Пауза затянулась надолго. Мужчина скрестил руки на груди и, глядя в какую-то точку перед собой, раскачивался взад-вперед на каблуках. Хильда даже не пыталась его побеспокоить. Прошло немало времени. Наконец он перестал раскачиваться, снова посмотрел на труп, закрыл глаза и приложил ладонь ко лбу.
— Когда вы прибыли в Нью-Йорк, миссис Ричмонд?
— Вчера во второй половине дня, вечером мы сошли на берег.
— Когда это случилось?
— Еще на корабле.
— Что с ним?
— Надо полагать, сердце.
— Могу я поинтересоваться, почему вы скрыли его смерть?
Нужно было отвечать. Гость не был настроен враждебно и не походил на злодея. Возможно, это врач, о котором говорил Антон Корф, и ему нужно уточнить некоторые детали, чтобы заполнить свидетельство о смерти.
Эти мысли пронеслись у неё в голове, но губы словно онемели, и она не проронила ни слова.
Лоумер принялся расхаживать по комнате и на этот раз заговорил первым.
— Я хочу помочь вам, миссис Ричмонд, но вы должны ответить на мои вопросы. Дело очень серьезное, и детали могут играть решающую роль. Кто знает о смерти вашего мужа?
— Никто.
— Кто помог вам доставить его сюда?
— Слуги, шофер…
— Они знают о смерти?
— Нет, никто не заметил.
— Вы уверены?
— Иначе мне не удалось бы сюда попасть и остаться в доме.
— Звучит довольно разумно… Кто-нибудь из слуг подходил к нему после приезда?
— Со вчерашнего вечера сюда никто не входил.
— Как вам это удалось?
Хильда пожала плечами.
— Муж был больным человеком. Он мог передвигаться только в инвалидной коляске. У него странный характер и эксцентричные манеры, так что мне было нелегко, но получилось…
— Но зачем вы привезли сюда его труп?
— Это вас не касается.
Мартин Лоумер пристально посмотрел на нее, но Хильда спокойно выдержала его взгляд. Он придвинул себе стул и сел.
— Могу я спросить, миссис Ричмонд, почему вы меня впустили?
— Я не ожидала, что это будете вы.
— А кого вы ждали?
— Отца.
— Кто он?
— Антон Корф.
— Нельзя подробнее?
— Разве этого недостаточно?
— Но вы должны мне ответить, миссис Ричмонд. Это очень важно. Ваш отец знал о смерти мистера Ричмонда?
— Нет, именно потому мне хотелось его увидеть. Он мог бы посоветовать, что делать.
— Тогда почему вы впустили меня? Я же не ваш отец.
— Потому что он должен был утром прийти. Я никого не ждала и думала, что это он.
— Понятно. Теперь скажите мне, зачем было привозить сюда вашего мужа, если он уже умер?
— Я не могу ответить.
— И что вы теперь собираетесь делать?
— Это зависит от вас.
— От меня? Что вы имеете в виду?
— Не знаю. Я вообще больше ничего не знаю. Уйдите, я устала. Все вышло так… Мне нужно отдохнуть.
Мужчина нахмурился.
— Должен предупредить, что такая забывчивость — не лучший способ защиты. Она рухнет при первом же осмотре врача, обычная симуляция сумасшествия только усугубит подозрения.
— Честно говоря, я просто не понимаю, о чем вы. Как вы сюда попали? И кто вас позвал?
— С сожалению, я вынужден просить вас не покидать эту комнату. Это дело не входит в мою компетенцию, и придется уведомить окружную прокуратуру.
— Но кто вы такой?
— Мартин Лоумер, инспектор восьмого округа.
Комната поплыла перед глазами, но Хильда ухватилась за спинку кровати и сумела устоять на ногах.
— Как вы здесь оказались?
— Я здесь не по делам службы, но, учитывая такой поворот событий, мне нужно уведомить руководство.
— Так почему вы пришли?
— Ваше поведение и молчание мистера Ричмонда вчера вечером удивили шофера. А когда он сегодня пришел за распоряжениями, обстановка в доме показалась ему настолько странной, что он решил предупредить меня.
Колени Хильды подогнулись, и она рухнула на кровать.
— Как же вышло, что вы не уведомили власти о смерти вашего мужа? Зачем нужно было таскать за собой труп, и как вы собирались выкрутиться?
— Я не буду вам отвечать.
— Верно, вы не обязаны, но у ребят из отдела по расследованию убийств вряд ли найдется столько терпения и доброй воли.
— Мне нечего с вами обсуждать. Я хочу встретиться с адвокатом.
— Советую взять нескольких. Много не будет. Могу я позвонить?
— Нет.
