— Из каких источников узнал? — спросил Антон.
— Собственно, лично Шумилкин рассказал.
— Что думаешь по этому поводу?
— Валерка — отличный парень. Комсомолец, дружинник. Словом, за него ручаюсь, как за самого себя. О связи с преступниками не может быть и речи. Интересно другое — не перебивай, слушай. Года два назад Лаптев лечился от запоя в областной психоневрологической больнице. После лечения спиртным не злоупотреблял, однако в пивной бар «Волна», где Дунечка работала техничкой, заглядывал чуть ли не ежедневно. Был Лаптев там и в субботу, накануне последнего в своей жизни дежурства. Валерка собственными глазами видел, как тот тянул пиво в компании с Моховым, Костыревым и еще с каким-то парнем. Возле них услужливо вертелась Дунечка.
— Гоги-Самолета не было?
— Нет.
— Зачем Валерка в бар заходил? Тоже пиво пить?
— Нет. Забежал перед дежурством за куревом. Там ничего такого в продаже не оказалось. Валерка заторопился в магазин, но у выхода из бара его остановил Костырев. Был очень пьяным, говорил, что уезжает на север, что в райцентре все ему опостылело. Затем подошел Лаптев и предупредил, что немножко опоздает на дежурство.
— На сколько он опоздал?
— Явился минута в минуту.
— Пьяный?
— Почти нет. Валерка говорит, что Лаптев всегда таким приходил.
— Еще что узнал?
— Около одиннадцати вечера на подстанции побывали Дунечка и Гога-Самолет. После их ухода Лаптев стал нервничать. Закрылся в своей дежурке. Через час вышел оттуда навеселе. Проверил пульты и, обнаружив непорядок в работе ртутного выпрямителя, спустился в аккумуляторную. В два часа пятнадцать минут ночи Валерка услышал из аккумуляторной крик… Оказывается, вместо нужного рубильника Лаптев с пьяных глаз снял энергию с линии освещения района «Сельхозтехники» и полез ремонтировать выпрямитель, находящийся под напряжением.
Проводив Голубева, Антон через окно задумчиво стал разглядывать людей, ожидающих на противоположной стороне улицы автобус. Хотелось поговорить с подполковником Гладышевым, но идти к нему ни с чем было неловко — логически обоснованная версия, несмотря на дополнительно полученные сведения, никак не выстраивалась.
Подошедший автобус высадил на остановке пассажиров. Среди них Антон увидел Светлану Березову. Размахивая неизменной своей сумочкой на длинном ремне, она почти бегом пересекла улицу, направляясь к райотделу. Антон сел за стол и через несколько секунд услышал решительный стук в дверь своего кабинета. Березова вошла порывисто, поздоровалась и сразу же достала из сумочки почтовый конверт.
— В этом конверте было последнее письмо, полученное Федей, — сказала она, садясь против Антона.
Антон заглянул в конверт. Березова перехватила его взгляд.
— Федя прочитал письмо и сразу сжег. Федина мама говорит, что после этого и начались все неприятности. На расспросы только сказал, что письмо от моей мамы. Но почерк на конверте вовсе не мамин. Это я гарантирую. И вообще…
Антон стал разглядывать конверт. Марка на нем была погашена штемпелем Новосибирского главпочтамта, как и на том конверте, который Костырев прислал Светлане с ее письмом к московскому инженеру Митякину. Тот же штемпель, та же дата отправления из Новосибирска. Почерк, заметно измененный, с наклоном влево, походил на женский.
— Может, ваша мама попросила кого написать? — высказал предположение Антон.
— В нашей семье не принято обманывать.
— Что Федина мама еще говорит? Что-нибудь еще узнали?
— Ничего. А вы? Что говорит блондинка, — Березова усмехнулась, — за которой вы ухаживали в электричке?
— Не все делается так быстро, — уклонился от ответа Антон. — С блондинкой на эту тему еще разговора не было.
— Чего вы тянете? Убеждена, что Федя невиновен. Понимаете, он… Нет, вы ничего не понимаете!
— Мы, Света, многое понимаем, но… — Антон невесело улыбнулся: — Люди, как правило, идут к нам с бедой и хотят, чтобы сразу произошло чудо.
— А, между тем, вы… — задиристо начала Березова, но Антон перебил ее:
— А, между тем, мы такие же люди, как все. И в наших мозгах нет электронно-вычислительных автоматов, которые с молниеносной быстротой выдавали бы желаемый результат.
Березова смущенно опустила глаза, нервно завязала ремень сумочки узлом и несколько раз щелкнула ее замком.
— Не обижайтесь, пожалуйста. У меня часто язык опережает мысль, — виновато сказала она и тут же спросила: — Я вам больше не нужна? Можно ехать домой?
Антон кивнул головой. Едва он проводил Березову, раздался протяжный звонок междугородной. Звонил Стуков.
