так все они тут жрали виски, как не в себя! – начала акварельная Катя. Но пес в ее руках заперебирал лапами, выскользнул на пол и побежал задницей вперед – ну, то есть, я так решила, потому что не угадала, где у него голова. Катя ласточкой бросилась вслед за ним под изящный столик, на котором, к ужасу портье, закачалась расписанная драконами антикварная ваза. Ухватила пса в прыжке и вытянула за лапы, бурча под нос:
– Вот не фиг было Бунина злить!
– Чем вам так насолил великий русский писатель? – не сдержалась я.
– А что такого? Характеры у них похожи. Буня такой же нервный, людей не терпит, на всех кидается. А душа нежная, ранимая.
Из зарослей шерсти на меня глянул хитрющий желтый глаз.
– И потом, пусть народ видит, что его хозяйка – не хрен собачий, а работник пера.
– Ты журналистка? – заинтересовалась Машка. Она всегда была расположена к коллегам по профессии. Хотя по независящим от нее причинам и была вынуждена перейти из лучших расследователей одной из популярных российских газет в пиарщицы.
– Блогер. Еще в местную русскую газетенку статейки пописываю. Вообще-то я экономист. Но на Ривьере экономисты нужны только для увода бабла от налогов. Но я была хренова отличница, правила выучила, а как их обходить – нет. Вот, ловлю местные сенсации. Тут сегодня на заседании будет сюрприз.
В этот момент дверь отеля открылась, и в нее ввалилась высокая, полнотелая, мощная, как борец-тяжеловес, дама – она излучала такой силы энергию, будто вместе с ней в отель занесли небольшую электростанцию.
– О! Ирусик! – бросилась к женщине Катя. – Скажи этому, – кивнула она на портье. – Он меня с Буниным на заседание не пускает!
– Счас порешаем! – розовощекая Ирусик, рассекая воздух, с грацией круизного лайнера пришвартовалась к стойке и улыбнулась седовласому красавцу. Тот расплылся в ответ, но, услышав про Катю и пса, посуровел.
– Он говорит, твой Буня в этом ресторане кого-то покусал, – повернулась она к Кате.
– Старушенция сама виновата! Бунин лежал себе тихо под столом, нет, надо переться его гладить! А он не терпит амикошонства!
– Тогда я – пас! – пожала мощными плечами Ирусик. И кивнула на нас с Машкой.
– Это кто?
– Да так. Здешние постояльцы.
– Ну оставь его у них в номере.
В глазах Кати вспыхнула надежда.
– Правда, девочки! Вы же сейчас заселитесь. Может, Буня у вас часика два посидит?
– Ты ж говоришь, он ссытся? – прищурилась Машка.
– А мы его в ванной запрем.
– Что ж ты дома его в ванной не запрешь?
– Ну… – замялась Катя. – Дело в том… Буня еще и воет. Когда остается один. А соседи – сволочи! – накатали на меня жалобу в полицию. Я на одной вечеринке немного задержалась. До трех утра. Так они – вот гады! – уже хотели у меня дверь сломать. Мол, там мучают животное. Короче, квартирная хозяйка сказала: еще одна жалоба, она нас с Буней выселит и залог не отдаст.
– А если он у нас в номере выть начнет?
– Не начнет! Я дам ему кость из жилы. Через часик сбегаю и еще одну дам. Дома-то я ему сразу много костей оставить не могу – у Буника желудок слабый, еще будет заворот кишок!
Я вздохнула.
В этом дорогущем отеле я мечтала погрузиться в атмосферу изысканного аристократизма, а не в проблемы Буниного желудка. Но акварельная Катя смотрела так умоляюще, что Машка не выдержала:
– Ладно. Только лужу сама будешь вытирать.
– Я уберу! Все-все уберу! – придурковато зачастила Катя. – Хотите, присоединяйтесь к нам за ужином! Как раз две участницы не приехали. Правда же, Ирусик?
Та окинула нас оценивающим взглядом:
– Они хоть знают, кто такая Зельда?
– Конечно! – Катя выпучила честные глаза. – Они фанаты Фицджеральдов! Правда, не уверены, что семантически произведения Зельды совпадают с морфологемами Скотта, но это же как раз предмет нашей дискуссии!
И прошипела мне в самое ухо:
– Хоть пожрете на халяву!
Я еще раз удивилась, как уживаются в одной девушке два таких разных человека. И покачала головой:
– Нет, спасибо, у нас уже заказан столик. Хотим посидеть тихо.
День рождения – грустный праздник
Тихо посидеть не удастся – это я поняла сразу. Номер у нас с Машкой оказался роскошный, но небольшой. Размером с комнатку куклы Барби: одна кровать, две испуганно вжавшиеся в стену старинные тумбочки, балкончик, прилепившийся, как ласточкино гнездо. И пока мы с Машкой, сталкиваясь лбами, одевались в темпе казарменного подъема, Катя трещала без умолку. Первый раз в жизни я видела человека, который говорил больше моей подруги.
– Ирусик тут в клубе главная. Председательша. О-очень богатая тетка. Продает недвижку только миллиардерам. Голодранцев с парой миллиончиков посылает лесом. Мужиков ненавидит – муж ее по-свински бросил. Теперь вымещает зло на остальных. Завела себе самого дорогого на побережье проститута Лоренцо. И борется за права женщин. В основном по ресторанам и туснякам.
Вокруг нее вьюном вьется Нинель. Это она так себя называет. На самом деле – Нина Петровна Гусь. Она и правда на гусыню похожа. Тоже богатая тетка, но разбогатела недавно. Ей как раз с мужем повезло. Сначала этот дурачок на ней в юности женился, потом, как говорят, наворовал охрененное состояние и свалил во Францию, а сейчас очень удачно помер. Перед самым разводом. Теперь счастливая вдова приехала вступать в права наследства и рвется в сливки местного общества. Откопала где-то на университетской помойке малахольного доцента Павлика, чтобы он нас культурно окормлял. И везде с ним таскается. Еще Длинный на заседание припрется. Он всегда приходит, если можно выпить на халяву. Вообще-то он арт-дилер, но не удивлюсь, если приставка «арт-» окажется лишней. Об остальных потом расскажу, когда познакомитесь! – тараторила Катя, засовывая Буника вместе с костью в ванную из каррарского мрамора.
Я понадеялась, что нам удастся увильнуть и от этого увлекательного повествования, и от знакомства. А зря.
Когда мы спустились в ресторан, то в центре парадного белого зала, беспорядочно утыканного колоннами, стоял круглый стол, во главе которого восседала Ирусик. Рядом притулился крошечный столик на двоих. Все остальные места роскошной ресторации были заняты.
– Отлично, мы будем рядом! – обрадовалась Катя и понеслась к своим. А к нам припорхнул разряженный во фрак официант и, узнав мое имя, усадил нас в тени царственной Председательши и спиной к спине с уже плюхнувшейся на стул Катей. Председательша как раз поднялась и громогласно возвестила:
– Так, перестали жевать! Слушаем меня! Сегодня мы пьем за день рождения талантливой женщины, у которой муж с говорящим именем
