Не кричите на меня, — попросила она. — Я только стараюсь помочь. Вы на меня сердитесь? — Ее голос дразнил, и мне казалось, что чем больше мы продвигаемся к нашей цели, тем больше у нее поднимается настроение. Но это, вероятно, была естественная реакция: если я добьюсь успеха, развод обеспечен и она сможет выйти за Элвина Бэйна.
Вот только Бэйну не нужен развод. Ему ничего больше не нужно. Все, что я мог сделать, это постараться выполнить его последнее желание. Это было все равно что выполнить просьбу умирающего.
Я доехал до поворота, свернул направо, и мы понеслись по дороге среди плоских холмов, мимо погруженных в темноту домов, большинство из которых стояло в значительном отдалении от дороги, на обширных лужайках, освещенных бархатным светом луны. Я видел белые ограды, выгоны, мерцающую гладь плавательных бассейнов. Это был район клубов для верховой езды и гольфа, пахнущий деньгами. Чем дальше я ехал, тем реже попадались дома, и через некоторое время мы оказались в открытой сельской местности, где леса и пологие холмы в мерцающем свете луны были полны очарования.
— Не пропустите маленькую белую церковь, — проговорила Марта. — Джонни писал, что она примерно в десяти милях от шоссе.
— Значит, все-таки Джонни?
— Ох, перестаньте! — сказала она зло. — Я всегда звала его Джонни. Почему вас это так задевает?
— Не задевает, просто интересно.
— Мне тоже кое-что интересно. — Я снова почувствовал ее дыхание на своей шее. — Неужели я вам не нравлюсь?
— Очень даже нравитесь, — сказал я. — Я вас обожаю. — Мы приблизились к пересечению дорог и разбросанным в беспорядке домам. Всюду было темно, даже на заправочной станции на углу. Чуть подальше, на вершине холма, возвышалась маленькая церковь с поблескивающей под луной колокольней. Я въехал на холм, свернул с дороги и остановился. Перед нами, за высокой живой изгородью, в четком овале бассейна отражалась луна. Дом с того места, откуда мы смотрели, казался небольшим, но я прикинул, что в нем не меньше десяти комнат. Мне были видны аллея и гараж на две машины за домом. В одном из окон горел свет. Остальные были темными.
— Они там, — тихо произнесла Марта Кинг. — Почему вы остановились?
— Надо приготовить этот чертов аппарат. — Я выключил огни и двигатель.
— Зачем вы это сделали? — резко спросила она.
— Слушайте, — сказал я устало, — я не могу подкатить к дому и просигналить им клаксоном. Дальше пойду пешком, а вы останетесь в машине.
— Нет!
Мимо нас вниз по холму пронесся автомобиль — большой серый «седан». Он не снизил скорости, даже поравнявшись с домом Дэймона в долине, и продолжал путь. Что ж, подумал я, мало ли светлых «седанов». А этот мог быть и бледно-зеленым, и светло-бежевым. При луне разобрать трудно. Во всяком случае, он не остановился. Меня тревожило, что водитель, возможно, нас заметил, и теперь возвращается. Но я старался об этом не думать.
Включив свет на приборной доске, я зарядил аппарат пленкой и вставил в патрон лампу-вспышку. Экспозицию я установил на одну пятую секунды и до отказа раздвинул диафрагму. Скорость затвора особого значения не имела. Джон Дэймон и Арлена Бэйн, если они там вместе, не играют в теннис и не сидят перед телевизором, как я говорил Марте Кинг, что было, конечно, шуткой, ничего не скажешь. Я проклинал всю эту вонючую затею.
Мне повезет, если удастся получить один хороший снимок, подумал я, но все же положил четыре запасные лампы в боковой карман пиджака, где они будут под рукой. Наводка на фокус не представит трудности. Я настроил объектив на 8 футов, надеясь, что этого хватит, потому что видоискатель для такой работы бесполезен и не будет времени им воспользоваться. Но это в общем-то не имело значения, достаточно даже расплывчатого снимка.
Я решил, что готов, взял бутылку, отвинтил колпачок и, повернувшись, подал его женщине.
— Выпейте-ка лучше.
В машину проникало довольно света, чтобы я мог видеть ее лицо. Она задумчиво рассматривала меня, потом сказала:
— Спасибо, мне не хочется.
— Все-таки глотните.
— Зачем? — Она подвинулась на край сиденья и наклонилась вперед. Лицо ее было совсем близко.
— Я должен вам что-то сказать.
Она сдвинула тонкие брови.
— Не понимаю…
Вздохнув, я завинтил бутылку. Смягчить таким образом известие не удалось.
— Элвин Бэйн мертв, — сказал я.
Она смотрела на меня без всякого выражения, будто не слышала моих слов. Я встревоженно наблюдал за ней. Наконец она тихо спросила:
— Что вы сказали?
