– Есть кто живой? – крикнуло новое действующее лицо.
– А там кто? – На этот раз вступил в диалог Ипсиланти.
– Капитан милиции Лапонин...
– Следователь Ипсиланти. – Георг осторожно выглянул. Похоже, действительно, прибыла милиция. Ипсиланти встал, ехидно спросил: – Бандиты мимо не пробегали?
– Да нет, – пожал капитан плечами. – Четверо ребят напротив клуба стояли, сказали, здесь стрельба, они и вызвали милицию... Ну, мы сюда... Ребята, выходите!
Неизвестно откуда появилась тройка в камуфляже.
– Вы их задержали? – наступал на него Ипсиланти.
– Так... мы сюда торопились. Раз здесь стреляли...
Ипсиланти беззвучно выругался, одному из камуфляжников приказал:
– Сгоняй и задержи парней, что напротив клуба, хотя... Но ты все равно сгоняй.
Тут он заметил два тела, лежавшие без движения среди мусора. Наконец их заметил и капитан, ахнул:
– Е-мое! Это что, трупы? А можно ваше удостоверение?
– Пошел ты!.. – не сдержался Ипсиланти, вызывая по мобиле Краснова.
Краснов не отвечал, Георг кинулся к молодым людям на полу. Они были мертвы. Выпрямился, зажимая кровоточащую рану на предплечье, вспомнил:
– Эй, маска! – Он подошел к щиту, но там никого не было. – Ребята, сгоняйте вниз, он должен быть где-то здесь. Второго выхода нет. А теперь скажите, капитан, – повернулся он к растерянному Лапонину, – почему вы не задержали свидетелей?
– Так ведь здесь... нам сообщили... Вы ранены?
– Никого! – донеслось снизу.
Ипсиланти ринулся вниз, но милиционеры были правы: подвал оказался пуст.
Вий загнал Людмилу и Тимку под лестницу, где было самое безопасное место, на его взгляд, присел рядом, нахмурив лоб.
– Тимочка, дядя сдвинутый... потерпи... – говорила шепотом Люда, отдирая пластырь. – Только тупым идиотам приходит в голову залепить ребенку пластырем...
– Ша! – шикнул Вий. – А то и тебе залеплю.
Он вслушивался в шумы снаружи. Люда права: во дворе несколько человек, они часто натыкались на препятствия, обнаруживали себя приглушенными звуками. Кто эти люди, с чем пришли? Грабители, хулиганы, пьяные или хуже? Что значит хуже? А «хуже» – это те, кто рыщет по городу в поисках Вия. Неужели они так быстро нашли его? Это невозможно. Сколько их? Количество очень важно, потому что в доме Люда и Тимка. Если Вий с налетчиками не справится, то после него они уничтожат всех, кого найдут рядом с ним. Вий потянул носом.
– Людка, вонь чуешь? – спросил шепотом.
– Нет, – ответила она, несколько раз втянув носом воздух. – Немножко дымом несет, а вони не чую.
– А я про что спрашивал? – рассердился Вий. – Воняет дымом или не воняет?
– Как спросил, так и ответила, – огрызнулась Люда.
– Смотрите, – указал Тимка пальцем на дверь, ведущую в кухню.
Сквозь щели из кухни просачивался едва заметный дымок. Первая мысль была, что на плите спокойно догорает ужин. Вий рванул на кухню, которая к тому времени окуталась сизой дымкой, но причины оказались не в пригоревшей еде. Конфорки плиты погашены, а сама плита вымыта до блеска. В чем же причина, откуда дым? – терялся в догадках Вий. Внезапно стекло небольшого окна разлетелось вдребезги. Вий мгновенно выключил свет, следом ждал того, кто разбил окно, чтоб огреть его по башке табуреткой. А появилось пламя. Вий сообразил: горит снаружи. Он вошел в комнату, присел под лестницей и, боясь довести до паники Люду с Тимкой, подбирал слова:
– Там немножко задымилось... короче, пригорело...
– Что пригорело? – вытаращила и без того круглые глаза Люда. – Я же вымыла посуду и плиту.
– Нет, не плита пригорела, а... костер...
– Костер? Пригорел костер? Как это? Какой костер?
– Во дворе, – аж вспотел Вий, не умевший преподносить неприятные новости. – Чего ты вылупилась? Да, костер горит. Кажется, вокруг дома.
– Люд, – толкнул ее Тимка. – Он говорит, что во дворе пожар.
– Пожар?! – побелела Люда. – Вокруг дома?! Мы... горим?
– Ну, да, – кивнул Вий, обрадовавшись, что его наконец поняли. В следующий миг он прижал ладонь ко рту Людмилы. – Не ори. Не поможет. Кажется, нас хотят поджарить. Ты пока сиди здесь. В случае чего, тряпки смочите водой и закройте дыхательные пути....
– Куда? – не дала ему уйти Люда. – Сбежать хочешь?
– Дура, да? Вий товарищей не бросает. С минуту на минуту придет Дар...
