Ознакомительная версия.
Странник открыл мне его, умирая, призывая на мою голову Божье благословение. Он заклинал прийти на смену деду, рассказал, где его искать, он завещал сменить старика на его священном посту… если я останусь жив, конечно. Если меня пощадит та самая десница, которая не пощадила его.
Не знаю, ничего не знаю! Завтра может прийти ответ на мою просьбу отправить на фронт.
Тонечка, моя маленькая сестренка! Бог даст, я когда-нибудь напишу тебе настоящее письмо, на бумаге, чернилами или хотя бы карандашом, и ты сможешь прочесть его… а не это, написанное только моим усталым воображением, моей тоской и надеждой. Письмо, которое так и останется неотправленным.
Прощай! Твой брат Федор.
* * *
Бежали напрямик через лес, по какой-то едва заметной тропочке, проламываясь сквозь густой, бьющий по лицам ветвями подлесок.
Ветер усиливался, и запах дыма становился с каждой минутой все ощутимее, все плотнее. Уже реяли в низинках над землей серые волокна, напоминавшие обычные осенние туманы, однако на дворе стояла не сырая осень, а начало сухого июля, и пахнул этот «туман» не лесной прелостью и грибами, а дымом.
Дымом он и был.
Теперь уже все верили Петру. Собственно, самым первым доказательством опасности послужило бегство Змея с Виталей. Татуированный бандит обладал поистине змеиным чутьем на беду и неподражаемым умением спасать свою жизнь. Виталя тоже зарекомендовал себя в этом деле на «отлично». Ну что ж, остальным надо было всего лишь последовать их примеру.
Жаль только, что не на машине, а бегом.
Ну, кто бежал, а кто и ковылял!
Ирина не сомневалась, что все ее спутники думают сейчас об одном и том же: «Почему бог не дал ума красивым женщинам?» Ведь все думали, что Ирина сама была настолько глупа, что отправилась в лесную глушь в модельных босоножках на шпильке! Но, во-первых, ей просто ничего больше не оставалось, а во-вторых, когда она садилась в электричку, чтобы ехать в Арень, кросс по пересеченной местности как-то не планировался.
– Ну отломи ты их совсем! – крикнула бегущая впереди Маришка, отмахнув со лба пот.
– А что, может, и правда? – раздался голос замыкающего Петра. – Я видел в какой-то рекламе…
– Эту рекламу придумал мужчина! – пропыхтела Ирина. – Походил бы сам с отломанными каблуками! Такое впечатление, что у тебя ноги коленками назад!
Сергей громко прыснул. Павел сердито покосился на него и подхватил Ирину под локоть:
– Давай я тебя понесу, а?
– Не стоит надрываться, – обернулась Маришка. – Сейчас речка! – И громко взвизгнула, когда под ногами раздался плеск: вбежала в воду, не заметив ее в серой дымной завесе.
Маришка клялась, что здесь воробью по колено, но Петр все же заставил всех раздеться, обмотать одежду вокруг головы, а обувь нести в руках.
Маришка оказалась девушкой без комплексов. Одним махом содрала с себя платьишко, расшлепанные босоножки – и врезалась в серые мелкие волны по колено, изредка тихонько взвизгивая, когда вода поднималась выше. Мышцы ног плавно переливались под нежной кожей, чуть тронутой загаром, однако спина оказалась черная, спаленная солнцем: так называемый огородный загар.
– Ничего себе, воробью по колено… – пробурчала Ирина, расстегивая орудия пытки, которые носила на ногах, и неприязненно наблюдая, как вода все ближе подбирается к роскошным Маришкиным бедрам, туго обтянутым голубыми трусиками.
– Так ведь это смотря какому воробью… – пробормотал Сергей, чей восхищенный взгляд был устремлен в том же направлении.
Петр тоже стоял как заколдованный, и только Павел остался равнодушен в изобилию Маришкиных выпуклостей и вогнутостей: он подвернул повыше штанины шортов и улыбнулся Ирине:
– А нам практически и раздеваться не нужно, правда?
Ирина кивнула и подала ему руку, отворачиваясь от Сергея и Петра, которые меланхолично снимали штаны, не отводя взоров от удаляющейся Маришкиной спины, перечеркнутой лямками кружевного (и очень дорогого, судя по виду!) бюстгальтера. Кто бы мог подумать, что у этой пейзанки окажутся такие изысканные потребности, с отвращением подумала Ирина.
Наконец речку перешли.
Пока мужчины натягивали брюки, Ирина улучила момент забежать за куст и переодеться: платье совершенно высохло.
Продрогший Петр обрадовался возвращению рубашки и расплылся в улыбке, надевая ее:
– Тепленькая!
Маришкино лицо сразу вытянулось, а Ирина почувствовала, что в садизме, пожалуй, можно найти много привлекательного для чувствительной натуры.
И вот деревня. «Может, Виталя со Змеем предупредили старух и все уже ушли отсюда?» – мелькнуло в голове у Ирины, но тотчас она увидела козу, которая задумчиво жевала траву у самой околицы, и поняла, что деревня вряд ли опустела. Чтобы хозяйки стронулись с места без своей живности?!
