
— Никогда не придавала этому значения, — проговорила Вера. — Хотя, ведь какой сериал «Нетфликс» про ФБР ни возьми, их агенты действительно ловят только маньяков и серийных убийц. Думала, это такой штамп… Кому интересно смотреть, как студент ударил топором старушку? — Вера попыталась пошутить, но серьезность шефа было ничем не сдвинуть.
— Нет, какой студент, о чем ты! Отдел поведенческого анализа ФБР интересуют только серийные убийцы. И вылетают они на дело лишь после того, как выяснится, что работал именно серийник, — с сожалением бросил Эмиль. — Смотрела бы ты поменьше сериалов, тем более «Нетфликс»! Нет там правды. Если ФБР отпускает дело в СМИ, оно само пишет его четкий сценарий, корректируя факты, меняя имена, едва ли не полностью всю суть! Даже тру-крайм про Джефри Дамера и Теда Банди сильно отредактированы сотрудниками федеральной службы… Или ты думала, они щедро разбрасываются