— Неужели не ясно, что ваша смехотворная манера приносит только вред? Я расспрашиваю вас не из любопытства; я представляю закон и порядок, рано или поздно вам придется подчиниться им и ответить мне. Если вы не лжете, не о чем беспокоиться.
Снова последовала долгая пауза. Мартин Лоумер сунул руки в карманы и следил за Хильдой, которая уже не владела собой и, кусая губы, продолжала смотреть на него.
— У меня есть деньги, — наконец сказала она. — Много денег. Гораздо больше, чем вы когда-нибудь получите на службе.
— Я должен сразу дать вам хороший совет. Немедленно найдите опытного адвоката, пока не совершили новых непоправимых ошибок.
— Каких ошибок? О чем вы?
— Начнем с попытки подкупа официального лица.
Хильда всхлипнула, терзая зубами носовой платок.
— Могу я позвонить?
— Я устала, как никогда в жизни. Это депрессия. Не знаю, что со мной происходит. Мысли путаются. Я ничего не понимаю. И ничего не знаю.
— Сейчас не время впадать в истерику, миссис Ричмонд. Парни из отдела расследования убийств не оставят вас в покое. Если действительно хотите отдохнуть, сразу выкладывайте правду. Примите это как добрый совет.
— Но почему вы со мной так разговариваете? Я ни в чем не виновата.
— Я вас и не подозреваю. Но вам придется доказать свою правоту.
— Я его не убивала.
— Никто и не говорит про убийстве.
Она метнулась к телу мужа и рухнула перед креслом на колени.
— Помоги мне, Карл. Я ничего не понимаю. Все было так прекрасно… Пусть этот человек уйдет… Скажу ему, чтобы он ушел.
Мартин Лоумер взял её за плечо и усадил в кресло.
— Успокойтесь. У вас хватило ума привезти его сюда с яхты. Теперь постарайтесь прийти в себя и ответить на некоторые вопросы, которых все равно не избежать. Это главное.
— Не оставляйте меня!
— Это невозможно, — он пожал плечами и направился к телефону. Попросив город, инспектор связался со Стерлингом Кейном, главой нью-йоркского отдела по расследованию убийств.
Спустя полчаса после того, как Лоумер повесил трубку, роскошная спальня миллионера стала похожа на цирковую арену.
Детективы в штатском и полицейские в форме заполнили комнату. Сотрудники отдела по расследованию убийств сделали массу снимков трупа и молодой вдовы.
Два полицейских в форме с дубинками в руках встали у входа. Медицинский эксперт со стетоскопом пытался прослушать старику сердце. Медсестры в белой униформе застыли рядом с инвалидным креслом. Какие-то незнакомые люди обыскивали комнату, проверяли содержимое сумочки Хильды, навешивали ярлычки на разные предметы; кто-то из них убрал телефон.
Капитан, сидя за столом, с которого быстро убрали все вещи, вместе с Лоумером и ещё одним незнакомцем просматривали бумаги.
Все сосредоточенно занимались своим делом. Никто не обращал на молодую женщину внимания. А у неё дрожали руки, она была в настоящей панике и не могла сказать двух слов. Хильда очень напоминала молодую провинциалку, заблудившуюся в суматохе Лонг Айленда. Казалось, все происходящее не имело ни какого отношения к реальности. Все происходило чересчур быстро, а нервный шок — слишком силен.
Кто-то взял Хильду за руку и заставил сесть. Она вяло повиновалась и опустилась на стул, который поставили напротив капитана.
— Первый отчет я пришлю уже сегодня вечером, — сказал медицинский эксперт, — сразу после вскрытия.
Хильда не имела ни малейшего понятия, о чем идет речь. Она с любопытством поглядывала в сторону инвалидной коляски мужа, которую медицинские сестры вывозили из комнаты. И едва не сказала, что забыли его шляпу, но спохватилась. Хильда моргала при свете фотовспышек, но не прятала лицо от фотографов.
Неожиданно комната почти опустела. Полицейские в форме исчезли; врач, медицинские сестры, сотрудники отдела и фотографы удалились. Она осталась наедине с тремя людьми: капитаном, Мартином Лоумером и незнакомцем.
Впервые за все это время Стерлинг Кейн облокотился на стол и принялся изучать сидевшую перед ним женщину.
Она тоже окинула его взглядом.
Кейну было около пятидесяти. Крепкое сложение говорило о серьезных занятиях спортом, но давно, поэтому на вид он казался полноватым. Короткие волосы уже тронула седина, на здоровом румяном лице выделялись маленькие острые глазки.
Он носил золотое обручальное кольцо и определенно поправился с тех пор, как надел его на палец, а возможно просто был уже не в силах снять. Сколько лет прошло с тех пор? Пятнадцать? Двадцать?