Узенькой тропкой меж огородов выбежали на главную и единственную улочку.
– Баба Ксеня! – завопила Маришка, бросаясь к своему дому.
Петр огляделся и выцарапал из травы какую-то проржавевшую железяку вроде засова от ставня. Подскочил к рельсине, висевшей рядом с заколоченным домом, на котором еще можно было разглядеть обломки древней вывески «Сельпо», и принялся колотить по ней железякой. Ирина поняла, что для таких целей и висело здесь это примитивное било. Бог знает, конечно, когда в последний раз с его помощью подавали тревогу, однако звук набата не был забыт: из-за своего забора высунулась баба Ксеня, на улице показались еще четыре-пять старух. Одна была так же мала ростом, как баба Ксеня, а остальные уродились как на подбор: дородные, высокие, крепкие.
– Слышите, девчонки, чего Маришка говорит: пожар, дескать, идет, – сообщила баба Ксеня.
– Это правда, – кивнул Петр. – Идет прямо на деревню.
– А, так вон что кричали те ребята из машины! – всплеснула руками бабулька в красном платочке, из-под которого выбивались вьющиеся седые прядки-пружинки. – Промчались сломя голову, будто сам черт за ними гнался, вопят не разбери поймешь чего. Это они про пожар, значит, вопили!
– Ну да, а ты думала, Ольга, они тебя покататься зовут, – подала голос востроносенькая, до черноты загорелая старушечка и громко, с ехидцей рассмеялась. – В город, на дискотеку!
– А чего, я еще девушка что надо! И спеть, и сплясать, и за ручку подержать! – задорно кивнула Ольга и без всякой обиды засмеялась вместе с остальными соседками.
Ирина растерянно огляделась. Она думала, при словах Петра здесь такое поднимется… Заранее приходила в ужас, прикидывая, как будут распихиваться по двум оставшимся машинам. Их пятеро, да пять старух, да дед еще. Десять человек, для джипа и «Мерседеса» это не так много. А узлы с барахлишком? А скотина? Ее что, к бамперу привязывать на веревке? Кошмар! А главный кошмар – прощание бедных бабок со своими домами, этим их последним пристанищем…
И вот пожалуйста: ни слез, ни воплей похоронных. Смешки да шуточки! Наверное, они не верят в случившееся.
– Баба Ксеня, – стараясь говорить спокойно, произнесла Маришка. – Дело серьезное. Низинки в лесу уже довольно плотно затянуты дымком, а Петр ведь в таких вещах не ошибется. Ты сама знаешь, он специалист…
– Да знаю, – кивнула баба Ксеня. – Что дело серьезное – кто спорит? Но ведь мы уже которые года норовим сгореть, да никак не сгораем, внученька. Ты еще с детства должна помнить: сколько раз к деревне огонь подступал, бывало-живало, что и эвакуацию объявляли, будто в войну. А Вышние Осьмаки стоят, как стояли. А все почему? Потому что тут святое место. И человек святой живет. Вдобавок у нас свои специалисты есть на случай всякого такого ЧС.
Баба Ксеня обернулась к соседкам:
– Оборонимся, девоньки?
– Оборонимся, а чего ж, – ответила баба Вера.
Ольга, правда, нахмурилась:
– Только взялась масло сбивать… – но тут же махнула рукой: – А, ладно. Подождет масло, никуда не денется. Сейчас, сметанку в погреб уберу и тоже прибегу. Выносите иконы! Печи топите!
– Что-о? – возмущенно вскрикнул Павел вслед старушкам, которых точно ветром сдуло, однако Сергей сердито шикнул на него:
– Погодите! Если не ошибаюсь, сейчас мы увидим редкостный обряд…
Лицо его сияло от удовольствия.
«Правда, что ли, фольклорист? – недоверчиво подумала Ирина, вглядываясь в насмешливые светлые глаза. – Точно, я его раньше видела!» Что-то проплыло в голове, подобно клочку дыма… проплыло и растаяло, не оформившись воспоминанием.
Бабки снова собрались на дороге. Теперь у каждой в руках была икона и крашеное яйцо. Вытянувшись цепочкой, они двинулись к околице.
– Христос воскресе? – хмыкнул Павел. – А целоваться будем? Хотя вроде бы не Пасха.
– Если через огонь перекинуть яйцо, которым первым на Пасху христосовались, пожар уймется, – сказал Сергей. – А эти иконы – Неопалимая Купина. Это что-то вроде феникса. Так называется терновый куст, который горел, не сгорая. В Библии сказано, будто в пламени этого куста Моисею явился посланник Божий: «И явился ему ангел Господень в пламени огня из среды тернового куста. И увидел он, что терновый куст горит огнем, но куст не сгорает». 16 сентября – день Пресвятой Богородицы – Неопалимой Купины. Но в любом случае деревню обносят этими иконами, охраняя от пожара. Еще полезно белого голубя через огонь перебросить. Правда, с голубями тут напряженка, как я погляжу. Есть еще некоторые средства… интимные, так сказать.
Ознакомительная версия.
