— Я хныкаю! — возопил Володька. — Ну ни хрена себе, прошу прощения! Да ты что, не понимаешь, что ли, ничего?
И так как я продолжала упорно молчать, озадаченная Володькиными словами, он продолжил:
— Я нашел целых троих свидетелей, даже лучше, чем свидетелей — потерпевших, которых нельзя заподозрить в желании отмазать тебя, которые подтверждают твое вчерашнее алиби! Ты понимаешь это слово? А-ли-би! Они подтверждают, что на момент убийства тебя просто не было в твоей квартире, потому что время смерти Поприна определяется довольно-таки точно: мои ребята нашли одного твоего соседа, который точно слышал выстрел. А тот козел, что ментов вызвал, скорее всего, сам Поприна и грохнул…
— Это и так было ясно, — не выдержала я своего собственного молчания.
— Это нужно было обосновать, и теперь обоснование есть, — пояснил Володька. — Время вызова наряда не согласовывается с выводами экспертизы о времени смерти. Ведь тот, кто звонил, сказал, что слышал выстрел, а Поприн был убит раньше и…
— Я все поняла, — призналась я. — Если ты считаешь, что это необходимо, то я могу принести тебе свои искренние благодарности.
— Во множественном числе приносят только соболезнования, — упрекнул меня Володька.
— Ну хватит выпендриваться, — оборвала я его, — давай свой кофе, вон шумит уже.
Кофе мы пили в молчании. Каждый думал о своем. Володька наверняка все обсасывал мысль о том, какой он молодец, а я решала, когда мне лучше всего будет встретиться с Изольдой Августовной и вернуть ей деньги. Получалось, что чем раньше, тем лучше…
— А большой срок тебе не дадут, — выпалил вдруг Володька, и мне пришлось отвлечься и посмотреть на него.
— Да, — энергично кивнул он головой, — все эти три кадра с точки зрения нормальных граждан очень даже не положительны. Распорядитель еще в советское время сидел по экономической статье, он тогда был директором чебуречной. А братки, вообще…
— Ты на колесах? — перебила я Володьку.
— …В лучшем случае получишь штраф, в худшем — условно… — все-таки закончил Володька свою речь и озадаченно посмотрел на меня. — Да, я на машине, а куда тебе надо?
— Вот отвезешь и посмотришь, — ответила я и отодвинула от себя чашку. — Кстати, поимей в виду, мне не нужен ни штраф, ни условный срок. И если ты сумел уговорить этих ребят прийти в милицию, то теперь уговори их, чтобы они согласились на полюбовное соглашение: я готова заплатить им за моральный ущерб… в размере одной минимальной зарплаты.
— Эх, ничего себе! — присвистнул Володька, но спорить не стал, заметив, что я к этому не расположена.
Он быстро убрал посуду обратно в ящик стола, и мы вышли из РОВД.
На служебной стоянке стояла темно-зеленая Володькина «семерка» — предмет его непонятной гордости. Подумаешь, «семерка», а вот у меня вчера была целая «девятка», и то я молчу!
Мы сели в машину, Володька, прослушав мои указания, взял курс на дом Изольды Августовны и после первого же светофора не выдержал. Похвалил себя несколько раз, а потом начал заводиться на целую речугу.
— Нет, Танька, ты должна оценить, какой я умный и предусмотрительный, — наверное, уже в пятый раз повторил Володька, очевидно, считая, что моего «мерси» ему маловато.
Я только зевнула на его слова и ничего не ответила. Надоело уже.
— Ты почему молчишь? — забеспокоился Володька, нагибаясь вперед и стараясь заглянуть мне в глаза. — Я сделал что-то не так? Ты скажи!
Эта фраза означала, что он зашел за похвалой уже с другой стороны, поэтому пришлось максимально ровным тоном ответить ему:
— Все так, ты молодец, я очень рада.
— Хм, — Володька подумал и решил, что сейчас самое время надуться и обидеться.
— Стараешься, стараешься, — с театральным страданием проговорил он, — и никакой благодарности. Э-эх, жисть-жистянка!.. Черт знает что, честное слово.
Выслушав его надрывное «э-эх!», я сама уже не выдержала и спросила:
— Ну ты какую хочешь получить от меня благодарность и где? Прямо в машине, что ли?
Володька вздрогнул и бросился в отступление:
— Ну почему сразу в машине. В машине только первую часть, а продолжение гм… гм… можно провести и у тебя в квартире…
Я промолчала и подождала, пока он свернет прямо к нужному мне дому. Увидев, что оказался в неизвестном для него месте, Володька забеспокоился и сразу заподозрил неладное.
