дошли до основного дома.
Это было не лишним, так как видимость — не больше трёх-четырёх метров. Сделав несколько шагов в сторону, можно полностью затеряться в клубах пурги. Звук голоса тоже ограничивался несколькими метрами — услышать можно лишь ближайшего попутчика.
От гостевого дома до главного было всего пятьдесят метров, но переход составил не меньше двух минут. Непогода кидала снежной крупой в лицо, ноги с трудом находили опору. Плотный и скользкий наст, присыпанный сверху слоем крупинчатого снега, был ненадёжной опорой для идущих, и несколько раз то один, то другой поскальзывались при переходе, удерживаясь за натянутую веревку.
Главное строение было расположено географически более правильно: вход — с южной стороны, и ветер с Ледовитого океана практически не наметал к нему снег. Дверь, как и во всех полярных жилищах, открывалась вовнутрь. Иван толкнул ее, и компания шумно ввалилась в помещение метеорологической станции.
— Максим! — позвал Иван.
— Да, — послышался густой рокот из кухни, где что-то уже варилось и жарилось и откуда доносились аппетитные запахи.
Максим, широкоплечий мужчина лет тридцати пяти с наголо бритой головой и светлыми пшеничными бровями, вышел навстречу и, протянув руку Ивану, поздоровался с гостями. Они, скованные дурной вестью, молча раздевались в прихожей.
— Доброе утро. Не замёрзли там? — Максим, весело подмигнув, стал стягивать фартук с иронической надписью «Черный пояс по борщу».
— Утро не доброе. Рустама ночью кто-то зарезал, — донёс печальную новость Иван.
— Кто зарезал? — Максим ошарашенно взглянул на пришедших, так и не развязав фартук на поясе.
— Кто бы знал! — пожал плечами Иван.
— Так, давайте все в кухню и по порядку, — скомандовал Максим.
Веселость в его голосе резко сменилась жесткостью.
Все прошли в большую жарко натопленную кухню-столовую, где у плиты хлопотали бойкая худощавая старушка с затянутыми в пучок седыми волосами и шустрая стройная девица лет двадцати в бесформенном свитере с высоким воротом.
— Лидия Николаевна, Ирина, доброе утро! — первым поздоровался с женщинами Виталий.
Остальные вторили ему, рассаживаясь за столом. Кухонные феи поняли, что произошло что-то нехорошее и застыли с посудой в руках.
— Докладывайте по очереди, — Максим осмотрел сидящих, машинально пощелкав костяшками пальцев на больших кулаках.
Все повернулись к подруге убитого, Веронике. Ее лицо опухло от слез, глаза покраснели. Но она уже оправилась от первого шока и перестала всхлипывать.
— Ну, вчера Рустам, — она вздохнула при упоминании имени покойного, — сказал, что хочет один ночевать — ему нездоровится, часто просыпается. Отправил меня в комнату к Денису спать, — певуче произнесла Вероника. Гласные звуки в ее исполнении немного растягивались, четко слышалось «о».
Все, не сговариваясь, повернулись к помощнику убитого. Молодой человек пожал щуплыми плечами и кивнул головой.
— Так все и было.
— Кому-то все, — не к месту попытался пошутить Никита. — А мне вот с Иваном спать приходится.
— Но вы не подумайте, — густо начал краснеть Денис.
— Ой, не бурагозь! Кто о тебе что подумает, — Вероника надменно повернула голову к молодому человеку и продолжила рассказ: — Ну, я, перво-дело, к Рустаму утром пошла. Косметику забрать… — Ну и… — Она опять начала всхлипывать, вспомнив увиденное в комнате.
— Отставить! Что ты увидела? — прервал ее Максим, не переносящий женские слезы.
— Лежит. На полу. Весь в крови. Рядом нож его. Охотничий, — отрывисто, чтобы не перехватило дыхание, докладывала Вероника.
— Дамасский. Которым он давеча хвастался, — добавил Иван.
— Вот, — Денис застенчиво протянул Максиму телефон, на котором был снимок места преступления.
— Тю. И когда ты все успеваешь? И с Вероникой переночевать, и селфи у трупа сделать, — неуместно сострил Никита, потирая отекшее с похмелья лицо.
Максим, в медвежьих руках которого телефон казался игрушкой, посмотрел фотки, смахнул вправо и влево, где были другие ракурсы, и покачал головой. Лидия Николаевна, стоя за его спиной, заглянула в телефон и обхватила голову руками:
— Ой, что делается. Ой, Рустамушка, ой-ой-ой, — заголосила она.
Ирина с Вероникой тоже заплакали.
— Так, барышни, молчать! — рявкнул Максим.
Они продолжили дружно всхлипывать, но уже почти беззвучно.
— А ночью кто-то что-то слышал? — задал он банальный вопрос, обводя глазами охотников, пытаясь уловить какую-то фальшь в ответе.
Все дружно покачали головами.
— Пурга так воет, что даже храпа Никитиного не слышно было, а он умеет трель задать, — развел руками Иван.
— Допустим. Есть ли признаки взлома в доме? — продолжил Максим допрос казенным языком.
— Какое там! На щеколду дверь была закрыта. Еще и вход засыпан, еле откопались. Снега — выше крыши, — ответил за всех Иван, сверкнув белками глаз на загорелом лице.
— Что-то ценное пропало? — Максим перебирал варианты.
Все задумались.
— Ну что у него ценного-то с собой было? Часы только швейцарские, — первой высказалась Вероника. — Наличку давно при себе не имеет, карты только. Вечно в ресторанах чаевые я даю.
— Принято. Кто последний Рустама видел? — Максим продолжил расспросы.
Все переглянулись. Вероника пожала плечами:
— Я где-то в десять спать пошла. Денис вскоре пришел и тоже спать лег.
Никита переглянулся с Иваном:
— Мы вчетвером «пульку» писали, Рустам где-то в одиннадцать вышел, по рюмке с нами выпил и пожелал нам спокойной ночи. Крепко выпивший был, языком еле ворочал.
— «Пульку»? — не понял его Максим.
— Ох молодежь, — вздохнул Никита. Ну в преферанс мы играли. Хлопца учили, — кивнул он на Андрея.
— Разошлись вы в котором часу?
— В полночь, наверное, — ответил Андрей, откидывая со лба на выбритый висок свою хипстерскую челку. — Когда генератор выключили, мы уже спали. Дядя Ваня быстро всех разделал. А еще я ночью вставал, дрова подкидывал, все тихо было.
— То есть, в сухом остатке, любой из вас пятерых… Шестерых то есть, — поправился он, взглянув на Веронику, — мог его зарезать?
Все шестеро заёрзали, как-то по-особому переглядываясь между собой. Всех резко напрягло ощущение, что сидят рядом с убийцей. Такое бывает при игре в «мафию», но там ведь все понарошку. А тут все по-настоящему — кто-то из них ночью зарезал товарища. Иван начал тревожно оглядываться. Никита, засопев, потупил глаза.