Я повторил. Мне показалось, что по лицу ее пробежала едва заметная дрожь.
— Но я видела его сегодня днем, — сказала она так же тихо.
— Мне очень жаль, — произнес я мягко. — Он просил меня приехать к нему домой вечером. Я нашел его в ванной. Его застрелили.
Она закрыла глаза. Ее губы шевелились. Я подумал, что она молча молится, чтобы сказанное мной оказалось неправдой. Я ничего не мог сделать для нее.
— Извините, — сказала она, поджав под себя ноги и съежившись. Ни рыданий, ни криков. Я восхищался ею. Ее плечи вздрагивали, словно она плакала, но это было все. Горе оставалось спрятанным глубоко внутри. Ее юбка высоко задралась, обнажая белые бедра над чулками. Я отвернулся и некоторое время сидел, глядя вниз, в долину, на освещенные луной деревья и дом Джона Дэймона. В одном из окон по-прежнему горел свет. Ни одна машина не показалась на дороге, и было очень тихо.
— Вы так далеко, — наконец сказала она. — Сядьте, пожалуйста, поближе.
Я вышел и открыл заднюю дверцу. Она освободила для меня место, и я сел рядом с ней.
— Обнимите меня, — сказала она.
Я обнял ее одной рукой за плечи, и она прильнула ко мне.
— Кроме вас, у меня никого не осталось, — сказала она, прижавшись щекой к моей груди.
Я промолчал, не поняв ее слов. Платье съехало у нее с плеча, и кожа под моей рукой была гладкой и прохладной. Я старался не смотреть на ее ноги. От нее пахло виски, сигаретами и духами. Я думал над тем, что она сказала, и вдруг понял. Она любила женатого мужчину — непозволительная связь в глазах общества. Теперь мужчина умер, и некому было утешить ее в горе, потому что связь была тайной и никто ничего не знает. На сегодня у нее был один я. Вот что она имела в виду.
И поэтому я обнимал ее, мечтая оказаться подальше и от нее, и от того, что ждало меня внизу, в долине. Но нельзя просто объявить о смерти любимого и уйти. Нужно сочувствовать, каковы бы ни были обстоятельства. Я должен был сделать хоть эту малость, даже не испытывая к ней настоящей симпатии. Возможно, она и в самом деле любила Бэйна, возможно, ее интересовали только деньги, которыми он мог ее обеспечить. Это не имело для меня значения. Если она дала ему хоть немного счастья — это уже хорошо, независимо от ее мотивов.
Мне казалось, что мы уже долго сидим рядом. Все ярче светила луна, и неподалеку щебетала ночная птица. Трещали цикады, предвестницы осени. Несколько сухих листьев прошуршали через дорогу, увлекаемые прохладным ночным ветерком, и это тоже было знаком умирающего года. Она так притихла, что, казалось, уснула. Потом пошевелилась и отодвинулась от меня.
— Спасибо, — сказала она. — Сейчас все в порядке. Я не сделаю никаких глупостей.
— Мне очень жаль, — я говорил это во второй раз.
Она натянула юбку на колени и села прямо.
— Расскажите, как это случилось.
— Потом. Я должен заняться делом.
— Теперь это не имеет для меня значения. — Ее голос был нетвердым. — Но так хотел Элвин, и ради него надо довести это до конца. Он… — Она начала судорожно рыдать, больше не сдерживаясь. Я снова обнял ее, и, когда приступ слез кончился, она вытерла глаза и сказала: — Я действительно любила его. Правда…
— Конечно. Я вам верю.
Она выскользнула из-под моей руки и повернулась ко мне лицом.
— Ну вот, все прошло. — В окно машины светила луна, и я видел ее очень отчетливо. — Кто его убил?
— Не знаю. Вероятно, Дэймон или, скорее всего, один из его людей. Они инсценировали ограбление, но миссис Бэйн, несомненно, предупредила Дэймона о намерениях мужа.
— Может быть, они задумали это вместе?
— Откуда мне знать? — сказал я, собираясь выйти из машины.
Она удержала меня за руку, и я обернулся.
— Я не знаю миссис Бэйн и на что она способна, но знаю Джона Дэймона, — сказала она.
— Он мог его убить или подстроить это убийство?
— Да. Он убивал и из-за меньшего. Я стала бояться его. Именно поэтому я больше не хотела иметь с ним ничего общего.
Я сказал:
— По-моему, было так. Миссис Бэйн сообщила Дэймону о намерениях мужа развестись с ней и указала на меня, потому что подслушала мой телефонный разговор с Элвином. Дэймон решил убрать нас с дороги обоих — и Элвина, и меня. Тогда я не смогу поднять шум, миссис Бэйн завладеет состоянием Элвина, поскольку он не успел пока изменить завещания и она считается его женой в момент его смерти. И они с Дэймоном жили бы долго и счастливо.