— А куда мы едем? Ну-ка колись, какие у тебя планы? Ты не забывай, что мы оба безоружные.
— Я и не собираюсь стрелять, — ответила я, — мне просто нужно пообщаться с одним моим знакомым.
— У тебя все начинается с этого, — проворчал Володька, поняв, что и вторая часть благодарности откладывается на неопределенное время. Ему оставалось только одно, что он мог сделать: смириться и терпеливо ждать, когда я решу все свои дела.
Он это и сделал, не переставая вздыхать и строить страдальческие рожи в ветровое стекло.
Мы подъехали к дому Изольды Августовны и, как оказалось, вовремя. Она как раз вышла из подъезда и направилась в сторону дороги. Сперва она не обратила внимания на Володькину «семерку» и отступила на тротуар, чтобы пропустить нас. Но потом, взглянув в машину и увидев меня, вздрогнула и нахмурилась. Я сказала Володьке остановиться и вышла из машины, держа в руке сумочку.
— Еще раз здравствуйте, Изольда Августовна, — сказала я, — видите, снова пришлось встретиться. Мне бы хотелось разрешить с вами один вопрос.
— Извините, Танечка, мне очень некогда, — с каким-то внутренним вызовом произнесла Изольда Августовна, — я очень спешу. Давайте отложим наш разговор на потом, как мы с вами уже условились.
— Изольда Августовна, — настойчиво повторила я и достала сверток с деньгами, — после того как я ушла сегодня от вас, я обнаружила в своей сумке…
Я не успела досказать. Изольда Августовна, широко раскрыв глаза, отступила на шаг назад и потянула меня за рукав плаща.
— Вы что же, Танечка, собираетесь прямо на улице обсуждать эти вопросы? — шепотом спросила она меня, бросив из-за моего плеча взгляд на Володьку, сидевшего в машине.
— Мне кажется, что здесь какая-то ошибка, — произнесла я, пребывая в твердом желании вернуть деньги, объясниться раз и навсегда и закончить с этим делом.
— Ну знаете, Танечка! — Изольда Августовна внезапно выпрямилась и с неприязнью взглянула на меня. — Ну, знаете что, — повторила она, — в конце концов, мы с вами не уславливались ни на какую конкретную сумму. Я вообще могла ничего вам не давать, согласитесь.
Я удивленно взглянула на нее.
— Ну да, — с резким кивком головы повторила она, — вы просто вошли в мое положение, и я вам за это очень благодарна, поверьте мне. Я не отказываюсь от того, что вы совершили работу, сложную, да и опасную. Но все же имеет свои пределы. Я не могу заплатить вам больше, поверьте мне. Даже если бы очень хотела.
Она быстро осмотрелась по сторонам еще раз и почти прильнула ко мне:
— И вообще, я считаю, что десять тысяч долларов вовсе не такая уж и плохая сумма за то, что произошло. Как я вижу, для вас все это кончилось без последствий, вы на свободе, то есть еще раз вы блестяще продемонстрировали ваш профессионализм. Мне говорили совершенно разные люди, что вы умеете выходить «сухой» из самых сложнейших положений. Теперь я это вижу сама.
Я покачала головой, намереваясь сказать, что все это не так и я не собираюсь брать деньги за то, чего не делала, тем более — за якобы совершенное мной убийство. Мою реакцию Изольда Августовна поняла неверно: увидев, что я с нею не согласна, она моментально напряглась и кривя губы выдала:
— Я не могу заплатить больше, и не будем об этом. В конце концов, если вы собираетесь настаивать, то мне ничего не остается делать, как написать заявление в милицию о вымогательстве. Да-да! Ведь согласитесь: напрямую я вам ничего не заказывала и никаких доказательств против меня у вас нет. А откуда вы знаете, может быть, у меня сейчас в кармане лежит диктофон, а?
Произнеся этот бред, Изольда Агустовна независимо вздернула голову, что смотрелось довольно-таки смешно, и, обойдя меня, быстро пошла в сторону дороги.
Я посмотрела ей вслед и вернулась к машине.
Володька сидел за рулем и курил с постоянным для себя в последнее время кислым выражением лица. Я хлопнула дверкой и села на переднее сиденье, не спуская глаз с удаляющейся Изольды Августовны.
— Ну что, пообщалась? — спросил меня Володька. — Мне показалось, что она на тебя наехала. А за что, можно узнать? Ты пожаловалась, что тебя плохо причесали, что ли?
Я молча смотрела вслед Изольде Августовне до тех пор, пока она не скрылась за поворотом.
— Куда едем? — спросил Володька, заводя машину, и осторожненько намекнул на интересное для себя: — Что-то кофейку захотелось… А твой дом не очень далеко отсюда.
