x x x
Узнав, что Марина бывает дома лишь по утрам, я отправилась к ней в девять часов, прихватив кулек фисташек. Она встретила меня какая-то взъерошенная.
- О! Валерия, заходи. Очень кстати.
- Да? - удивилась я, протягивая кулек. - Случилось что-нибудь?
- Учу ивритские глаголы. Учительница назадавала - за неделю не справлюсь. Это просто ужас! Ужас!
- Ну ужас, - согласилась я, - но не ужас, ужас!
- Что? - переспросила Марина.
- Так, цитата из анекдота.
- Ой, расскажи, а то совсем шарики за ролики заходят.
- Приходит мужик в публичный дом. Выбрал девушку, зашел к ней в комнату. Через полминуты она выскакивает из комнаты с криком: "Ужас! Ужас!" Мадам движением брови посылает к нему другую. И та то же самое - выбегает и кричит: "Ужас! Ужас!" Ничего не поделаешь, надо спасать честь заведения, и мадам сама входит в комнату. Ее нет полчаса, час. Наконец через два часа она спокойно выходит из комнаты и равнодушно пожимает плечами: " Ну ужас, но не ужас, ужас!"
- Так что давай сюда твои несчастные глаголы, - предложила я, - сейчас мы с тобой разберемся, какой это ужас.
Марина, отхохотавшись, протянула мне тетрадку. С заданием мы справились за полчаса, и я спросила:
- Как звали твоего деда?
- Лева, а что? Опять что-нибудь проверяют?
- Он Лева был по паспорту? - спросила я с надеждой. Уж очень жалко было бы, если бы рухнула такая красивая догадка.
- Нет, по паспорту он был Лейба. Просто папу моего все зовут Исаак Львович.
- А чем он занимался, твой дед?
- Папа рассказывал, что он сидел в своем магазинчике и торговал всякими вкусными штуками, вроде сливочных тянучек. Он никогда в жизни не ел таких вкусных конфет, как у деда в лавке.
- Все сходится! - заволновалась я и полезла в сумку за ксероксом купчей Лейбы Левина. Я предусмотрительно сделала копии всех документов и заперла папку на работе в сейф. - Смотри сюда, видишь этот документ? Это купчая, которую твой дед подписал в двадцать четвертом году в Ковно. Он купил здесь землю, и если ты докажешь свои права на наследование, то станешь миллионершей. Поняла?
- Дай посмотреть, - она выхватила у меня листок и начала всматриваться в строчки. Потом разочарованно вернула мне бумагу. - Я ничего не понимаю... На каком языке это написано? А может быть, это все липа или ты меня разыгрываешь?
- Очень надо, - я презрительно хмыкнула. - Теперь ты понимаешь, что произошло с твоими метриками? Почему их украли?
- Нет, какая связь?
- Вот дубина стоеросовая, - рассердилась я. - Если ты представишь свидетельство о рождении и докажешь, что ты и есть внучка Лейбы Левина, тебе полагается солидный куш. А если эту метрику предъявит кто-то другой? И будет бить кулаком в грудь, крича: "Я - внучка дедушки Лейбы"? Что ты тогда скажешь? Что метрики в синагоге украли? Что документы у тебя девяносто шестого года?
- А как вообще эта бумага попала к тебе?
- Долгая история. Когда-нибудь расскажу. Теперь понятно, что делает твой Толик Бондаренко около этих мафиози из Москвы. И утопленница...
- Какая еще утопленница? - испугалась Марина.
- Не хотела рассказывать. В общем, та женщина, которая приехала по твоим документам в Израиль, пропала, а через несколько дней из Кинерета выловили неопознанную утопленницу.
- Не нравится мне все это! - твердо заключила Марина. - Жила я спокойно без всяких там бумажек, надеюсь и дальше прожить. А ты втягиваешь меня в дурную аферу, мафиози какие-то, утопленники...
- Это я втягиваю?! - я чуть не задохнулась от гнева. - А кто пришел ко мне и просил разыскать другую Марину Левину? Нашла я тебе аферистку. А тебе, видите ли, не нравится, что она утопленница! Я, что ли, ее утопила? Не хочешь - не надо! Я больше не занимаюсь твоим делом! Прощай!
Не помня себя, я выскочила за дверь и побежала вниз по лестнице. Наверху хлопнула дверь, и я услышала крик: "Валерия, подожди! Куда ты? Стой!"
Не замедляя бега, я спустилась вниз и прошла через темный вестибюль. Вдруг из-за угла метнулась тень, меня обхватили крепкие руки, и, вдохнув какую-то сладкую гадость, я провалилась в небытие.
x x x
Голова разламывалась. Перед глазами бегали какие-то разводы, во рту стояла великая сушь. По-моему, я где-то лежала. С трудом разлепив глаза, я осмотрелась по сторонам.
Действительно, я лежала на диване в маленькой спальне. Всю обстановку составляли шкаф и маленький столик. Пошатываясь, я подошла к окну и выглянула.
