– Ну, наши дети, слава Богу, от этого застрахованы…
– Не думаю! Нравственный распад бумерангом ударит и по ним. Не защитят ни собаки, ни личная охрана…
– Один мой знакомый, – включился в разговор Грибов, – собирался купить “Вольво”, но в самый последний момент передумал и купил “Москвич”. Случай подсказал – его соседу изувечили “Рено”, да и ГАИ охотится за иномарками особенно рьяно…
– Это мелочи быта – отпарировала Евгения Борисовна.
– А вы не боитесь новых большевистских комиссаров, новой экспроприации?
– Волков бояться – в лес не ходить!
– Я все понял, вы – сторонник естественного отбора и в человеческом обществе…
– Не думайте, что вы задели за живое или обдели. Да, я считаю, что слабаки должны уйти… Хоть в мир иной. Как поется, пусть неудачник плачет…
Девушка с кофе своим появлением прервала дискуссию как раз вовремя.
– Счет, пожалуйста! Сегодня плачу я! – провозгласила Евгения Борисовна.
– Это невозможно! Мне отдельный счет! – вмешался Михаил.
– Евгения Борисовна! Разве сегодня ваш день рождения?! Насколько я помню, он в июле… Подождите еще немного… – рассмеялся Грибов.
Американец и Ротастик переглядывались, ничего не понимая, но на всякий случай тоже улыбались.
Евгения Борисовна выполнила свое обещание и после обеда Михаил получил подборку документов.
Нужно было сделать копии, и Ротастик проводила Михаила в отдел информации. Небольшая комната на пять или шесть рабочих столов была заставлена ксероксами, компьютерами, факсами… Девушка-оператор принялась за копирование, а Михаил от нечего делать стал наблюдать за тихо стрекочущим аппаратом на столе. Это был факс, из которого выходила непрерывная бумажная лента. Длинный ее язык сползал вниз, лизал паркетный пол и сворачивался опять в рыхлый рулон. Невольно он стал читать вытекающий строка за строкой текст…
Это были проекты постановлений Кабинета Министров. Странно! Какое имеет отношение страховая фирма к канцелярии Кабинета Министров? Нужно будет спросить у Грибова…
Грибов охотно разъяснил: чиновники из канцелярии Президента, Кабинета Министров и других правительственных контор торгуют информацией, которая может пригодиться бизнесменам, чтобы заработать или избежать потерь в условиях непредсказуемого законотворчества. Фирма “ДиП” непрерывно получает данные через киевскую фирму-посредника.
– А что здесь делает американец? – в конце разговора спросил Михаил то, что хотел спросить еще во время обеда.
– Учит нас страховому делу.
– По собственной инициативе или как?
– Один из международных фондов финансирует исследования по страхованию и развитие его в странах Восточной Европы.
– Он ученый?
– Нет. Он бизнесмен. Владеет небольшой страховой фирмой в Атланте. Познакомился в Нью-Йорке на каком-то семинаре по страхованию с нашим председателем правления. Фонд выделил деньги и направил его на полгода к нам…
– Ну и как результат? Научил он вас работать?
– Легче марсианина научить плавать в воде, которую тот никогда не видел… Полная несовместимость законодательной системы у них и у нас… Что у них можно, у нас нельзя, и наоборот… Он через месяц уезжает. По его словам, он в ужасе от трех вещей: уборных, жирной пищи и законодательства…
– И какие он при этом сделал выводы?
– Что наше государство не готово еще для восприятия западных технологий и западных инвестиций: технологии будут дискредитированы, а инвестиции проедены и разворованы…
– Он не дурак, этот американец!
– Он из бедной семьи, вырос без отца и пробивался сам. До сих пор не женат… Он вообще не понимает, как мы, по его словам, очень хорошие и умные люди, можем так плохо жить!
– У моей бабушки есть любимая поговорка: “Ох, Иван, почему ты такой глупый? Потому, что бедный! А почему бедный? Да потому, что глупый!”. Он явно преувеличивает наш ум…
– Да, разорвать этот круг не просто…
На прощание Грибов посоветовал Михаилу проверить не только расчетный счет, но и депозитные счета колхоза в банках. А в тех банках, где будут счета колхоза, просмотреть список фирм, которые получали крупные кредиты, и установить, нет ли от этих фирм выхода на руководство колхоза. Он объяснил Михаилу, как действует один из механизмов неподсудного воровства государственных средств с использованием депозитов и кредитов.