– За него не стоит переживать, – заговорила Люда с отчаянием и паникой, уцепившись за Вия. – Он умный, с тыла зайдет, он всегда так делает...
– Я не за него переживаю, – разозлился здоровяк, – а за тех, кто нас решил поджарить. На фиг нам трупы здесь, а? Куда мы их денем?
– Пожалуйста, не уходи... – всхлипнула Люда.
Вдруг оба они замерли в напряженном ожидании, прислушиваясь к звукам. Распознать характерное потрескивание и гудение огня несложно в любом состоянии. Пожар крепчал, да и жарко становилось. Вий собирался выйти через балкон, который не сразу заметишь, потому что его снизу прикрывают густые ветки двух деревьев. Сейчас не лето, нет листвы, но балкон в темноте не видно. Уж Вий постарался бы не наделать шума, а там, если негодяи еще возле дома, действовать по обстоятельствам. С Тимкой и Людмилой проблема усложняется – неорганизованной толпой уйти незамеченными не удастся, они даже с балкона не слезут тихо, потому что не умеют, и в доме они долго не протянут. Короче, времени мало. Вий потер лоб, словно это должно было помочь мозгам приобрести нужную активность, но Люда повисла на руке, мешая пошевелиться.
– Да отцепись хоть на секунду, я не уйду, – выдернул он руку. – Придется рисковать. Слушайте сюда. Сейчас пойдем наверх, выйдем на балкон, я спущусь первым, потом ко мне прыгнет Тимка, за ним ты, Людка. Но прыгать по моему сигналу, понятно?
– Какой у нас пароль? – полюбопытствовал Тима.
– Молчаливый, но ты поймешь, – прорычал Вий и ринулся на лестницу.
Он довольно благополучно спрыгнул с балкона, собрался сообщить наверх, мол, все в порядке, как вдруг в спину уперлось что-то. Ну, дуло есть дуло, его если и не видишь, все равно знаешь: оно. Вий замер...
Она страдала в полном смысле слова. Сначала торчала в аэропорту... Собственно, Марьяна в то время видела одну цель – самолет, и себя в нем. Пальцы, ощупывая сумку на коленях, подавали сигнал в область черепной коробки: здесь они, большие-пребольшие бабки, просто бабищи. Главной мыслью было, как увезти их и себя заодно. Это крайне критическое состояние, граничащее с безумием, не требовало еды. Потом Марьяна застряла на дороге без воды и питья, можно сказать, голодала всухую, и, как только она проглотила неизвестное количество пирожков со всеми положенными канцерогенами, желудок взбунтовался. Всю ночь и весь день Марьяна общалась исключительно с унитазом. Она думала уже, что умирает, но не вызывала «Скорую», так как врачи обязательно положили бы ее в больницу. Куда при этом денутся денежки-бабки-бабульки? Вдруг их отберут, нечаянно потеряют, а Марьяну убьют? Даже сейчас, в состоянии полутрупа, она думала о них – о деньгах.
– Плохо... мне так плохо... – изредка стонала Марьяна, лежа на кровати после очередного опустошения желудка, отчего ей становилось чуточку легче.
А пожить-то хочется шикарно... Чтоб были меха, украшения, виллы, яхты и... сплошной гламур. И Марьяна вся по центру. Уж при ее-то формах, с ее-то смазливым личиком только на обложках журналов красоваться. А то суют туда каких-то подозрительно изящных, явно неизлечимо больных. Но сумка денег есть, остальное приложится. Правда, чего не нужно ей, так это мужиков. Марьяну после Фисуна от них тошнит, как сейчас. Фисун женился на молодой женщине, но она была ему уже не нужна. Собственно, он Марьяне тоже. Для здоровья она встречалась с Радиком, преимущество которого только в том, что он молодой, во всем остальном такой же самовлюбленный кретин, тупица и нравственный урод. В общем Фисун номер два, только без бабок. Но то, что случилось...
Вспомнив об инциденте на дороге, Марьяна на некоторое время забыла о болях в животе, о постоянной тошноте. Она села, покрывшись испариной уже не от недомогания, а от патологического страха, который и мысли переключил на волну куда практичней: сохранить бы собственную жизнь. Впрочем, даже не жизнь, а свободу. За решеткой деньги ей тоже не понадобятся.
– У, Фисун! – колотила в неистовстве кулаками по постели Марьяна. – Это все ты! Я знаю, это ты, гад ползучий, подстроил. Ну, что тебе надо? Ты же сдох! Сдох! Вот и сиди себе в преисподней. Я отработала свою долю, и я ее не отдам!
В дверь постучалась дежурная, она принесла таблетки от несварения, от болей и так далее. Марьяна попросила ее сходить в аптеку, и та за полста баксов готова была ноги ей мыть. Выпив пару таблеток, Марьяна легла, закутавшись в одеяло и разговаривая с покойным мужем на его языке – матами.
– Опа-на! – воскликнул за спиной Вия сиплый, но радостный голос, принадлежавший молодому существу. – Выкурили Циклопа. А ты ручонки-то подними, подними...
