Вскоре коммунист Котов в качестве оперативного работника отправляется в первую заграничную командировку. Умелое ведение агентурной деятельности приносит свои плоды. Это удачные вербовки, перевербовки иностранных агентов и просто специалистов оборонных предприятий. На его счету также несколько добытых ценой неимоверных усилий секретных документов с заводов Западной Германии. Затем он начальник одного из отделов, занимающегося контрразведкой. Внутренние проблемы и противоречия государства как никогда ясно встают перед его глазами.
Нахлынувшее новое время не только не выбило из седла, но еще больше укрепило позиции и былые силы. Как только подвернулась удобная ситуация, Котов с радостью занял место руководителя ФСБ области со штаб-квартирой в родном для него городе Тарасове. Старый начальник вынужден был уйти на заслуженный отдых из-за скандала, разразившегося сразу после ссоры со своим протеже Котовым. Подробности грязного дела не разглашались, хотя некоторые детали, несущественные, все-таки просачивались в прессу. Но все это объявлялось выдумками и домыслами журналистов.
Чувствовать себя владыкой королевства, пусть и не очень большого по размерам, мечтает каждый. Котов в полной мере испытал это ощущение. Повелевал железной рукой и Управлением внутренних дел, и налоговой полицией, и, разумеется, своими коллегами. Ему все подвластно и доступно, пусть и в пределах области. Не каждому судьба протягивает выигрышный билет, и пытаться схватить его самому, значит, играть со смертью…
Мила же предпочла стать педагогом и учила теперь уму-разуму сынков и дочек богатых родителей, людей со связями, высокопоставленных чиновников, в своем родном институте, поступить в который в нынешнее время под силу только избранным.
Уход на пенсию не прервал былых отношений. Что говорить, старые знакомства и связи помогали элементарно выжить. Котов, как только узнал, что его одноклассница, его очаровательная Милочка, преподает все в том же «юрике», как сокращенно его называют все, незамедлительно пристроил туда сына, слонявшегося после окончания лицея без дела. Мила уходила на пенсию уже как заслуженный декан факультета юриспруденции.
— Даже предположить не могу, что было бы с моим оболтусом, если бы не ты, Мила, — изображая ужас перед неизвестностью, сказал Котов и поцеловал тете Миле ручку.
Мила, смущенно улыбаясь, произнесла:
— Ну зачем уж так преувеличивать мои заслуги, скромные, по моему мнению.
Налила еще своему гостю дымящегося, источающего на всю комнату возбуждающий аромат кофе.
— Ты ведь его, конечно же, куда-нибудь устроил, на тепленькое местечко? Разумеется, как заботливого отца, я тебя понимаю полностью, — добавила тетя, и они вместе рассмеялись.
— Он у меня под боком, совсем недалеко от подвластного мне заведения, — ответил Котов, — в администрации губернатора, консультант по юридическим вопросам.
— Глубоко пускает корни ваша семейка, — упрекнула Мила.
— Что ж, не отрицаю. Нашей стране не хватает очень полезной традиции, такой, как семейная преемственность. Кровные узы слабы, поэтому и бьют сейчас нас везде, — оправдывался Котов. Поднес чашку ко рту, отхлебнул немного и закрыл от удовольствия глаза. Медленно опустились тяжелые веки с длинными ресницами. — Это просто потрясающе. Твой кофе. Позволь мне от души поцеловать тебя?
Мила игриво, как в молодости, подставила щечку.
— Только в щечку? — разочарованно спросил Александр Анатольевич.
— Пока да, — шепнула она, и Котов чмокнул Милу в щеку.
— Ты по-прежнему молода, — печально произнес он.
— А ты уже седой. Зато шевелюра такая, что можно позавидовать. Сделал пересадку? — спросила тетя Мила.
Он щелкнул языком и покачал головой.
— Продолжаешь издеваться. Помню, иногда твои шутки больно меня ранили, — с укоризной посмотрел на нее. — Но я тебе все прощал. Чего другим не простил бы никогда.
— Не будем о грустном, Саша, — попросила Мила.
— Без проблем, старушка, — ответствовал он с улыбкой.
— Может, еще по чашечке? — предложила она.
— Сваренный тобой кофе я пил бы литрами. — И Котов поставил на стол свою фарфоровую чашку из изящного и дорогого сервиза Милы на двенадцать персон. Она очень им дорожила и берегла как зеницу ока, как дракон сторожил золотое руно по приказу волшебника Эета.
— Откроешь мне секрет приготовления? По старой дружбе? — пытал ее Котов.
— Я унесу секрет с собой в могилу, — ответила Мила.
Она уже, по крайней мере, три раза сбегала на кухню, подливала свежего кофе, несколько раз варила новый, а Женя все не появлялась.