— Бирюков? Здравствуй, Антоша. Как дела? — спросил Степан Степанович.
— Как у водолаза, — пошутил Антон. — Иду ко дну, настроение бодрое.
— Готовься к всплытию, — в тон ему проговорил Стуков. — Интересные фактики появились.
— Какие?
— Отыскалась третья бритва, а наша экспертиза установила хозяина тех пальчиков, которые отпечатались на сигаретной пачке, найденной в магазине, помимо пальцев Мохова.
— Серьезно, Степан Степанович?! — обрадовался Антон.
— А ты как думал… — Стуков помолчал. — Смотри, чтобы голова от успеха не закружилась. Работа еще предстоит серьезная.
— Я понимаю, но все-таки… Кто же он, этот хозяин? Где бритву отыскали?
— Сведения не для телефонного разговора. Потерпи немного.
— Понимаю. У меня здесь тоже кое-что дополнительно появилось, Светлана не зря в райцентр приезжала.
— Это мы обсудим при встрече, тем более что возникают новые предположения. Сейчас тебе надо срочно побывать в вашем узле связи и узнать, кто вчера вечером оттуда отправил телеграмму на имя Айрапетова Игоря Владимировича — племянника Семенюка.
— Не иначе, Бураевская, — тотчас высказал предположение Антон, вспомнив, как Бэлла, достав из баула кошелек и отдав ключ от квартиры Кайрову, забегала в узел связи за Тоськой.
— Николай Петрович Бураевскую не вспомнил. Говорит, кроме Чурсиной, никого знакомых в райцентре не имеет. Знакома Чурсина и Игорю Владимировичу, но… она отравилась утром, следовательно, вечером того же дня дать телеграмму никак не могла. Кстати, как с ней дело?
— Беременность двенадцать недель.
— Веселенькая история… — Степан Степанович присвистнул и, заканчивая разговор, посоветовал: — С телеграммой не тяни. Сходи в узел связи сейчас же. Как разберешься, сразу выезжай ко мне, кажется, цепочку нащупали.
Найти телеграмму в узле связи было парой пустяков. В предыдущий день их всего отправили из райцентра не больше сотни. Антон, начав с конца, стал перебирать заполненные разными почерками телеграфные бланки и через несколько минут отыскал то, что нужно. Телеграмма, адресованная Игорю Айрапетову, была написана крупным разборчивым почерком. В самом низу ее, где пишется адрес отправителя, стояла фамилия Бэллы.
14. Оригинальное замужество
Пришлось несколько раз продолжительно нажимать на кнопку звонка, прежде чем Бураевская открыла дверь. Увидев прямо перед собою Антона, она растерялась:
— Ты?.. Ты ко мне?..
Антон шагнул в дверь. Бураевская, словно не зная, куда его усадить, начала переставлять стулья, заметалась по квартире, словно пойманная в клетку птица. Он сам выбрал место, сел у стола. Бэлла присела напротив, но тут же вскочила и закрылась в спальне. Уже оттуда проговорила:
— Извини… Одну минуточку, надо по-человечески одеться.
— Никого там не прячешь? — вроде бы шуткой спросил Антон. — Разволновалась, будто невесть какой знаменитый или долгожданный гость явился.
— Боже мой! Совершенно тебя не ждала. Наверное, ужаснулся от моего вида? Ну, чисто деревенская баба.
Антон внимательно посмотрел на Бураевскую, когда она, переодевшись, вышла к нему, и без обиняков спросил:
— Скажи, Бэлла, ты знакома с Игорем Айрапетовым?
Бураевская отшатнулась так, как будто в нее выстрелили в упор. Лицо ее вспыхнуло и медленно стало блекнуть. В округлившихся голубых глазах застыло недоумение.
— Игорь Айрапетов мой бывший муж, — почти шепотом ответила она.
— Почему же ты говорила, что вчера на вокзале в Новосибирске встретила Николая Петровича впервые? Ведь Семенюк — родной дядя Игоря Айрапетова.
— Каюсь, солгала.
— Зачем понадобилась эта ложь?
Бураевская посмотрела на Антона. Лицо ее опять покраснело.
— Дело в том, что замужество мое было… Несколько оригинальным, — она опустила глаза и замолчала.
Антон терпеливо ждал, зная, что в подобных случаях преждевременно сказанное слово может насторожить и замкнуть человека, решившегося на откровенность.
— Ты не поверишь… Может показаться странным, — помолчав, заговорила Бураевская, — но мы с Айрапетовым были знакомы лишь один вечер, а прожили вместе всего четыре дня. Дядя Игоря находился в то время в больнице. Собственно, Николай Петрович и не знает, что его племянник был женат. Если, конечно, наши отношения с Игорем считать женитьбой, — Бэлла опять помолчала, коротко взглянула на Антона. — Извини, но… Почему я должна тебе это рассказывать? С чего ты вдруг заинтересовался моим прошлым?