Буйная растительность практически залезала в окно. Кроме деревьев я усмотрела кусок высокого каменного забора и ворота. Около ворот скучал охранник. Послышался гул - небо пересек самолет, и снова стало тихо.
Может, я не в Израиле? У нас страна маленькая, всюду соседи, дети орут. А здесь такая тишь да гладь...
Подойдя к двери, я стала стучать в нее кулаком. Дверь открылась, и в комнату вошел здоровый детина.
- Чего шумишь? - спросил он по-русски.
- Хочу пить, - сказала я на иврите и показала жестами, будто открываю бутылку.
Детина буркнул "Пошли", и мы вышли из комнаты.
Для одной семьи этот дом был слишком большим и не производил впечатления, что здесь живут. Скорее он был похож на маленькую частную школу, опустевшую после того, как ученики разъехались на каникулы.
Мы прошли длинный коридор, спустились на пару этажей вниз и вошли в просторный кабинет.
- Вот привел, - мрачно сказал детина. - Она проснулась и в дверь стучала.
Три кожаных дивана стояли буквой "П", меня усадили на средний. Напротив стоял громоздкий письменный стол черного цвета. На столе кроме телефона была лишь металлическая блестящая игрушка-модуль. Шарик на нескольких тонких коромыслах качался, как маятник, притягивая взгляд.
За столом сидел худощавый мужчина лет сорока пяти в сером костюме. На меня смотрели умные усталые глаза. Из-за его спины выглядывал "тракторист" Аркадий.
Оглядевшись, я увидела двух охранников, стоявших вдоль стены. Все молчали.
Мужчина за столом протянул руку и качнул шарик, колебания которого возобновились с новой силой. Потом он обратился ко мне по-французски:
- Бонжур, Валери, - и произнес еще несколько фраз, по интонации которых я поняла, что это вопросы.
К моему великому стыду, французского я не знаю совершенно. Поэтому, чтобы немного разобраться в обстановке, я ответила на иврите:
- Я не понимаю, о чем вы говорите. Почему вы схватили меня и заперли здесь?
- Ну и что будем делать, госпожа Валери? - сказал он уже по-русски. Вы не знаете французского, хотя, по вашим словам, родились в Алжире. Мы не знаем вашего иврита. Может быть, поговорим по-русски? Сдается мне, этот язык вам прекрасно знаком.
- А прикидывалась, что француженка! - почему-то обиженно, как мне показалось, вставил Аркаша. - Селяви, парле ву франсе...
И он сплюнул в сторону.
- Хватит, - остановил его худощавый, - расплевался тут...
- Я хочу пить, - сказала я на этот раз по-английски, - и еще таблетку от головной боли из моей сумочки. Вы меня чуть не удушили какой-то гадостью. Кто вы такие? Я израильская гражданка, а вы, если не говорите на иврите, следовательно...
- Помолчите, Валери, или как вас там, - рявкнул он уже на английском, но я не дала ему договорить.
- Это вы обратите внимание на свое поведение! - взорвалась я и вскочила с дивана. - Вы думаете, что находитесь в своей криминальной России?! По-моему вы крупно ошибаетесь, воображая, что вас здесь испугаются так, как в вашей вотчине там...
Не успев договорить, я была схвачена двумя молчаливыми охранниками. Не знаю, что они собирались со мной делать, но дверь внезапно открылась, и в комнату вошла Марина. Увидев, кто шел за ней, я вновь упала на диван - ее ввел в кабинет мой бывший муж Борик.
- О, какая у нас гостья! - воскликнул хозяин кабинета. - Валерия, как зовут вашу подругу? Мне ее представили как француженку Мадлен. Но сдается мне, что она такая же француженка, как и вы.
Конечно, глупо таращить глаза - это совсем не та реакция, которая присуща интеллигентному человеку. Но, впав в состояние ступора, я сумела не вскрикнуть при виде Бориса. Хотя чему было удивляться? Я знала, что он связан с фирмой "Интеллект-сервис".
Конечно, Борик меня заметил, но, в отличие от меня, он флегматик и лучше умеет владеть нервами. Наш мгновенный обмен взглядами не дал никому в комнате повода заподозрить, что мы знакомы и где-то даже бывшие родственники.
Марина бросилась ко мне:
- Лера! Что все это значит? Ты что-нибудь понимаешь?
- Успокойся, Марина, - сказала я на этот раз по-русски. - Мы попали к воспитанным людям. С нами прекрасно обращаются, пригласили в гости, уложили спать...
И я с вызовом посмотрела на парочку за столом.
Аркадий чуть не задохнулся от изумления. Он громко вдохнул воздух, а выдохнуть не смог, только вращал глазами. Вид у него был преглупейший. А худощавый в костюме видимо предугадывал такой поворот событий, поэтому он только слабо улыбнулся.
На лицах охранников и моего бывшего мужа, стоявших вдоль стен кабинета, вообще ничего не отразилось.