Они уже вспомнили все, что было подвластно их стареющей памяти. Слова заканчивались с угрожающей скоростью, темы для общего обсуждения таяли с каждой лишней минутой, паузы становились все продолжительнее.
— Как поживает твоя знаменитая племянница? — как бы невзначай поинтересовался Котов, чтобы снова раздуть гаснущий костер диалога. — Наслышаны, наслышаны. До подвигов Геракла ей пока еще далеко, но для хрупкой девчушки неплохо. Послужной список впечатляет.
— Она вся в делах, в работе. Ей тут подвернулся выгодный контрактик. Шутка. — Мила встала и подошла к окну. — Кстати, она хотела поговорить с тобой.
Александр Анатольевич вдруг ударил ладонью по подлокотнику кресла, несильно, но хлопок получился громким, он сам не ожидал такого эффекта, а Мила даже вздрогнула от неожиданности, и весело выкрикнул:
— Так вот почему я получил это внезапное приглашение! Думал уж, грешным делом, ты соскучилась, а тут опять дела, и от них никуда не денешься. Ладно, говори, какие у нее проблемы.
Тетя Мила круто развернулась и посмотрела на него.
— Да она скоро сама появится. Тогда все подробно и объяснит, меня ведь в суть дела никто не посвятил. Ты не торопишься, я надеюсь? — пролепетала она.
— Главное сейчас — помочь племяннице моей первой и последней любви, остальное подождет. — Он подошел к ней и обнял за талию.
— Ты неисправим, все такой же бабник. — Мила пригрозила ему пальцем: — Вот, смотри, пожалуюсь твоей жене.
Он засмеялся, да так звонко, что задрожала хрустальная люстра.
— Жена уже давно знает, что я ей изменяю. Смотрит на это сквозь пальцы. Так что ничего нового она для себя не откроет.
Тетя Мила волновалась и все время поглядывала на часы. Постаралась сменить тему разговора, переводя его в иное русло.
— Что-то Женька запаздывает. Александр Анатольевич, окажешь услугу по старой дружбе? Выслушаешь ее?
— А пациент серьезно болен? — пошутил Котов. Мила покачала головой в знак того, что он попал в точку. — Ну, если дело настолько серьезно, извольте. Уши ведь у меня не отвалятся. Послушаю, так уж и быть.
Звонок в дверь в наступившей тишине прозвучал, как звонок с урока для вызванного к доске школьника. Мила возблагодарила бога, а когда Котов отвернулся, быстро перекрестилась.
— Вот и Евгения пожаловала. Легка на помине. — Она вдруг умолкла, а после повисшей паузы добавила: — Не волнуйся только, она будет с другом.
Котов насторожился, но потом успокоился. Его верная охрана стояла у самых дверей. «Их в любом случае обыщут и с оружием не пропустят», — думал он.
Мила поспешила в прихожую. Сразу не открыла, немного отдышалась, а потом только щелкнул замок.
* * *
Лифт поднимался очень медленно, тащась, как старая кляча, и отдыхал на каждом этаже, пытаясь осилить трудный подъем. Тусклый свет люминесцентных ламп создавал ощущение тревоги и давил своей мертвенностью на мозги.
Тетя Мила устроила по моей просьбе эту встречу с высокопоставленным чиновником, самим начальником ФСБ области Котовым. Не последним человеком и влиятельной фигурой в нашем обособленном мирке.
Просто поражаюсь иногда, как далеко уходят знакомства тети Милы. Эти связи прочны, как корабельный канат.
«Я не умею заводить врагов, — однажды делилась своими сокровенными мыслями со мной тетя. — Но иногда так хочется сказать человеку все, что ты о нем думаешь, в лицо. А что касается взаимоотношений с людьми, — продолжала она, — то главное — показать человеку, что ты хочешь с ним общаться на равных, и развивать в себе способность слушать, в этом я Америку не открыла. Не быть высокомерной, показывая всем видом, что ты его выше, но и не льстить, не расстилаться травкой. Как писал Солженицын: „Не верь, не бойся, не проси“».
Сергей с самого утра был не в духе. Когда брился, порезался несколько раз. Не мог после дотронуться до своего исполосованного лица и раздражался по пустякам.
Меня же раздирали противоречивые сомнения.
Согласна, чужая душа потемки. Можно предположить, что Баранов мстил за Тимура Османова, сейчас он мстил всему миру, но Мезенцев был моим другом. Может быть, даже самым-самым близким. Хотя мы и не виделись давно, мне никогда не забыть всех невзгод, пережитых вместе. Он неоднократно спасал мне жизнь, а в последний раз отдал свою взамен моей.
