— Абсолютно ничего. Небольшое сотрясение мозга, перелом двух ребер, многочисленные ушибы, ссадины. Ничего серьезного. Пустяки. Но с месячишко в больнице проваляетесь.
— Я не могу, — рассердилась я.
— Я вам помогу, — от всей души улыбнулся тот.
В другой раз его улыбочка показалась бы мне очень даже милой, но в данный момент я просто озверела.
— А ну, мать вашу, выписывайте меня побыстрее! Я в милицию жаловаться буду. Вы не понимаете, у меня срочное дело, я не могу тут отлеживаться. И ничего у меня не болит. Ну совершенно ничего!
— Это говорит только о том, что вам вкололи отличное обезболивающее. И если вы будете продолжать так орать, что в вашем положении крайне нежелательно, то вас придется еще и усыпить, — спокойно и рассудительно сказал доктор и записал что-то в своем журнале.
— Усыпить?
— Дать снотворное.
Я замолчала. Уж пусть думает, что я смирилась, чем снова спать. Так я хоть подумать смогу.
Доктор вышел.
Конечно, я не собиралась лежать тут месяц. Мне надо выйти отсюда обязательно сегодня. И я сделаю это, даже если мне придется сбежать. Но откуда он знает мое имя? Наверное, меня привезли с документами.
Я снова вспомнила про «девятку», и сердце мое сжалось. Недолго я на ней покаталась после ремонта. Совсем недолго.
Мысли опять перебежали на Быстрякова. Ну не мог он такое сделать. Да и зачем? Смысла не вижу.
Что же мне делать? Пожалуй, самое лучшее сейчас — позвонить Мельникову и попросить его за мной приехать. Его можно будет и еще кое о чем попросить. Чтобы проверил. Точно! Надо сотовый поискать. Должны же были оставить мне мои вещи…
Тут я поняла, что лежу в чужой белой сорочке и в трусах. Но в трусах моих. Вот только остальное мое где? Я хотела повернуться к тумбочке, но поняла, что не смогу. Разом все заболело. И ребра, и голова, и вообще — все.
Дверь открылась, и я увидела Андрея.
— Мельников! Как я рада тебя видеть. — У меня чуть слезы на глазах не выступили от счастья. — Как ты узнал, что я здесь?
— Узнал. — Андрей выглядел усталым и чересчур серьезным. — Что с тобой случилось? Впрочем, сам знаю. Тебе кто-то испортил тормоза. Шланг подрезал, вся жидкость вытекла.
— Ты думаешь, это было сделано специально?
— Да.
— Значит, я на верном пути. Не знаю, кто мог потрудиться над тормозами моей машины, но я к нему подобралась. И он преступник. Он понял, что мне многое известно или что я о чем-то догадываюсь, потому и предпринял такое.
— Но кто это? — присел около меня Мельников. — С кем ты разговаривала?
— Знаешь, мне только сейчас пришло в голову. По делу я говорила только с Тимохиным. Быстряков в курсе моего расследования, но не знает моих предположений. Да и ни с какого бока он. А вот Тимохин… Он — глава фирмы «Гарант». Его людей убили.
— Значит, Тимохин… — задумался Андрей.
— Я могу ошибаться, — снизила я темп. — Но как он мог это проделать? Машина же только-только из ремонта. Нет, невозможно. Сделать это мог только Быстряков.
— У меня такое ощущение, что ты первый день на свете живешь. — Мельников покрутил пальцем у виска. — Если преступник хочет тебя убить, он будет все про тебя знать. И сумеет воспользоваться нужным моментом. Можешь мне поверить.
— Слушай, мне нужно быстрее выбраться отсюда. Я не могу спокойно лежать в больнице, когда такое делается. Выручай, а… — стала я умолять Мельникова помочь мне.
— Даже не думай, — строго пробурчал он. — Мне врач рассказал, какие у тебя болячки. Я вообще удивляюсь, как ты можешь так спокойно со мной разговаривать. Неужели боль не мучает?
Как только Мельников заговорил о боли, я тут же поняла, что она совершенно не думает меня отпускать. Просто я настолько увлеклась размышлениями, что перебила ее.
— И зачем ты мне напомнил? — У меня снова пересохло во рту, и я вспомнила, что все никак не могу напиться. — Принеси попить. Ужасно хочется.
— Врач не разрешил давать тебе пить. Разве что один небольшой глоточек.
— Мельников, хорош над больным человеком измываться! Неси воды, а то я устрою тут скандал. Чего придумали! Я не такая развалюха, как может некоторым показаться. И вообще…
Я хотела было сказать бывшему однокурснику, что все равно долго оставаться в больнице не намерена, но потом спохватилась и решила не посвящать его в мои тайные замыслы. Ведь наверняка не позволит мне это сделать. Мало того, будет всячески препятствовать. И даже охрану выставить может, чтобы уж точно не упустить.
