его ногой. Никола вздрогнул и распахнул глаза. При виде пистолета с глушителем в руке незнакомца он тут же попытался заслонить собой сына. Тряпка, мешавшая говорить, подавила его стоны. Лишь в тот момент он заметил песочные часы, стоявшие на полу.
Когда Лючия очнулась и прижалась к сыну, незнакомец заговорил, обращаясь лишь к мужчине.
– Понимаю, что вопрос, который я собираюсь задать тебе, Никола, очень сложный. Но ты должен сохранять спокойствие. Ответь мне, и все закончится через несколько минут, – холодно произнес он, словно за свою жизнь повторял эти слова сотню раз.
Никола растерянно уставился на него. Сначала он решил, что их пытаются ограбить: за последние недели он слышал о нескольких таких случаях в их районе. Но теперь Никола подозревал, что незнакомца имущество семьи не интересует.
«Что же он хочет?» – встревоженно подумал он.
– Через несколько секунд я переверну эти часы. С этого момента у тебя будет ровно минута, чтобы принять решение. Выбор будет сложным, знаю. Но другого выхода нет. Шестьдесят секунд. Столько времени у тебя будет, и ни секундой больше. Понятно?
«О чем, черт возьми, он говорит?» – подумал глава семейства.
Лючия в отчаянии посмотрела на Николу.
– Я спросил, понял ли ты, – повторил мужчина, направив дуло пистолета на женщину.
Никола быстро закивал.
– Хорошо… Я собираюсь убить твою жену или сына…
Семья Винчис побледнела.
– Или ее… или его… – продолжил мужчина, переведя дуло пистолета с Лючии на Лоренцо. – У тебя есть минута, чтобы сказать, кого из них. Когда время выйдет, я убью обоих, а тебя оставлю в живых. Затем я уйду, и ты больше никогда меня не увидишь.
Он произнес это легко и просто, словно зачитывал кулинарный рецепт, а не собирался совершить убийство.
– Какой смысл умирать двоим, верно? Поэтому ты должен сделать выбор. Она или он?
«Это шутка», – подумал Никола. Иначе и быть не могло.
Он даже улыбнулся от мысли об абсурдности ситуации.
– Ничего смешного, – раздраженно сказал незнакомец. – Я абсолютно серьезен. Начинай думать, потому что я собираюсь перевернуть часы.
Лючия и Никола забились на полу, но все было напрасно. Хендрикс, который до этого спокойно наблюдал за происходящим и грыз печенье, навострил уши и растерянно уставился на хозяев. Он почувствовал их тревогу.
Незнакомец перевернул часы – красивую старинную вещицу в деревянном корпусе, с круглым основанием на трех опорах. Внутри было два стеклянных сосуда с мелким песком пурпурного цвета. Песчинки начали скапливаться в нижнем сосуде. Мужчина невозмутимо смотрел на них. Казалось, он был неподвластен любым эмоциям. Он оставил открытым большое окно на балконе. От свежего ночного ветерка у членов семьи, втянутых в эту жестокую игру, побежали мурашки по коже. Полумесяц равнодушно наблюдал за ними с темного неба.
– Советую тебе обдумать решение, а не таращиться на меня. Поверь мне, это не шутка.
Резким, звериным прыжком Никола в отчаянии бросился на незнакомца, но тот решительно и твердо откинул его на пол. Он приставил основание глушителя ко лбу ребенка, чтобы подавить любые попытки сопротивления. Мальчик испуганно зажмурился. Лючия застонала и забарахталась еще упорнее.
– Тридцать секунд, – ледяным тоном произнес мужчина. – Не трать драгоценное время.
Жена попыталась привлечь внимание Николы и взглядом показала на себя: что бы ни произошло, Лоренцо должен был выжить. Об этом кричали ее глаза, наполненные слезами.
– Двадцать секунд.
Взгляд Николы заметался между женой и сыном, а затем остановился на незнакомце. В расширенных от паники зрачках читался единственный вопрос: почему?
Мужчина не ответил. Он лишь отсчитывал время, которое неумолимо бежало вместе с песчинками.
– Десять секунд.
Никола Винчис закрыл глаза, а когда открыл, последняя песчинка упала из пустого сосуда на вершину пурпурной горки в другом.
– Время вышло… Кто?
Лючия заслонила собой сына, словно пытаясь сообщить решение, принять которое ее муж был не в силах.
Но незнакомец по-прежнему смотрел на Николу: решение было за ним.
