– А во сколько вы в тот день заехали в гостиницу?
– Не помню точно, часа в три, кажется, может, чуть раньше.
– Ну вот, а Долгов, ваш сосед, поселился в четыре, то есть вы заехали перед ним.
Вера Николаевна достала из пачки другую сигарету, взяла со стола зажигалку.
– Вы что, меня подозреваете? Я, по-вашему, эту девушку придушила? За что? В номере у меня было стерильно чисто, впрочем, как и всегда. Я вообще эту гостиницу люблю за чистоту и порядок. И еще там уютно и постояльцев мало. У меня к персоналу претензий никогда не было. Молодцы, налажено все отменно. Горничных в лицо я никого не знала, только администраторов. Горничные там одинаковые все, в синих платьях и белых передниках.
– А как часто, позвольте спросить, вы пользуетесь услугами гостиницы?
– А это имеет отношение к убийству?
– Самое прямое.
Лицо Веры Николаевны пошло пятнами. Хотя внешне она старалась не показывать, что этот вопрос ей неприятен. Она прикурила новую сигарету. С ответом не торопилась. Тянула время, это было видно. Зазвонил телефон на столе, она схватила трубку, как спасательный круг:
– Да… Ольга Иванна, не сердись, еще не нашла… Да не переживай, найду, просто дел много, не успела поискать… Нет, не переживай, у нас ничего не пропадает, мы только ищем долго… Да, перезвоню… Найду обязательно. Давай!
Директриса положила трубку и с досадой посмотрела на меня. Как ей сейчас хотелось, чтобы я исчезла из ее жизни раз и навсегда! Но я ей такой радости не доставлю. Я продолжила:
– Так как часто, Вера Николаевна, вы снимаете номер в гостинице и почему?
– Редко снимаю, редко. Раз в месяц, не чаще. А почему… я уже сказала: это мое личное дело, вас оно не касается и к убийству отношения тем более не имеет. Вы мне дадите работать, наконец? Или мне милицию позвать?
– Вера Николаевна, ну при чем тут милиция, я ведь не совершаю ничего противоправного? Я только хочу помочь этому молодому человеку, чтобы снять с него все обвинения… Если бы с вами случилось нечто подобное и вам понадобилась бы помощь?
– Типун вам на язык! Со мной… Надеюсь, со мной такого не случится…
– Вера Николаевна, скажите, а вы замужем?
О! Выстрел попал в цель. Я внимательно следила за выражением лица этой дамы и видела, какое впечатление произвел на нее мой вопрос. Я не просто коснулась неприятной для нее темы, я сыпанула полкило соли на открытую рану. Лицо Веры Николаевны стало похоже уже не на огурец, а на большой гнилой помидор. Она покраснела, потом побледнела, и, как ни старалась сдерживать себя, ей это плохо удавалось. С минуту она боролась, наверное, с желанием запустить в меня пепельницей. Наконец благоразумие победило. Пепельница осталась на столе, а лицо директрисы словно окаменело.
– Не замужем. Что вам это дало? – спросила она холодно.
– Да кое-что дало. Нет, вы правы, к убийству это не имеет отношения…
– Тогда, может, вы оставите наконец меня в покое?
– Вера Николаевна, еще один вопрос: вы знали Катю Аверину?
– Какую еще Катю?! Не знаю я никаких Кать. У меня своих проблем хватает, мне бы в них разобраться…
Мадам Верстакова начала уже выходить из себя. В это время снова зазвонил телефон. Вера Николаевна взяла трубку:
– Да, я… От Игоря? А вы где? У магазина? Заходите, я у себя… жду вас. Девочки покажут, куда пройти.
Она положила трубку и победно посмотрела на меня:
– Извините, мне надо работать. Я надеюсь, что ответила на все ваши… вопросы. До свидания.
На все ваши дурацкие вопросы, конечно, хотела она сказать. Я встала.
– Я не уверена, что это наша последняя встреча, поэтому тоже говорю: до свидания. – Я вышла из магазина. Достала мобильник и набрала номер Юли. – Юля, это Татьяна, частный детектив. Здравствуйте.
– Я вас узнала, здравствуйте.
– Я не очень вас отвлекаю?
– Вообще-то мне сейчас… А впрочем, не очень.
– Я займу у вас ровно две минуты. Юля, скажите, в тот день дама из номера четыре сколько времени гуляла?
– Около получаса, может быть, минут двадцать пять.
– А она всегда так гуляла?
– Да… Она вообще очень странная.
– А в чем ее странность, можете сказать?