— Мне так кажется, что тебе сейчас даже здесь, в больнице, грозит опасность, — Андрей словно прочел мои последние мысли.
— Я знаю, как все уладить, — с видом заговорщика обратилась я к другу.
— Ну и как?
— Быть может, стоит всем сообщить, что я погибла? Думаю, с врачом ты договориться сумеешь. А? Тогда преступник будет твердо уверен, что цели своей достиг, и забудет про все. Как тебе мое предложение?
— Но ты ведь понимаешь, что тогда ты должна будешь исчезнуть. Спрятаться где-нибудь, чтобы никто даже из знакомых не смог тебя увидеть.
— Конечно, понимаю. Я и спрячусь. Перевезете меня в какую-нибудь частную клинику. И все дела.
Я с удовольствием смотрела, как Мельников задумался. Вот сейчас он еще поразмышляет и скажет, что я здорово придумала, что так будет лучше всего и тому подобное.
— Ты это здорово придумала, — не стал оригинальничать Андрей. — Так будет лучше, пожалуй. Я даже знаю, куда тебя перевезти. Мы тебя на дачу к одному моему знакомому отправим. Он врач, кстати. Сейчас в отпуске. И присмотрит за тобой, и полечит.
— Отлично. Действуй, — скомандовала я.
Мельников пулей вылетел в коридор. Я довольно улыбнулась.
Уже минут через двадцать в палату вошли мой симпатичный доктор, знакомая медсестра и сам Андрей. Они ввезли каталку, накрытую простынкой грязно-желтого цвета.
Я поморщилась.
— Иванова, вы хотели покинуть наше заведение, — улыбнулся врач. — Можете сделать это. Было приятно с вами познакомиться.
— А мне-то как приятно… — криво улыбнулась я.
Ко мне подошла медсестра, взяла мою руку и снова быстро сделала мне укол.
«Ну что у них за манера такая усыплять людей?» — успела подумать я, пытаясь разозлиться. Но перед глазами все поплыло, а потом изображение вообще пропало. Моя рука безвольно упала.
Меня, как потом рассказал Андрей, перенесли на каталку, накрыли простыней с головой и покатили по коридорам. При этом говорили всем, что женщина, попавшая в автокатастрофу, неожиданно скончалась. Травмы оказались гораздо серьезнее, чем предполагалось ранее. Спасти не удалось.
Повезли даже в морг. Но потом вынесли с другого выхода, впихнули в грузовую «Газель» и отвезли на дачу, где я благополучно и проснулась.
Было уже два часа дня — открыв глаза, я увидела перед собой большой будильник. Я не могла взглянуть в окно, но солнце освещало всю комнату. Какой сегодня день? Сколько я спала?
Потолок деревянный, и запах… Этот запах ни с чем не спутаешь. Так может пахнуть только дача. Причем на берегу реки. Волга, сады, цветы… Кажется, в этот приятный ряд примешивается еще и обалденный запах жареного мяса.
Я почувствовала, как голодна. У меня началось такое сильное слюноотделение, что только благодаря героическим усилиям я не намочила подушку. И пить! Как же хочется пить! Полцарства за стакан воды!
Ребра болели, но с головой было куда лучше. Я попробовала встать, и у меня получилось. Сначала я села на постели, свесив ноги. Потом медленно поднялась. Конечно, меня пошатнуло, но я предусмотрела такой вариант, поэтому вовремя схватилась за рядом стоящий стул. Перевела дух и маленькими шажками двинулась к двери.
Выйдя из комнаты, я чуть не заругалась. Они что, специально поселили меня на втором этаже? Чтобы было меньше желания вставать и спускаться вниз? Вот балбесы! Ну, незнакомые хозяева дачи — ладно. А Мельников? Наивный, однако.
Не буду говорить, чего мне стоило оказаться внизу. Там я увидела толстенного мужика и молодую девицу. Они накрывали стол на веранде и весело смеялись.
— Здравствуйте, — подошла я ближе и села на скамью.
— О, вы уже пришли в себя, спустились со второго этажа, — затараторила девушка. — Значит, вам лучше?
— Мне и раньше было нормально. Не могу понять, зачем врачам понадобилось колоть мне снотворное. Давайте знакомиться. Только воды сначала дайте.
— Я — Ирина. — Девушка подала мне стакан с минеральной водой.
Я выпила все, потом отдышалась и попросила еще.
— А меня Татьяной зовут, — наконец выдала я.
— Да мы все знаем. Нам Мельников доложил. Ты ценный свидетель. Тебя надо беречь, потому как бандиты охотятся за твоей головушкой. — Толстый мужичок был довольно милым. — Я — Федор.
— Так все и выболтал? — Я поняла, что Андрей про меня наврал. Вернее, сказал неправду.