– Покажи, кто должен умереть, или я убью обоих.
Никола всхлипнул. Он стоял на коленях, сгорбленный, с опущенной головой, раздавленный неподъемной ношей.
Лючия толкнула его локтем, словно пытаясь вырвать из оцепенения. Она с любовью посмотрела на него, и в этом взгляде отразились все слова, которые она хотела сказать. Этот взгляд был ее прощанием.
Никола выдержал его, и его тело сотряслось от рыданий. Слезы потекли по его искаженному лицу.
– Она? – спросил незнакомец.
Никола кивнул.
Человек в маске нажал на спусковой крючок. Выстрел, звук которого смягчил глушитель, повалил Лючию на пол. Пуля попала прямо в лоб, и на стену брызнула кровь.
Хендрикс подпрыгнул и подбежал к трупу. Принялся облизывать и тянуть хозяйку за футболку, словно пытаясь пробудить от неожиданного сна.
Когда безутешные отец и сын в отчаянии склонились над безжизненным телом Лючии, незнакомец встал. Он молча смотрел на них несколько секунд, словно пытаясь запомнить эту картину. Затем сказал что-то главе семейства. Но Никола был настолько потрясен, что даже не понял этих слов. Когда он пришел в себя и обернулся, убийцы в квартире не было.
Ни штатива, ни камеры.
Но рядом с песочными часами лежала пара ножниц.
Никола снова обернулся и увидел огромные глаза сына.
Ему показалось, что он утонул в них.
Спустя четыре дня
Марцио Монтекристо не тешил себя иллюзиями: это утро началось чересчур хорошо, и так не могло продолжаться слишком долго. Хотя в тот день городские службы и вывозили стеклянные отходы, дворник не проснулся в три утра, как обычно, и не устроил жуткий гвалт, словно ему хотелось разбудить всю улицу. Эфизьетто, пинчер синьоры Пудду, жившей этажом ниже, не начал лаять в 5:50 как резаный, чтобы успокоиться лишь к восьми утра. Поставив кофеварку на огонь, Марцио не задремал за столом. Он частенько бросал ее на произвол судьбы: кофе кипел до тех пор, пока не переливался через край, пачкая плиту и наполняя кухню запахом гари, который выветривался лишь через несколько недель. Марцио насладился бодрящим напитком на балконе под лучами рассветного, еще неуверенного солнца и мелодичное пение птиц. Их трели были гораздо приятнее привычных воплей матерей, торопящих своих опаздывающих детей, или жен, злящихся на мужей, не способных найти пару одинаковых носков в комоде.
Без особой надежды Монтекристо встал под душ, готовясь к оплеухе в виде ледяной струи, хоть он и оставил кран открытым более чем на минуту, чтобы холодная вода протекла. Но, по-видимому, в то утро водонагреватель был в хорошем настроении: температура была настолько идеальной, что Марцио наслаждался водными процедурами целых десять минут.
Уверенный, что неприятности поджидают за углом, он вышел из дома и направился к своему «Гуцци Эльдорадо» 1973 года выпуска. У него уже была приготовлена пачка бумажных платочков, чтобы вытереть с сиденья воду, стекающую с сохнущего белья, которое соседка с третьего этажа каждое утро развешивала прямо над его мотоциклом. Марцио провел рукой по кожаному сиденью, не веря своим глазам: сухо. Он посмотрел на балкон и заметил, что мокрое белье висело в левой части сушилки.
– Хорошо. Значит, тебя точно ждет разряженный аккумулятор, – пробормотал мужчина, все больше удивляясь благосклонности судьбы.
«Гуцци» завелся с первого раза, чего, вероятно, не происходило с 1973 года, когда отец Марцио купил его.
Монтекристо доехал до центра города без привычных пробок. Ни один автомобилист не покусился на его жизнь, ни один светофор не задержал его. Он въехал в район Стампаче и нашел свободное парковочное место перед книжным магазином. Магазином, который до сих пор не попал под арест, несмотря на огромные долги перед парочкой банков и разными издательствами. Марцио не ждали привычные сорок коробок с новинками, на разбор которых уходило два-три дня. Его бедная поясница едва не расплакалась от счастья.
Владелец книжного снял шлем и недоверчиво покачал головой. Почти девять утра, а он еще ни разу не выругался. Такого не случалось уже много лет. Он поднял рольставни и с удивлением отметил, что накануне не забыл выключить свет в зале. Кошки