– Ну, во-первых, она всегда просила только первый этаж. Снимет номер и шастает взад-вперед. Это во-вторых. Уйдет гулять, через двадцать-тридцать минут назад придет. Через час опять уйдет, и опять на двадцать минут. А то вдруг выйдет из номера и стоит в коридоре около двери, а если кто-то из постояльцев идет, то просит дверь ей закрыть, жалуется, что сама не может, замок заедает. Я ее как-то спросила: «У вас что, проблемы с замком?» Она: «Нет, спасибо, все в порядке». Быстро закрыла дверь и убежала. Потом назад пришла – снова около двери стоит, ключом ковыряется. Мы ее замок несколько раз смазывали, пробовали открывать – все как по маслу. Другие в ее номере живут – ничего, никто на замок не жалуется, а у этой он вечно заедает. А еще она любит по два часа в баре сидеть. Придет завтракать часов в девять и сидит, пока дежурная не начнет полы мыть. Десять чашек чая выпьет, пять тарелок каши съест и столько же кусков пирога… Другие постояльцы придут, быстро позавтракают и уходят. А этой каждый раз напоминать приходится, что бар закрывается. Так что дамочка странная… И это не только я заметила. Другие администраторы тоже мне говорили…
– Юля, а мужчины к ней приходили?
– О чем вы говорите? Мужчины? К ней?!
– Спасибо, Юля. И еще: как часто она снимала номер в вашей гостинице?
– Она наша постоянная клиентка, как и Долгов. Раза три-четыре в месяц, по-моему, даже чаще, чем он.
– А в какие дни? Я хочу сказать, в какие дни недели? Есть какая-то закономерность или всегда в разные?
– Нет, снимала всегда в разные дни, кроме воскресенья.
– То есть в воскресенье не снимала никогда?
– Нет, в основном в рабочие дни, редко – в субботу.
– А выездные дни у вас пятница и суббота?
– Да, основная масса выезжает в эти дни.
– Еще раз спасибо.
– Скажите, а по делу Долгова что-нибудь новенькое есть?
– Пока нет. А вас это интересует?
– Да как сказать… жалко парня.
– А-а. Нет, он сидит, и пока ничего другого я сказать не могу.
– Ну, ладно, до свидания. – Она отключилась.
Я нарочно не сказала Юле про освобождение Дениса, пока дело не закончено, пусть все думают, что он по-прежнему под подозрением. Ведь полностью обвинение с него никто не снимал. Я пошла к своей машине. Так, ну и что делала мадам Верстакова в гостинице три-четыре раза в месяц? Хм, это ж какие деньги! И при этом имея свою роскошную квартиру! Я видела ее прихожую через плечо домработницы. Так, это первый вопрос. Второй: куда это она «шастала» на двадцать-тридцать минут? Что это за кратковременные прогулки? Третий: почему ее так разозлил мой вопрос о замужестве? Да, Юля права, дамочка очень подозрительная.
Я подошла к машине и села в нее. Так, еду забирать фотографии.
* * *
Я подрулила к отделению, где работал Андрей, позвонила ему на сотовый. Он в это время говорил с кем-то по городскому телефону, я услышала его голос:
– …Сведения предоставляются по решению суда или постановлению прокуратуры. Так что действуй. – Потом он ответил мне: – Да, Мельников слушает.
– Андрюш, это я. Привезла фотки, как обещала.
– Жди меня, я сейчас…
Вскоре он вышел из отделения и сел в мою машину.
– На, держи, – я протянула ему пачку фотографий.
Андрей рассматривал их, пока не дошел до тех, где Артем избивает собственного отца.
– А это что? На бомжах руку набивает, садюга?
– Не поверишь, родного отца бьет. Тот пришел навестить сына. Сам-то он в другом районе живет, в каких-то трущобах. Вот и приходит иногда на сыночка порадоваться, а тот вот так встретил папочку. Отблагодарил по-сыновьи…
– Ну, мразь! А ты знаешь, он адвоката себе нанял, тот пришел сегодня с утра, прошу, говорит, относиться уважительно к моему подзащитному… Я ему вот это покажу. Я теперь к его подзащитному так уважительно отнесусь!..
Андрей сунул фотографии себе в карман и стал вылезать из машины:
– Ну, давай, мать, спасибо за информацию к размышлению.
Я поехала по улице, еще сама не зная, куда мне надо. Мысли кружились в моей голове, наскакивали одна на другую. Что скрывает мадам Верстакова, почему не спешит быть откровенной? Значит, ей есть что скрывать. Но что? Если это она убила горничную, напрашивается вопрос: зачем? Смысла нет, если только они не были знакомы раньше…
Я медленно поехала к дому мадам Верстаковой.
Я поставила машину у ее подъезда и вперилась в него глазами. Что я надеялась увидеть, я сама не знала, но интуиция подсказывала, что мне надо быть здесь, а интуиция меня еще не подводила. Часа через полтора мое ожидание было вознаграждено появлением домработницы Верстаковой. Я сразу узнала ее, хотя теперь она была в сером плаще и с косынкой на шее. Я вышла из машины и направилась к ней.
– Ой, а вы уходите? – сказала я удивленно. – А я к вам…