Михаил поспешил на автовокзал. Он хотел заночевать в знакомой гостинице ГорУВД и получить информацию о Музыченко в отделе Тризны утром в начале рабочего дня, когда Вячеслава Тризну и его сотрудников легче застать.
Круглое лицо Вячеслава Тризны распахнулось приветливой улыбкой, когда он утром пожимал руку Михаила. Еще не было девяти, но сотрудники отдела уже толпились в кабинете.
– Твой подопечный, если не Джек Потрошитель, то Казанова точно, – такими словами под смех сотрудников вместо приветствия встретил Михаила Тризна. – Поговорим сначала, а потом посмотришь материалы?
– Нет. Лучше наоборот…
– Фоменко, доложи Мише результаты, только не здесь… А я проведу оперативку…
Фоменко доложил коротко: в картотеках не значится, в обществе наркоманов и картежников не заметили, а вот в обществе девицы… Он протянул Михаилу с десяток снимков. Музыченко, высокий стройный и довольно фотогеничный парень, перед кинотеатром с девушкой, вот он ее целует на автобусной остановке, вот они млеют почти рот в рот в салоне автобуса, вот девица крупным планом одна… Длинные тонкие слегка кривоватые ноги, простое лицо, но агрессивный макияж. Одета дорого, но как-то стандартно: кожаная куртка, лосины, сапоги до колен. Заурядная девушка, рядом с Марией внешне просто посредственность.
– Личность установили?
– Лидия Щербак, тоже студентка факультета иностранных языков, только на два курса моложе.
– Фамилия знакомая…
– Да, племянница мэра города. Живет в общежитии в отдельной комнате. Родители ее живут в областном центре. Папа начальник отдела облисполкома. Поэтому просьба, с фотографиями обращаться осторожно…
– Понятно! Что еще?
– Один раз он был у нее в комнате, сразу после занятий, потом поехал к Корецкой. С Корецкой в городе его не видели.
Михаил отыскал Музыченко через деканат и вызвал на беседу прямо во время занятий. Вблизи он оказался не таким привлекательным, как на фотографиях. Ростом ниже, чем ожидалось, редкие зубы, на щеках и лбу неровная угреватая кожа. Нет, он был в целом симпатичным парнем и прыщи его не особенно портили: красивый нос, серые глаза и хорошо вылепленные губы доминировали на лице. Он сидел в тонком красном свитере под горло, откинувшись на спинку лавки. Черную кожаную куртку и сумку он небрежно бросил на стол.
Музыченко был несколько растерян в начале разговора, после того как узнал, кем является Михаил и зачем он его вытащил из аудитории. Потом успокоился и обрел уверенность.
– Когда вы возвратились из хутора в город 29 февраля, в субботу?
– Не помню!
– Вы должны вспомнить… Вам потребуется алиби на время, когда была убита бабушка Марии.
– Спросите Марию!
– Ответ Марии нам известен, очередь за вами…
– А если я не буду отвечать?
– Я вернусь с ордером на задержание и семьдесят два часа мы будем говорить в КПЗ…
– У вас нет оснований!
– У нас их достаточно, чтобы прокурор подписал ордер на арест, а потом посмотрим…
Михаил сделал паузу, чтобы Музыченко проникся ситуацией, в которой мог оказаться.
– Я скажу, только это будет мужской разговор, между нами.
– Ничего обещать не могу…
– Но это касается третьего лица, которое вообще ни при чем.
– Этого лица? – Михаил показал фотографию, где Лидия была одна. Остальные фотографии он решил не показывать, если не возникнет в том необходимость.
– Да? – Музыченко слегка порозовел и, на удивление, его уверенность в себе возросла. Наверное, разрешилась дилемма: сказать или не сказать.
– Так когда вы вернулись в город?
– В полчетвертого.
– Это точно?
– Я слежу за временем!
“Тоже мне Труфальдино!” – подумал со злостью Михаил. Злость это лишнее в данном случае.
– Когда вы приехали на квартиру к Марии?
– Около семи?
– Где были три с половиной часа?
– У Лидии в общежитии…
– Мы проверим…
– Не нужно! Она подтвердит, у нас с ней все серьезно.
– А с Марией?
Музыченко растянул губы в циничной улыбке, возможно, она показалась такой Михаилу.
– Видите ли, мне нужен регулярный секс из—за…, – он потрогал прыщики на щеке. – Врач рекомендовал…
– А он не рекомендовал обыкновенное переливание крови?
– Ха! Так за это сейчас нужно платить! А так полезное с приятным…, – почти похабная улыбка не сходила с его лица.
